— Я хочу набросать план каждой комнаты, — объяснил он, — а также общий план дома. На нем я отмечу все источники сквозняков, дыры, которых не должно быть, прогнившие половицы и прочие отклонения от первоначальной конструкции здания. Вы можете мне помочь, отыскивая любые признаки сырости.
— Я могу начать отсюда?
— Нет, возьмите второй термометр и установите его в соседней комнате. Если мы будем переносить термометры из комнаты в комнату, как только получим устойчивое показание, то сэкономим время.
Джессика взяла у него прибор и вышла из комнаты, остановившись на мгновение за дверью. Ей показалось, что в коридоре стало темнее, чем раньше. Как будто опустились сумерки. «Но это невозможно, — сказала она себе. — Еще не наступил полдень. Просто небо заволокло тучами, вот и все». Джессика подошла к следующей двери и повернула ручку.
Она подалась довольно легко, но когда Джессика толкнула ее, дверь не двинулась с места. Джессика толкнула сильнее, и ей показалось, что дверь упирается во что-то мягкое, но упругое. Тогда она налегла на нее плечом и резко толкнула. Дверь приоткрылась не более чем на дюйм. Джессика заглянула в щель, но в комнате было слишком темно, чтобы что-нибудь рассмотреть. Она опустила взгляд и разглядела у порога очертания какого-то громоздкого предмета. Она боялась подумать, чем это может быть.
— Крис! — позвала она, стараясь, чтобы не дрогнул голос. — Вы не могли бы на минутку подойти?
Он вышел из комнаты и нахмурился, увидев на ее лице страх. Джессика показала на дверь:
— Там что-то не пускает.
Бишоп проверил дверь, потянув ее на себя, а потом резко толкнув на невидимый предмет. Он почувствовал, что дерево во что-то погружается, прежде чем натолкнуться на твердую преграду. Лицо Джессики было почти неразличимо в полумраке, но он видел, что ее глаза расширились.
— Это похоже... — произнесла она.
— На труп? Не давайте волю воображению. Это может быть все что угодно. — Тем не менее он ощутил в затылке неприятное покалывание.
Бишоп сильно толкнул дверь всем своим весом, и она распахнулась почти на шесть дюймов.
— Принесите фонарик, — сказал он, и Джессика побежала в соседнюю комнату. Он толкнул еще раз, стараясь использовать момент инерции, и дверь открылась на два фута, издав какой-то странный скользящий звук. Бишоп взял у девушки фонарик и переступил порог, направив луч вниз, затем нагнулся и заглянул за дверь.
Широко улыбаясь, он поманил Джессику пальцем. Она нерешительно подошла к двери, прислушиваясь к звуку его шагов, вслед за которым раздалось шуршание отодвигаемой занавески. Комнату наполнил тусклый серый свет.
Джессика бочком проскользнула в проем и облегченно вздохнула, увидев свернутый ковер, пересекающий комнату по диагонали и упирающийся одним концом в дверь.
— В таких домах невольно разыгрывается фантазия, Джессика, — сказал Бишоп, придерживая рукой тяжелую штору, которую он только что отодвинул. В его голосе прозвучала мягкость, которой Джессика от него не ожидала.
— Простите, Крис. Но вы правы насчет дома: он действительно будоражит воображение. Здесь так мрачно...
Он подошел ближе.
— Ковер, видимо, стоял в том углу. Какие-то толчки — вероятно, во время последнего посещения полиции — заставили его упасть и блокировать дверь.
Она выдавила из себя слабую улыбку:
— Постараюсь больше не паниковать.
— Ничего страшного в этом нет. Со мной тоже такое случалось. Но я понял, что все в конце концов имеет какое-то рациональное объяснение.
— А в тех случаях, когда не имеет?
— Это означает, что я недостаточно умен, чтобы его найти.
Прежде чем он снова воздвиг между ними барьер, Джессика робко дотронулась до его руки.
— Скажите, Крис, почему вы так разозлились, встретив здесь Эдит Метлок?
Она заметила, что глаза его стали холодными.
— Это меня удивило. Я полагал, что вам известно мое отношение к подобным людям, однако вы все равно ее пригласили.
— Но она настоящий медиум. Ее репутация безупречна.
— Существует ли такое явление, как «истинное ясновидение»? Не сомневаюсь, что она в этом убеждена и что она искренне верит в мир духов. Но насколько это реально? Не идет ли все это из ее собственного подсознания? Я допускаю, что она ясновидящая, но опять же — не является ли это всего лишь способностью ее сознания?
— Может быть. Я согласна. И тем не менее это работает. Он улыбнулся, и возникшая было напряженность пропала.
— Послушайте, — сказал он. — Я был довольно груб с вами и вашим отцом, не говоря уж о миссис Метлок. Я постараюсь держать свое мнение при себе, пока обследование не завершится, и обещаю непредвзято подходить ко всему, что мы здесь обнаружим, при условии, что вы с отцом будете поступать так же.
— Мы так и делаем.
— Нет. Вашего отца преследуют мысли об этом Прижляке, и на его отношение влияет все то, что ему известно об этом человеке и его занятиях.
— Мой отец абсолютно объективен.
— Будь он объективен, он привел бы сюда не ясновидящую, а психиатра, который помог бы мне вспомнить забытые минуты.
Джессика поняла, что он прав, и ничего не ответила.
— Простите, я вовсе не собирался с вами спорить, — мягко проговорил он. — Я просто пытаюсь внести ясность в то обстоятельство, что у нас сложились как бы два лагеря и я нахожусь в меньшинстве. Если какая-то связь между этим домом и недавними убийствами существует, я тоже хотел бы выяснить, в чем она состоит.
— Тогда давайте сотрудничать, а не враждовать.
— Согласен.
Она отвела взгляд, и Бишопу показалось, что она разволновалась.
— Ладно, — сказал он, — установите вон там термометр, а затем сообщите мне показание первого, перед тем как будете переносить его в следующую комнату.
Методично обойдя верхний этаж дома, они зарегистрировали температуру каждой комнаты, проверяя источники сквозняков и сырости; кроме того, Бишоп сделал подробные зарисовки. Затем они спустились на этаж, где были расположены спальни. Комнаты здесь были намного больше, чем наверху, но такие же холодные: повсюду стояла температура пять градусов по Цельсию. В комнатах, несмотря на их неплохое состояние, стоял затхлый нежилой запах.
Джессика была в комнате одна и ждала, пока ртутный столбик на термометре перестанет падать. Она посмотрела на кровать, голые пружины которой усиливали впечатление заброшенности жилища. Ее удивило, что из дома не вывезли оставшуюся мебель, но потом решила, что для мисс Киркхоуп мебель, скорее всего, ничего не значит ни в финансовом, ни в ностальгическом смысле. Когда дом разрушат, все это, несомненно, тоже погибнет. Она подошла к окну и посмотрела на улицу. Мимо ковыляла какая-то старуха, не удостоив «Бичвуд» даже мимолетным взглядом. Показался велосипедист. Низко опустив голову, он равномерно крутил педали, и пар его дыхания быстро растворялся в холодном воздухе. Обычная улица предместья. Похожая на тысячи таких же других. Разница только в том, что происходит за некоторыми стенами ее домов.
