— Я же говорил… — Колька попятился. Споткнулся о край платформы и чуть было не сел. Светлана его подхватила.
Аверин посмотрел в глаза Титову. Ответом явилась бездна.
— Думали уже, не дождёмся, — сказал Запертый голосом отъявленного киношного злодея. — Сомнения — залог проигрыша. Именно поэтому Мы от них отказались.
— Не дождёмся? — переспросил Аверин, поворачиваясь к Кольке. — Я думал, он один…
Колька, ничего не понимая, пожал плечами.
— Один.
— Уже нет, — Титов развернулся в своём кресле к стеллажу. Провёл над зеркальной поверхностью рукой с перекрещёнными пальцами. — Если где-то что-то убыло, соответственно, где-то что-то должно прибыть. По другому — никак.
Панель на стене дрогнула. Сферические ячейки окрасились в белый цвет. Потом крутанулись в разные стороны и снова сделались чёрными. Аверин почувствовал, как у него сдавило грудь. А ячейки зловеще мерцали, при этом увеличиваясь в размерах. Затем лопнули, погрузив взгляд Аверина в ледяную бездну, на фоне которой раскачивалась неспешная тень.
Колька в ужасе округлил глаза.
— Молох… — шептали его посиневшие губы. — Он пришёл за нами.
Аверин присмотрелся. Действительно, тень напоминала обитателя глубин. Стражника. Продолговатое тело, плавники, хвост. Но нет, что-то определённо было не так.
Сомнения развеяла Светлана:
— Это не молох.
Это действительно был не молох.
ЗЕМЛЯ. США. ВАШИНГТОН. ОКРУГ КОЛЛУМБИЯ. ШТАБ-КВАРТИРА «НАСА».
Гарвер обеспокоенно глянул на поникшего техника. Скользнул пальцами к подбородку. Вовремя опомнился и взял себя в руки — не хватало ещё проявлять эмоции перед сотрудниками. Но всё происходящее только лишний раз свидетельствовало о том, насколько примитивен человек. Насколько он несовершенен в своём совершенстве. Насколько недальновиден. За тенью чувств не всегда получается познать истину: то и дело натыкаешься на опостылевшую правду. А последняя, сродни забвению: существует с той лишь целью, чтобы затмевать сознания рядовых индивидов. Дабы превращать их в довольных жизнью субъектов. В «слепцов». А как быть иначе? Ведь если та самая истина выльется на общественный суд, тогда и впрямь можно брать пистолет и выносить собственные мозги. Пытаться успокоить восставшие массы — бессмысленно. Бежать — некуда. Просить помощи, — элементарно, не у кого. А тут ещё это…
Гарвер выдохнул. Взял со стола отчёт и принялся бегать взглядом по строчкам.
— Как долго регистрировался сигнал?
— Ровно семьдесят две секунды, сэр, — отчеканил техник, вытягиваясь по стойке «смирно».
— Понятно… Система Юпитера?
— Да. Странно, но сигнал не был ни на что ориентирован, сэр.
— Через какой промежуток времени вы попытались взять пеленг?
Техник задумался.
— Минута, может быть две. Там ничего нет — пусто.
Гарвер отложил листы. Сказал, обращаясь к стенам:
— Это спутник.
— Что?.. Простите, сэр…
Гарвер посмотрел в глаза технику.
— Ориентиром был один из спутников Юпитера.
— Европа? — озадаченно спросил техник.
— Чёртовы русские, — Гарвер взял со стола карандаш и принялся вертеть в руках. — Я так и знал, что это безумие выльется в поистине небывалый ужас.
— Какое безумие, сэр? — Техник смотрел огромными глазами — как ребёнок, задавший очередной вопрос «почему».
Гарвер откинул карандаш и обхватил голову руками.
— Это конец. Истина, которую мы так долго ждали. Она оказалась намного ближе, чем предполагал кто бы то ни было. Вопрос в том, что ждёт за гранью…
ЗЕМЛЯ. УКРАИНА. ОДЕССА. ДЕЛЬФИНАРИЙ «НЕМО».
Евгений Валерьевич оторвался от размышлений. Он сидел на бортике бассейна и смотрел на спокойную воду. В голове, одновременно, переваривалось множество мыслей. Но ни одна из них не подходила под определение «готово». Бульон кипел, пузырился, перемешивался, однако по-прежнему было не совсем ясно, что именно окажется в конце под пенкой.
«Если там вообще что-нибудь окажется…»
За спиной замерли шаги.
Евгений Валерьевич нехотя обернулся.
— А, снова вы…
Элачи глупо кивнул.
— Я думал, может быть, появилась какая-нибудь информация…
Евгений Валерьевич вновь уставился на воду.
— Информация? При полном отсутствии данных глупо уповать на это слово. По крайней мере, опрометчиво.
Элачи присел рядом на корточки. Коснулся дрожащими пальцами прохладной воды. Посмотрел на расходящиеся круги.
— Но ведь так не может быть. Он не мог просто исчезнуть. Это невозможно.
— В том мире, в котором мы с вами живём, логика давным-давно утратила всяческий смысл. Как бы ни было задумано изначально.
— Что вы имеете в виду?
Евгений Валерьевич тяжело вздохнул.
— Миром правят мегакорпорации. Они заткнули наши чувства и желания под себя и просто сидят, болтая ногами, как беспечные дети. Они верят той правде, которую возвели в ранг истины, верша свои божественные дела. Они не знают одного: их тоже подмяли под себя. Те, кто сидят ещё выше.
— Вы о ком-то конкретном?
Евгений Валерьевич развёл руками.
— Засилье спецслужб — повсюду. Нам кидают на завтрак шарик от подшипника и молча наблюдают за тем, как мы катаем его из угла в угол, не в силах поделить поровну. Потом находится кто-то один, уверовавший в свою силу. Он просто отнимает шарик, показав остальным фигу. Это уже прогресс: система начинает дробиться, развивать, двигаться в определённом направлении. Появляются сильные и слабые, успешные и не очень, добрые и злые. Эволюция во всей красе. Цивилизация, не знающая, с чего всё началось и к какой цели движется. Мир заблудших слепцов, уверовавших в подсадной миф. Миф, которого, по сути, не было изначально. Была лишь конкретная цель, на достижение которой бросили все силы.
— Что это за цель?
— Учиться на чужом примере. Чтобы самим не наделать ошибок. Но выстроенная система дала сбой. Появились люди, способные видеть истину такой, какая она есть в сущности. Им нет дела до какого-то там шарика, они мыслят глубже, зрят в корень, пытаются противостоять. Соответственно, такие люди обречены. За ними начинается слежка — самая настоящая охота. И эти люди уходят. Сами, либо им помогают уйти.
— Но как?
Евгений Валерьевич улыбнулся.
— Раньше я не верил в мистику и пришельцев — теперь смогу поверить и не в такое. А самое страшное в том, что пришельцы эти — мы сами. Это те, кто сидят на вершине и правят миром. В данных условиях их всё устраивает, и они не желают что-то менять. Соответственно и система страшится перемен. Я про ту систему, что навязана извне. Вот тут-то и начинаются таинственные исчезновения… Исчезновения во благо выбранного курса.
