Кортни забралась к Габри на плечи, а Уитни обхватила его за талию. С громким воплями они повалили его на пол и оседлали.
— Нет! Нет! — выкрикивал он беспомощно, хохоча и извиваясь, пытаясь вырваться или перевернуться на бок.
— Девочки, оставьте Габри в покое! — строго сказала миссис Блейр, качая головой.
— Все в порядке, я сам справлюсь, — успокоил Габри. — О-о-ой!
Он издавал этот звук каждый раз, когда близняшки начинали скакать на его спине.
__Слезайте, девочки, — потребовала миссис Блейр, не отрывая глаз от газеты. — Габри вам не карусельная лошадка, разве не знаете?
__Конечно, знаем! — ответила Уитни.
— Он — тележка для русских горок! — объяснила Кортни. — И-и-и-их!
— Ой, — вскрикнул Габри, заставляя себя смеяться, превозмогая боль. Он заколотил по половице ладонью, как борец на ринге.
Наконец в дверях появилась Эйприл. На ней были удобные белые легинсы и черная майка, поверх которой она надела рубашку яркого бананового цвета, перехваченную в талии поясом.
— Что происходит? — воскликнула девушка.
— Отлично выглядишь, — сказала ее мать громко, чтобы перекричать вопли близняшек. — Посмотри, что выделывают эти девчонки.
— Помоги-и-ите! — заорал Габри.
И Эйприл пришла на помощь — схватила сестричек за руки и с трудом оттащила от жертвы.
— Нам с Габри пора идти, — пояснила она.
— Но мы еще не закончили кататься! — обиженно заявила Уитни. Она обхватила парня за плечи, а он оперся руками о пол, чтобы не упасть.
— Достаточно, — сказала миссис Блейр. — это к тебе относится, Уитни.
Но девочка, конечно, ее обратила внимания и продолжала мучить Габри, который завалился на пол, прося пощады.
Чтобы оттащить девчонок и уговорить их больше не нападать, понадобилось еще минут десять. Миссис Блейр начала было извиняться, но Габри заверил ее, что чудесно провел время.
— В следующий раз поборю вас обеих, — самоуверенно заявил он близняшкам. Затем попрощался со всеми и вместе с Эйприл вышел за порог. Они зашагали по песчаной дорожке, точно такой же, как и на всех здешних дачных участках.
— Мои сестренки прямо как ты, — заметила Эйприл.
— Поэтому они со мной и справились, — ответил Габри.
— Ты нравишься моим родителям, — добавила она, глядя под ноги.
— У твоих родителей хороший вкус, — сказал он, улыбаясь.
— Ой. Совсем забыла, — сказала девушка, неожиданно остановившись.
— Что это?
— Папа всегда дарит мне подарки ко дню рождения заранее. У меня день рождения только в следующем месяце, но папа никогда не может его дождаться.
Ее желтая рубашка блестела в лунном свете. Габри следил взглядом за движением девичьей
руки и увидел, как она нащупала висящую на шее цепочку.
— Смотри, — сказала Эйприл и показала ему большой сверкающий предмет. — Это серебряный крестик. Элегантный, правда?
Крест засиял под луной отраженным светом, и на лице Габри проступил ужас.
Парень отступил на шаг, чтобы Эйприл ничего не заметила.
Его мысли вмешались. Свет от креста обжег
его словно настоящее пламя. — Очень красивый, — произнес он с трудом. "Что же делать? — запаниковал он. — Я не смогу приблизиться к ней. Невозможно укусить ее за шею. Пока она не снимет крест, я не смогу отведать нектара".
Что делать? Что делать?
Этот простенький предмет может навсегда ослепить его. Свет от креста может поджечь его давно высохшую плоть, может ввергнуть его в пламя.
Что же делать? Что делать?
И тут, пока Эйприл пыталась засунуть подарок обратно под майку, он неожиданно выскользнул
из руки.
Габри видел, как крестик упал на песок.
Девушка быстро присела, зашарила по земле.
Наконец, нашла его и повернулась к парню.
Замочек расстегнулся. Поможешь надеть снова?
Конечно, — Габри стоял позади нее, чтобы она не видела, как дрожат его руки.
Девушка опустила крестик на грудь и теперь держала концы цепочки за спиной.
— Помоги застегнуть.
— Сейчас, — отозвался он тихо, стараясь не смотреть на крестик. Осторожно взял концы тонкой цепочки и сжал их пальцами.
Сперва притворился, что у него не получается, затем сделал вид, что защелкнул замочек.
— Готово, — сказал Габри.
На самом деле он оставил цепочку незастегнутой.
— Спасибо, — ответила девушка, награждая его неясной улыбкой.
— Он очень идет тебе, — сказал Габри, внутренне содрогаясь при мысли о крестике.
Их путь лежал через город. Они не спеша проходили мимо домиков, окошки которых светились рыжими и желтыми огоньками.
Когда город закончился и началось поросшее травой поле, Габри заметил, как незастегнутая цепочка с крестиком соскользнула и бесшумно упала на землю.
Они продолжали идти как ни в чем не бывало.
Эйприл не заметила потери.
Габри улыбнулся ей, не в силах скрыть радости и облегчения.
Удача, какая удача! И довольный тем, как все сложилось, он обнял девушку за плечи и притянул к себе.
Той же ночью, только чуть позже, Мэтт возвращался домой после встречи с Джессикой. Он остановился у черного хода, прижался разгоряченным лбом к холодному стеклу.
"Как же я устал", — подумал он.
Устал настолько, что казалось невозможным открыть дверь и добраться до постели.
"Наверное, еще не так уж и поздно"" — подумал Мэтт, с величайшим трудом отлепляясь от дверной рамы. Луна стояла высоко в небе. Воздух был прохладен, на траве выступила роса.
Парень кашлянул.
Горло заболело. "Надеюсь, я не простудился". К удивлению, ночь, проведенная с Джессикой, вспоминалась словно в тумане.
Куда они ходили? Чем занимались? Он вспомнил темный берег. Вспомнил ее губы, ее поцелуи.
Вспомнилась боль. Сладкая боль.
Боль? Нет. От чего же боль?
"Я слишком вымотался, чтобы все запомнить, — сказал он себе. — Я… очень… устал".
Кое-как он все же открыл дверь. Пробрался на цыпочках по скрипящим половицам через темную кухню, через короткий и тесный коридор мимо спальни родителей.
Тишина.
А вот и его комната.
Какая слабость… Какая разбитость… Чтобы открыть дверь, потребовалось немало усилий. Парень ощущал жуткую тяжесть. Тяжесть от одежды.
И даже голове было тяжело от волос.
Парень дышал с трудом, каждый шаг давался невероятным напряжением.
Нужно было раздеться, избавиться от этой тяжелой одежды, тянувшей его вниз.
Нужно было залезть в кровать и заснуть.
Чтобы во сне прошла эта слабость.
Чтобы прошла боль в горле.
Но где это он?
Почему все качается и опрокидывается?
