– Успокойся, – попытался тот проникнуть его смыслом своей изменённой темы разговора. – Я тебя не просто так спрашиваю, а чтоб ты кое-что уразумел.
– Ну спрашивай, – безразлично пожал тот плечами, театрально успокаиваясь, – хрен с тобой. Валяй, раз пошла такая пьянка.
– А я ведь у тебя тоже рассказик украл, – заметил ему "писака". – "ЦИРКОВОЙ МЕДВЕДЬ" называется. Не помнишь такой?
– Меня щас медведи не интересуют, – пусто ответил ему Юра, занятый совсем другими мыслями.
– У тебя даже медведь и тот взбесился, – поносил Юрино творчество "писака". – Весёлый, жизнерадостный, добрый медведь. И – на тебе! Произошло всё ни с того ни с сего!… А ведь ты – это я. Я пишу то, что ты, либо "зарыл", либо не смог воспроизвести: вещь показалась тебе интересной, но силы на неё не хватило; ни силы ни воображения с фантазией. Но я-то всё сделаю, ведь у меня при себе ЧЕРДАК, а он думает за нас обоих, и творит ТАКИЕ чудеса!… иногда. Но сейчас тебе надо съездить в единственный город, который…
– По-моему, я кое-что вспомнил, – неожиданно осенило Юрия. – Давно это было. Я тогда спасал литературную газету "Восток", и помог ей в этом рассказ на заказ, а поскольку я тогда писал одни ужасы и кошмары и меня попросили сильно измениться, тут я и написал им рассказ "ЧЕРДАК", о городе счастья, добра и любви, в котором якобы живёт Бог. И назывался этот город, соответственно, Чердак. Так вот ты мне и предлагаешь в него отправиться? – Вопрос прозвучал с сильным сарказмом в голосе.
– Не предлагаю, – поправил его тот, – а советую всего лишь попробовать постараться. Тем более, что поезд скоро отходит и тебе не мешало бы поторопиться. Если успеешь на этот поезд, то тебе я приготовил сюрприз, – улыбнулся "писака" такой добродушной и чистосердечной улыбкой, которую Юра себе никогда позволить не мог – столько в ней было тепла и доброты, что сыграть такую было труднее, чем этому писаке разыграть несколько минут назад ужас и страшную панику, когда он молотил во время вибраций кулаками в юрину дверь, умоляя впустить его и прекратить всё немедленно.
– Надо же! – рассмеялся Юрий, собираясь, – сюрприз он мне приготовил. – Он и сам не понимал, что его так развеселило, но в данный момент он действительно собрался спешить на "ночной маршрут" рейса Владивосток – Чердак, не из-за обещанного сюрприза и не из-за того что ему деваться было некуда, кроме как проверить, правду ли ему сказал этот "писака" о введении ночного электропоезда, и не поджидают ли его на улице разнообразные фортели, и не из-за обещания писаки, что Юра только в этом городе может найти свою Аллу, а совсем по другому поводу, причину которого Юра и сам не мог понять; оставалось всего лишь одно ощущение – ощущение марионетки, которую за ниточки иногда приходится дёргать самой кукле (вот такой парадокс).
– Обязательно постараюсь успеть на поезд, – не менял Юра тона, выходя из дома, – просто нетерпится получить сюрприз! Ну и развеселил ты меня!
Дверь захлопнулась, Юра вышел из калитки, покинув навсегда двор и родной дом, шагнув в уличное пространство и позволив ночи окутать своё тело и унести на перрон, располагающийся неподалёку, поскольку что-то там всё-таки стояло, и, хоть и напоминало собой электропоезд, но… имело какие-то необычные формы… И дом тут же изменился, не успел Юра подбежать к электричке и едва не оказаться защемлённым закрывающимися дверьми.
Наверное всё-таки не просто так решил Юрий покинуть этой ночью родной дом (не из-за влияния извне какого-нибудь сильного гипноза), а… Возможно, ему не хотелось смотреть, как этот странный тип в противном случае начнёт отрезать себе голову своей "финкой", а потом ставить её себе на место (после того как эта отрезанная голова искусает Юру до полусмерти и наполнит всё его тело ядом… или выпьет весь его яд) и продолжать разговор с (искусанным) Юрием. Неужели он поверил в такую чушь?! Скорее всего, в этом одном и заключался весь гипноз, окутавший развесившего уши Юрия.
Когда Юра подбегал к издающей шипение закрывающихся дверей электричке, ему казалось, что в поезде (конкретно, в том вагоне, в который едва успел заскочить) несколько пассажиров всё же сидят. Но войдя в салон вагона, он обнаружил в нём абсолютную пустоту. Однако, ему не хотелось сейчас бегать по вагонам набирающего скорость поезда, чтоб убедиться, что во всём поезде нет ни единого пассажира (ночь ведь, как никак). Просто, сел на свободное место и расслабился, не опасаясь, что двери тамбура в любую секунду могут распахнуться и в вагон может влететь какая-нибудь шпана с просьбами и закурить и одолжить "капусты" и снять чего-нибудь или сделать кому-нибудь минет или стать раком. В конце концов, Юра не был маленькой девочкой и мог за себя постоять хотя бы морально.
Электричка была как электричка, ничем особенным не отличалась: деревянные жёлтые сидения, тусклое коричневое освещение, слегка попахивает мочой, даже несмотря на то что это далеко не третий вагон, и стены с многими сидениями исчерчены всевозможной чепухой; привычная обстановка, хоть Юра сто лет уже и не ездил не на электричке не на трамвае не на автобусе с троллейбусом. И наверняка ему почудилось, когда, перед тем как подбежать, он, вместо данной электрички, увидел "электропоезд, имеющий какие-то необычные формы".
Когда поезд начал набирать скорость, неожиданно для Юрия заговорил динамик автоматическим голосом помощника машиниста, сообщающий, что следующая остановка Луговая (ехал Юра с остановки Мыс Чуркин) и что дальше поезд до Угольной следует без остановок. Надо же, а Юра собирался было подумать, что поезд ведут призраки (молчаливые оттого, что перед смертью попали под этот поезд). Но думать он старался совсем о другом. И так увлёкся, что и не обратил внимание, как электропоезд молчаливо пролетел мимо Луговой, в течение двух-трёх минут пересёк тоннель и мчался навстречу станции Угольная, мимо которой просвистеть наверняка собрался с ещё большей скоростью, чем мимо Луговой. За окнами сплошная мутная тьма, и даже если сильно захочешь что-то разглядеть, зря потратишь время.
Помощник машиниста, вещавший через динамик во время отправления, ничего не сказал о станции назначения; Чердак она называется или Крыша (с шариками и роликами и кэффри-образная, в любую секунду готовая протечь, сразу как новый русский её соорудит, отшутилась бы Юрина подруга Алла на этот счёт), Юру это в данный момент не интересовало, пока поезд гнал – с невидимым Амурским заливом по одну сторону и лесом – по другую, разрывая грохотом тихую ночь и рассекая заснувший безветренный воздух этого спокойного пригорода. В данный момент Юра вспоминал некоторые из деталей своего полузабытого рассказа "Чердак":
