В проеме открытой двери стоял мистер Монтгомери — человек, которого искала Дайша. Она сразу вычислила его по настороженному взгляду. Кроме Мэйлин, никто в городе не смотрел на нее так.
— Тебе нельзя было сюда приходить, — сказал мистер Монтгомери.
Но ее тело знало: она должна сюда прийти. Это было не менее важно, чем разыскать Мэйлин. Она и так целыми днями бродила неведомо где, не понимая, куда и зачем идет. Но тело знало и упорно вело ее туда, где ей станет легче. Ее тело принадлежало Клейсвиллу.
— А я вот пришла, — сказала Дайша, входя в сумрак зала прощания.
Однажды она уже была здесь, когда хоронили ее дядю. Судьба несколько раз предупреждала его, чтобы он бросил пить и вести безалаберную жизнь. Но дядя никого не слушал и пьяным на полной скорости врезался в столб. Дайша вспомнила запах: в тот раз здесь тоже пахло цветами и еще чем-то сладковатым. Тогда она думала, будто это запах смерти. Но умерев сама, Дайша узнала: смерть не всегда имеет тошнотворно сладкий запах. Иногда смерть пахнет медью и прелыми листьями.
— Я могу тебе помочь, — сказал мистер Монтгомери.
Его голос звучал ласково и убедительно, однако Дайша не торопилась ему верить.
— Помочь? Как?
— Я помогу тебе попасть туда, где тебе надлежит быть, — ответил Уильям.
Если бы не легкое дрожание его пальцев, Дайша решила бы, что встреча с ней никак на него не подействовала.
— Мне уже пытались помочь… — сказала она, качая головой.
— Это ты убила Мэйлин.
— Она обещала меня накормить, — прошептала Дайша.
— И в благодарность за еду ты ее убила, — уже без всякой мягкости в голосе заключил Уильям.
Девчонка нахмурилась. С ней нельзя так разговаривать. Почему он сердится? Мэйлин совсем не сердилась на нее.
— А что еще я могла сделать?
Дайша не оправдывалась перед Уильямом. Она спрашивала. Он этого не понимал. Мэйлин поняла бы. Мэйлин взаправду поняла, прежде чем умереть.
Мэйлин налила Дайше рюмку виски и стакан воды.
— Мне еще не столько лет, чтобы пить виски, — возразила Дайша.
— Ты перешла черту, и эти правила на тебя не распространяются, — улыбнулась Мэйлин.
— Почему? — насторожилась Дайша.
— Ты сама знаешь почему. — Голос Мэйлин звучал участливо, но твердо. — Выпей. Это поможет.
Дайша выпила виски. Она ждала, что ей обожжет рот и горло. Но в этот раз виски было похоже на тягучий сироп, который обволакивал глотку и кишки до самого желудка.
— Фу, какая гадость! — поморщилась Дайша и разбила рюмку о стену.
Мэйлин и не думала ее бранить. Достав другую рюмку, наполнила ее виски и подняла, словно собиралась сказать тост. Она и сказала:
— Кажется, ты заполучил меня, старый дурень.
Выпив виски, Мэйлин посмотрела на Дайшу.
— Позволь мне тебе помочь.
— Помогай.
— Но мне нужно, чтобы ты мне доверяла. Если бы я только знала, что ты… ушла, я бы ухаживала за твоей могилой. Это не поздно сделать и сейчас. Скажи мне, где твоя могила?
— Моя могила, — повторила Дайша и попятилась назад.
Еще один вопрос, ответа на который она не знала. Она не знала и про сам вопрос, если бы Мэйлин не спросила ее о могиле. Дайша взглянула на свои руки. Под ногтями чернели каемки грязи. Но ведь она ниоткуда не вылезала. Здесь в ее воспоминаниях тоже был провал. Однако она четко помнила: ее не хоронили.
— Я не была в могиле, — сказала Дайша.
— Так я и думала.
Мэйлин налила в стакан немного виски, потом добавила воды.
— Потому тебе так сильно хочется пить. Если мертвых не похоронили по всем правилам, они всегда испытывают сильную жажду, — сказала она Дайше.
— Я не… мертвая, — возразила Дайша, пристально глядя на Мэйлин. — Я — совсем не мертвая.
Мэйлин отрезала толстый ломоть хлеба, положила на тарелку и обильно смазала хлеб медом.
— Ешь, — сказала она, подвигая тарелку к Дайше.
— Я не… какая же я мертвая, если я хочу есть? — спросила Дайша, одновременно чувствуя правоту слов Мэйлин.
Мэйлин знала.
— Ешь, дитя, — сказала она, подвигая Дайше и бокал с разбавленным виски.
— Не хочу быть мертвой! — заявила Дайша.
— Понимаю тебя.
— И в могилу не хочу!
Она порывисто встала, опрокинув стул. Мэйлин не шевельнулась.
— Так ты этого хочешь? Да? — спросила Дайша.
Теперь она поняла. Вот почему старуха с такой готовностью согласилась ее накормить. Вот почему предлагает ей виски и хлеб с медом.
— У меня есть обязанность, — сказала Мэйлин и тоже встала. — Я забочусь о мертвых, а если они вдруг встают, помогаю им вернуться в их мир. Я сама не понимаю, почему это случилось с тобой. Я только знаю, что ты каким-то образом оказалась за пределами Клейсвилла. И еще я знаю: тебя…
— Убили, — досказала за нее Дайша. — Меня нельзя было убивать, но меня убили.
Ее трясло. В голове гудело, словно там поселился пчелиный рой. Мысли вновь потеряли ясность.
— Вот чего ты хочешь! — вдруг догадалась Дайша. — Ты хочешь меня убить.
— Ты уже мертва.
Дайша не помнила, как оказалась на жестком холодном полу, стоя на коленях перед Мэйлин.
— Я не хочу быть мертвой.
— И я тоже не хочу, — улыбнулась Мэйлин. Кровь струйкой текла у нее по лицу, заливая один глаз. — Но ты уже мертва, дитя, и я бессильна сделать тебя живой.
— Почему ты? Почему я шла к тебе? Я не знала, куда иду. Ноги сами вели меня. Почему? — шепотом спрашивала Дайша.
— Потому что я — Хранительница Могил. Мертвые приходят ко мне, и я… устраняю нарушения.
— Заталкиваешь нас назад в мир мертвых?
— Слово, еда и питье, — тихо произнесла Мэйлин. — Ты получила все. Если бы тебя похоронили здесь…
Дайша медленно шла по залу, не сводя глаз с Уильяма. Он вроде не представлял для нее угрозы, но всякое может быть.
«Он не знает, что я… И тот, другой Гробовщик. Он вообще ничего не знает», — предположила Дайша и сделала шаг вперед.
Уильям не двинулся с места, хотя и напрягся всем телом.
— Оставь людей в покое, — сощурившись, сказал он Дайше.
Она наткнулась на стул и ощупью отодвинула в сторону.
