лучами лицо Черновой, делая его фарфоровым. Каждая черточка осветилась, вырисовывая естественную красоту. Я забыл, как дышать, и не мог отвести глаз. Желание целовать розовые губы, чуть потрескавшиеся оттого, что она постоянно их прикусывала, было настолько сильным, что я невольно зажмурился, пытаясь побороть его.
— Элишка, там… — я спустился в гостиную, а она тем временем снимала свитер, оставаясь в тонкой маечке. — Там полотенца нет.
— Ничего, я все равно не прочь постоять под горячим душем.
Она легко взбежала на второй этаж, и оттуда донеслось:
— Кстати, посмотри входящие. Съемки на сегодня перенесли в город. Погодный коридор маленький.
Я прочитал сообщение от ассистента. Весь день решили работать возле главного вокзала. Улицы перекрыли час назад, реквизит уже начали устанавливать, актеры и массовка должны прибыть вовремя. Нужно торопиться. Чернова справилась за пару минут, и, выйдя, мы направились к машине.
— Дэн, расскажи про дом.
Эли шагала рядом, жмурясь от солнца. Цвет ее ореховых глаз теперь казался ярче и переходил в зеленый. Я открыл для нее пассажирскую дверь и, когда выехал со стоянки, засмеялся:
— Что именно ты хочешь узнать?
— Все! Вчера тебе было нехорошо, но сегодня я жажду услышать подробности. Он твой? Ты снимаешь? Или дом принадлежит киностудии?
— Дом мой, получил его в наследство совсем недавно. Вчера впервые туда вошел.
Элишка удивленно ахнула.
— Вау! Это круто. Дом Фауста очень красивый и дорогой.
Я немного насторожился. Элишка пару дней назад ничего не знала о Праге, но сейчас говорит, что знает про дом номер пятьсот два на Карловой площади. Видимо, что-то отразилось на моем лице, и девушка поспешно добавила:
— Утром я залезла в гугл. Было интересно узнать про роскошный особняк, в который ты меня пригласил.
«Ну, скорее, ты сама попросила», — подумал я, а вслух ответил:
— Эм-м. Да, старый дом с историей, и я пока еще не знаю, что с ним делать.
— Как что? Продай! Уверена, он стоит прилично. Купишь квартиру в спальном районе, если захочешь остаться в Праге. И еще на безбедную жизнь хватит. В любом случае это огромные деньги, и думаю, тебе будет не слишком уютно жить в особняке в шумном центре города. Плюс его нужно содержать, убирать и тому подобное.
Я округлил глаза, удивляясь тому, как быстро девушка распорядилась моим имуществом.
— Извини. Я всегда была практичной, — пожала Элишка плечами, видимо, считая себя вправе давать советы о наследстве.
Этот диалог оставил неприятное послевкусие, будто до этого я идеализировал Чернову. Она же была человеком, со своим характером и взглядами на жизнь, которые нужно принять, если хочу быть с ней. А я хотел. Ведь хотел же?
Я запутался. Элишка всю дорогу рассуждала о выгодных вложениях и ценах на недвижимость, но слова сливались в фоновый шум. Я иногда кивал в ответ, думая совсем о другом. О тайнике в доме и о том, что так его и не нашел, а должен был. Я стиснул руки на руле и прибавил скорость.
— Высади меня, пожалуйста, у вагончика гримера. Время поджимает, — попросила Элишка, когда мы прибыли на место.
Она потянулась ко мне в поцелуе. Я напрягся и сделал над собой усилие, чтобы не отшатнуться. Каким-то образом всего за одно утро мое увлечение этой девушкой немного остыло. Я быстро мазнул губами по ее щеке и выразительно посмотрел на часы, горящие на приборной панели.
— До встречи.
Припарковавшись, в недоумении глянул на экран мобильного. Фил до сих пор не звонил. Я набрал номер Митсона, но оператор безразличным голосом сообщил, что абонент недоступен. Может, друг уже на съемочной площадке и я зря волнуюсь?
Машину я оставил недалеко от Иерусалимской синагоги. Ближе к вокзалу свободных парковочных мест не оказалось, а площадь для авто киношников уже забили под завязку. Я сделал круг и ступил на «аллею кошмаров», как называли ее местные. Парковая зона с дорогой, ведущей к главному железнодорожному вокзалу, напоминала мне сцену из фильма «Один дома», когда Кевин забрел в Центральный Парк ночью. В детстве я спорил с другом, доказывая, что фильм на самом деле грустный, учитывая, что мальчика забыли родители, а братья с сестрами не испытывали к нему особой любви. Так вот, в Праге было такое место. В любое время суток здесь собирались наркоманы и нищие. Они теснились на лавочках, сидели под деревьями. Вонь стояла настолько сильная, что мои глаза заслезились, будто я свалился в канализационный люк.
Добравшись до места съемок, я смог, наконец, нормально вдохнуть.
— Дэниэль! Где Филипп? Никто не может ему дозвониться! — напал на меня главный.
— Я без понятия, сэр. — Мой пульс ускорился, словно в преддверии чего-то плохого. Хотя что плохого могло произойти с другом?
— Неприятно это признавать, но сегодня он незаменим. Несколько ассистентов заболели, один уехал в отпуск, и я рассчитывал на вас двоих!
— Я понимаю. Послать кого-то к нему на квартиру?
— Естественно! Пусть из-под земли мне его достанут. И топай работать, нам нужна мизансцена.
На съемочной площадке стоял гул. Провода, аппаратура, вагончики с костюмами и гримерами. Улицы рядом, огражденные знаками mimo film [14], запрещающими въезд. Погода благоволила нам, дарила тепло, неожиданное поздней осенью. Но мы ждали исполнения прогноза пражских синоптиков после обеда. Я работал с актерами, снимая нужные сцены за несколько дублей. Так время подошло к обеду.
— Дэн, его нет в квартире, — вернулся запыхавшийся ассистент.
Да, съездить из центра Праги на край города в утренний час пик стоит уймы времени и нервных клеток.
— Как нет? — возникло ощущение, будто в живот вползла скользкая змея и свернулась там тяжелым клубком.
— Так. Я взял запасные ключи на киностудии на всякий случай. Квартира пуста. У меня сложилось впечатление, будто он и не ночевал там.
Я судорожно достал мобильный.
— Можешь не пробовать. Я звонил раз сто, наверное. Он отключен.
Пальцы все равно нажали на вызов, чтобы убедиться в том, что ассистент прав.
— Знаешь девушек, у кого он мог заночевать?
Я помотал головой. Если записывать всех его пассий-однодневок, понадобился бы отдельный талмуд.
Ассистент тяжело выдохнул.
— Что ж. Будем надеяться, что он просто загулял. Дело-то молодое. Пойду испытаю на себе гнев главного.
— Ладно.
— Тебе сегодня предстоит вкалывать за двоих.
Он похлопал меня по плечу и отправил на обед. Я пошел в кафе «Славия». Сел возле широких окон с видом на Народный театр и Влтаву. Огромный звездно-голубой купол здания венчала золотая корона. Двумя колесницами с неистовыми лошадьми управляли отлитые из бронзы крылатые статуи Победы на крыше Divadlo [15]. Они выглядели живыми и готовыми
