— Не стал меня слушать. Просто вышел.
Хелен выглядит скорее расстроенной, нежели сердитой.
— Питер, он должен уехать.
Он кивает, думая, как же этого добиться и почему Хелен считает это самой серьезной проблемой из всего, с чем им придется столкнуться в ближайшие дни. Серьезнее, чем исчезновение мальчишки, чем соседские сплетни, чем полиция.
Хелен стоит рядом, всего в метре от него, не дальше, но с тем же успехом она могла бы маячить на горизонте. Питер собирается положить руку ей на плечо и подбодрить, но не успевает — она разворачивается и уходит на кухню загружать посудомоечную машину.
Тантрическая диаграмма правой ступни
У соседей Рэдли, в доме номер девятнадцать по Орчард-лейн, все тихо.
Лорна Фелт лежит в постели рядом с мужем, у нее легкое похмелье, но она расслаблена и думает о том, каким напуганным выглядел вчера Питер, когда она скромно дотронулась до него под столом. Она любуется картиной, висящей на противоположной стене. Это тантрическая диаграмма правой ступни — копия классической индусской янтры восемнадцатого века, карта всей внутренней структуры и энергетических точек стопы, которую она купила на интернет-аукционе.
Марк, разумеется, не хотел, чтобы она вешала свое приобретение на стену. Впрочем, и против того, чтобы ее клиенты снимали носки у них в гостиной, он тоже всегда возражал.
Сейчас Марк просыпается, и Лорна прижимается к нему.
— Доброе утро, — игриво шепчет она ему на ушко.
— О, доброе утро, — отвечает он холодно, как будто приветствует почтальона.
Лорну это не останавливает, она просовывает руку ему под майку и ласкает его легким как перышко прикосновением. Затем ее пальцы спускаются ниже, расстегивают пуговицы на его шортах и поглаживают вялый пенис так нежно, словно это домашний мышонок. Эта мягкая, осторожная прелюдия срабатывает — Марк возбуждается, и дело быстро доходит до секса. Но сам процесс, как обычно, разочаровывает Лорну. Прямой, без отклонений маршрут из пункта А в пункт Б, в то время как ей требуется хоть немного алфавитного разнообразия.
Зажмурившись в момент оргазма, Марк почему-то живо представляет себе родительский диван, купленный в рассрочку в день свадьбы принца Чарльза и Дианы, вроде как в честь торжественного события. Ему вспоминается, как диван целый год простоял накрытый целлофаном, чтобы кто-нибудь, расслабившись, не пролил чай на обивку. («Учись уважать вещи, Марк. Знаешь, сколько он стоит?»)
Супруги лежат рядом, но каждый погружен в собственные мысли. Лорна про себя отмечает, что ей хочется продолжения.
— Жаль, что мы не можем остаться в спальне до вечера, — неискренне говорит Марк, отдышавшись. На самом деле он не валялся в постели днем лет с восемнадцати.
— Ну, мы могли бы хоть немножко времени проводить вместе, а?
Марк со вздохом качает головой:
— Мне надо… у меня дела… арендатор этот придурочный…
Он вылезает из постели и направляется в ванную, рука Лорны остается там, где лежал муж, ощущая ненужное тепло, оставшееся от его тела.
Слушая, как он шумно мочится в унитаз, Лорна решает позвонить в клинику и записаться на прием к Питеру (непременно к Питеру). Очень даже может быть, что именно сегодня она наберется смелости предложить доктору Рэдли то, что собиралась предложить еще с тех пор, как поймала на себе его напряженный, жадный взгляд, когда они приглашали соседей на барбекю в прошлом году.
Она берет телефон, но, не успев набрать номер, слышит голос Тоби и не вешает трубку. Лорна и раньше не раз подслушивала его разговоры, выискивая доказательства тому, что пасынок ее ненавидит. Ну почему Марк никогда не поддерживает ее в вопросах, касающихся Тоби? Почему он не желает видеть, как глубоко мальчишка ее презирает? Почему не послушал ее и не перевел его в школу Стейнера в Йорке? «Ага, чтоб он, когда вырастет, стал безработным клоуном?» — оборвал тот разговор Марк.
— Здравствуйте, миссис Харпер, а Стюарт дома? — Вежливый тон меняет голос Тоби почти до неузнаваемости.
Миссис Харпер зовет сына:
— Стюарт! Стюарт! Стюарт? — Последний раз она выкрикивает его имя так громко, что Лорне приходится отодвинуть трубку подальше от уха. — Вставай, соня! Тебе Тоби звонит.
Но Стюарта Харпера они так и не услышат.
Ева лежит в кровати в мешковатой футболке, которая была на ней два года назад, в ту ночь, когда пропала мама. Если бы не это, она бы ее давно выбросила, потому что футболка вылиняла и вокруг горловины образовалось много дырок, там, где Ева стискивала ее зубами. К тому же на ней изображена группа, которую она больше не слушает.
Выбросить эту футболку означало бы сжечь еще один мост между Временем До и Временем После, а с тех пор, как они переехали сюда, мостов и без того осталось совсем мало.
Новая квартира так не похожа на их бывший дом в Сейле. Во-первых, это был дом, а не квартирка для пенсионеров. У дома была душа, и каждый уголок каждой комнаты хранил воспоминания о маме. А эти убогие стены современного кирпичного здания пробуждают иную печаль, холодную, — такая печаль водится в домах престарелых.
Разумеется, частично она понимала причины. Понимала, что после того, как отца уволили по сокращению, они больше не могли выплачивать ипотеку. И все-таки. Зачем было перебираться в другое графство? Зачем было переезжать через Пеннинские горы, чуть не за сотню километров от той кухни, где они с мамой танцевали под старые песни по радио?
Зачем было оставлять старую кровать, сидя на которой мама рассказывала Еве о тех стихах и романах, что она проходила в университете, или расспрашивала ее о школе, друзьях и ухажерах?
Ева закрывает глаза и вспоминает маму, ее короткую стрижку и добрую улыбку, которую она всегда принимала как нечто само собой разумеющееся. Тут в комнату заходит отец и нарушает течение ее мыслей, сообщая, что не разрешает ей покидать квартиру все выходные.
— Что?! — Ее хриплый голос выдает похмелье.
— Извини, Ева. Только в эти выходные. Ты не должна выходить из дому.
Он даже еще не снял пальто, а лицо непреклонное, как блокпост на дороге.
— Почему?
В последнее время она только этот вопрос и задает, и всегда, как и сейчас, он остается без вразумительного ответа.
— Ева, пожалуйста, никуда не ходи. Прошу тебя, это очень важно.
Вот и все. Не добавив ни слова, он выходит из комнаты.
Примерно через минуту на столе начинает вибрировать ее мобильник. Ева выключила звук, дабы уменьшить вероятность, что отец услышит звонок и станет подслушивать.
