— Джессика, нет! — закричал Мэтт.
Девушку вынесло на самый край утеса.
Парень услышал ее испуганный крик в тот момент, когда она полетела вниз.
Увидел ее руки, бессильно цеплявшиеся за воздух.
Затем наступила тишина.
Он остался здесь в одиночестве.
В полном одиночестве.
Глава 19
Мэтт целуется при луне
Мэтт бросился к обрыву и стал вглядываться в темноту. Он затаил дыхание, стараясь разглядеть, что несут темно-зеленые волны, а ужас тянул его вниз.
"Погибла, — решил парень. — Расшиблась насмерть".
Он все продолжал смотреть на пенные гребни, разбивавшиеся о камни. Страх леденил его душу.
И вдруг увидел Джессику. Она стояла по пояс в воде у самого берега и улыбалась ему.
— Как, Джессика? — попробовал он выдавить, но, к своему удивлению, потерял голос.
Девушка помахала ему рукой, запрокинув голову. Потом жестом позвала его к себе, вниз.
— Ты жива? — сумел он наконец произнести. Конечно, слова не долетали до нее. Джессика снова поманила его к себе. "Каким же чудом она уцелела при падении?" — удивился Мэтт, ощущая, как сердце снова начинает биться нормально, чувствуя, что попа сваливается с плеч.
"Как же она убереглась от острых камней?"
Парень поднялся на ноги и помахал в ответ.
Какое счастье. Какое счастье, что она осталась жива. Он чувствовал такое облегчение, что готов был взмахнуть руками, взлететь и спланировать к подножию утеса.
Но все-таки благоразумие взяло верх, и Мэтт спустился тем же путем, каким поднялся сюда, внимательно глядя под ноги. Теперь узкая тропинка казалась крутой и скользкой. Но парень спускался смело, осторожно сталкивая ногами камешки и создавая тем самым маленькие лавины.
— Джессика, ты цела?
Она все еще не слышала его из-за ветра и волн.
Стоя на песчаном берегу, девушка улыбалась Мэтту и с нетерпением ждала его. Рыжие волосы пылали в лунном свете.
— Эй, ты меня так напугала! — воскликнул он. Подошвы скользили по камням, то и дело попадая в неглубокие трещины. — Я по-настоящему перепугался!
Джессика не ответила.
Обвила руками его плечи, приблизила к нему свое лицо.
Духи. Казалось, они плыли в воздухе, обнимали его, затягивали в свою глубину.
Парня бросало то в жар, то в холод. Он стоял по пояс в ледяной воде, а девичьи губы были такими сухими, такими сухими и горячими.
Прежде чем Мэтт успел перевести дух, прежде чем сообразил, что происходит, Джессика принялась целовать его в губы, в глаза, в подбородок.
Целовать с такой неожиданной страстью.
Одновременно так жарко и холодно, резкие духи, сухие и горячие губы, прикосновения ее волос, тепло ее лица — все это сводило Мэтта с ума.
Поцелуи. Поцелуи.
Он попробовал отвечать.
Но понял, что проваливается — стремительно ужасно стремительно, в затягивающую, головокружительную темноту.
Синим вечером Габри медленно вылезал из своего гроба. Ящик был выложен внутри грязью, точнее, родной землей. Только она одна и осталась на память о родине и о тех временах, когда он был живым. Воспоминания нахлынули неожиданно, и он тут же беспощадно отмел их.
В момент пробуждения на его лице отражались все прожитые долгие века. Большого труда стоило успокоиться. Непросто было стать вновь самим собой, привести в порядок затекшее тело, вновь зажечь проблески жизни в своих глазах и справиться с болью, древней болью, захлестывавшей его каждый раз по утрам после тяжелого неестественного она.
Он вздохнул и зачесал назад свои черные волосы. Обычное действие, ставшее таким трудным без зеркала.
Хотя продолжать творить зло было совсем просто, глодала досада от того, что за весь бесконечный путь вампира нельзя ни разу взглянуть на себя и убедиться, что ты остался прежним.
— Ну, ну. Что-то ты сегодня расклеился, Габри, — сказал он громко, обращаясь к теням, плясавшим на стене.
Тихий смешок заставил его обернуться и тихо вскрикнуть от неожиданности.
— Джессика.
Ее джемпер совпадал по цвету с вечерним небом. Она стояла у раскрытого окна, и на ее распущенных волосах играл свет восходящей луны.
Девушка казалась частью природы, одной тенью среди многих. Но стоило ей только поднять глаза, как она ожила. И ее смех заставил Габри содрогнуться.
— Тебя сюда приглашали? — нервно выкрикнул он.
— Да я тут гостила по соседству, — пошутила Джессика.
— Чего тебе надо? — спросил Габри нетерпеливо, с раздражением, вызванным ее неожиданным вторжением, раздражением, скопившимся за много веков, в течение которых он только летал и искал добычу.
— Какой-то ты сегодня негостеприимный, — говорила Джессика, медленно приближаясь к нему. На ее лице появилась ехидная улыбка. — Что-то не так, Габри? С блондиночкой оказалось не так все просто, как ты рассчитывал?
Я оставил тебя далеко позади, — ответил он холодно.
Мысли об Эйприл и о нектаре, сладком нектаре согрели его сердце.
— И я никого не убивал.
— Ну, это не проблема, — Джессика равнодушно пожала плечами. — Совсем не проблема. Не думаешь же ты, что такая мелочь помешает мне выиграть пари?
— Ты не выиграешь, — он состроил недовольную мину. — Эйприл — совсем легкая жертва.
— Ха! — воскликнула Джессика презрительно, скрестив руки на груди. — Что же ты с ней делаешь? Налетаешь с неба и кусаешь сзади?
— Ну зачем же так, — усмехнулся Габри. — я завладел ее чувствами. Она порвала со своим приятелем.
— Что? — глаза девушки на миг расширились от удивления.
— Она больше не станет встречаться с Мэттом. Теперь она моя, — его лицо расплылось, в торжествующей злорадной улыбке.
— Только это на руку мне, а не тебе, — сказала Джессика, быстро овладев собой.
— Ты о чем?
— Если они больше не встречаются, то мне будет проще завоевать Мэтта, — объяснила она.
— Мечтать не вредно, Джессика, — произнес он сухо. — Можешь оставаться здесь и излагать свои планы на остаток вечности, но к концу этой недели Эйприл станет такой же, как мы.
— Я никогда не хвастаюсь… — начала девушка. Когда Джессика обернулась, по комнате уже
кружился пыльный вихрь.
Вскоре пылинки улеглись, и Габри обратился в летучую мышь.
— Мне пора лететь! — пояснил он, вылетая в открытое окно, и с коротким визгом растворился в ночном небе.
— Самовлюбленный идиот, — крикнула Джессика вдогонку.
Подскочив к гробу, она набрала полные пригоршни земли, которая помогала Габри приходить в себя, и со злостью швырнула на пол.
