Аверин разлепил тяжёлые веки. Попытался подняться. Руки предательски разъехались, и он заново рухнул в остывающую кровь.
— Внимание! Взрыв в кабине пилотов. Разгерметизация головного отсека…
— Светлана… — Аверин огляделся по сторонам; в каюте сгустился абсолютный мрак — такое ощущение, что он ослеп.
Аверин испуганно дотронулся до глаз. Целы. Тогда почему же вокруг тьма? Ну конечно, ведь прогремел взрыв. Но что послужило причиной?!
— Господи! — Аверин даже не обратил внимания, на то, чьё имя упомянул всуе. — Ведь старик был в кабине!
Рядом застонали.
— Светлана?.. — Аверин всё же поднялся; принялся водить перед собой руками, стараясь хоть как-то сориентироваться в пространстве.
Под ногу вновь подкатился огнетушитель.
Женя!
Аверин с трудом устоял на ногах.
«Ведь я убил её! — догадка оказалась пострашнее реальности. — Что я наделал? Ведь она ни в чём не виновата!»
Аверин обхватил голову руками, замер в позе, символизирующей полнейшее отчаяние.
— Яська?
Голос Светланы вернул к реальности, однако груз на душе остался прежним.
— Ярослав, это ты так дышишь? Ответь. Мне страшно!
Аверин разом выдохнул всё. С ним в отсеке находилась маленькая девочка. Внутри неуправляемого космического корабля, который, в данную конкретную минуту, стремительно несётся вниз. А навстречу ему простирает свои ледяные объятия непутёвая Европа. Она ещё не знает, какой жаркой будет встреча. Да, несравнимой с взрывом сверхновой, но всё равно знаковой и, вне сомнений, ужасной.
Так что же следует предпринять, чтобы спасти эту саму девочку? Ведь больше ей не на кого надеяться. Мама и папа погибли по воле рока. Друзей нет вообще. Разве что этот Мячик… Но он обычный дельфин, ему не выжить в открытом космосе. Ближайшая служба спасения находится на расстоянии более шестисот миллионов километров. Даже если удастся дозвониться, ждать придётся долго. Очень долго. Целую вечность! А у них всего лишь жалкие два часа.
Аверин понял, что не знает, как быть. Вариантов нет. Только один. Но он не менее ужасен, чем смерть Жени и Александра Сергеевича.
Аверин тряхнул головой, гоня прочь страшные мысли.
«Только в самом крайнем случае. Если больше никак. Чтобы избавить от мук».
Да, отчаяние, оно такое. Затмевает здравый рассудок картинами истинного безумия. Жутью за рамками рациональности. Вселенским кошмаром, что достиг пика своей кульминации. Начинается светопреставление! Вы уже купили пиво и чипсы?.. Если нет, тогда поспешите! У вас осталось слишком мало времени.
— Светлана…
Девочка тут же прильнула к ноге. Вцепилась так, что не оттащить. Мёртвая хватка и рядом не стояла.
— Мне страшно!
— Успокойся, милая. Всё будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем.
Светлана засопела.
— Зачем Запертый взорвал корабль?
— Думаю, это не Он.
— Тогда кто же?
— Не знаю.
— А что с Женей?
Аверин стиснул зубы, чтобы не выдать чувств. Ну что можно ответить на этот вопрос?.. Тем более, в усмерть испуганной девочке?
— И Александр Сергеевич тоже?.. — чуть слышно спросила Светлана.
Аверин присел перед девочкой. Потом просто обнял и принялся гладить по растрепавшимся волосам.
— Прости меня, Светлана. Это я во всём виноват. Виноват во всех этих смертях. В том, что не уберёг тебя от зла и в том, что не представляю, как быть дальше…
— Я знаю как, — Светлана встала. — Мы нырнём на самое дно. Ведь Яськина мама говорила именно про это?
Аверин опешил. Он не заметил, когда их роли поменялись.
— Что ты хочешь этим сказать, Светлана?
Девочка отстранилась; Аверин ощущал в своей руке лишь её горячую ладошку с бьющейся жилкой.
— Я кое-кого встретила там, — сказала Светлана. — Ты должен увидеть его.
Аверин только сейчас вспомнил, первые слова девочки, как только та очнулась.
— Но что он там делает? Как он оказался настолько далеко от Земли?! И как выжил?
— Я точно не знаю, — виновато призналась Светлана. — Он упёртый, не говорит. А тебе скажет. Я в этом уверена!
— Но как? Как мы попадём на дно?! — Аверин понимал, что утрачивает смысл всего происходящего.
Светлана улыбнулась в темноте.
И Аверин увидел это проявление чувств. Точнее увидел не он. Увидел Яська, сидящий внутри него.
А Светлана сказала:
— Мы «поплывём». Ведь Яська так никуда и не делся. Яська жив в каждом из нас. Просто иногда мы создаём внутри себя воздушный замок и запираем его там. Это плохо. Но так — повсюду. И страшно то, что никто этого не замечает! Или претворяется, что не замечает…
— Заметила лишь слепая девочка, живущая во тьме, — Аверин почувствовал, как к горлу подкатил ком; голос дрогнул: — Я не уверен, что у меня получится…
— Хм… Уже получилось. Ты ведь видишь меня.
Аверин собирался было возразить, но он и впрямь видел. Голубая девочка с копной белоснежных волос. Мальвина наоборот. Ангел, спустившийся с небес. Лучик затухающего Солнца. Последняя надежда. «Искорка». Именно она пришла к нему тогда в тёмный подвал — только в другом воплощении. Душа, которую так бессовестно залили всеобщим безразличием! Растоптали. Закатали в бетон обыденности. Просто забыли. Но ради чего? Чтобы быть спокойными, потому что перемены пугают? Бред. Им всем что-то нужно. Каждому — ткни пальцем в небо, не прогадаешь! Потому Земля и жива до сих пор. Она как конвейер, по которому движутся заготовки. Ментальный материал, который просто необходимо пустить на переработку. Потому что в этом случае получится что-то ещё. Что-то более важное во вселенском масштабе. Нечто умопомрачительное, что девственное человеческое сознание просто не в силах постичь! Вот, она, истина. И она страшна, так как её очень сложно принять. Легче «уснуть». Принять забвение. Стать обычным «слепцом», коему нет дела до чувств, света, самопознания!
— Вижу, — прошептал Аверин.
— Тогда «плывём»?
— «Плывём».
И они поплыли.
Колька сидел на полу и рассматривал босую пятку.
Светлана дёрнула застывшего Аверина за руку.
Колька вздрогнул. Забыл про пятку и посмотрел на вновь прибывших. Недоверчиво прищурился.
— Зачем вернулась?
Светлана виновато улыбнулась.
— Вы должны поговорить.
— Мы? — Колька поднялся.
— Да, — и Светлана трепетно посмотрела на Аверина; тот пребывал в ступоре.
Колька повёл плечом.
— С какой стати?
— Потому что вы — друзья.
— Вот ещё… Это он тебе сам так сказал? — Колька недобро сверкнул глазами. — Уходите, пока не стало слишком поздно.
Светлана грустно вздохнула.
