Как я понял, лавки и постоялые дворы не случайно разместились рядом с городской управой. Охрана рядом. В случае набегов отбиться легче. То, что иногда здесь постреливают, я заметил. В заборе, рядом с воротами, было несколько характерных дырок. Помня рассказы Сергея, что стрельба в фактории запрещена, можно предположить, что здесь не всегда тихо.
Постоялый двор – это целое хозяйство, огороженное забором. Ограждение не только от людей, но и от зверей. Иногда, особенно в холодные зимы, волчьи стаи забираются в такие посёлки. Месяца не проходит, чтобы кого-нибудь не задрали. Во внутреннем дворе – две избы. Одна из них, продолговатая двухэтажная коробка, похожая на коровник – сама гостиница, с шестью каморками-номерами на втором этаже. Соседняя – двухэтажная харчевня, она же рюмочная и небольшая лавка «для проезжающих». Без названия и без вывески. Во дворе есть баня, маленький сарай для хозяйственных нужд и загоны для собак. Надо заметить, всё построено добротно – видно, бизнес у хозяина процветает. Когда мы загнали собак в отведённый для них вольер, Сергей ушёл в управу, узнать насчёт работы, а я направился в харчевню – жрать хотелось немилосердно.
За стойкой скучал лысый красномордый толстяк лет пятидесяти. Одет просто – жилет из медвежьей шкуры, вязаный свитер и суконные брюки, заправленные в сапоги. Пожилая женщина, в сером от грязи переднике, подметала комнату, поднимая при этом тучу пыли. Впрочем, это её не волновало – да и хозяина, судя по всему, тоже.
– Здравствуйте, – я облокотился на стойку, – мне бы перекусить с дороги и помыться.
– Перекусить можно, – кивнул хозяин, – погоди немного. Сейчас вот баба освободится и что-нибудь приготовит.
– А как насчёт бани?
– Баня будет вечером. Выпьешь?
– Нет, не хочу.
– Раньше тебя в наших краях не видел. Ты что, с Сергеем охотишься?
– Я сам по себе, – ответил я и осмотрелся.
Низкий закопчённый потолок, большой камин в углу, шесть деревянных столов с лавками и стойка бара – вот и всё убранство этого «ресторана» будущего. Хотя нет, не всё. На стене висело несколько пар рогов и кабанья шкура. Судя по той скорости, с которой женщина убиралась, еду я увижу не раньше, чем через час. Ненавязчивый здесь сервис.
– Пойду город гляну, пока приготовит, – сказал я.
Хозяин молча кивнул и опять уставился в пустоту. Неторопливо они здесь живут. Я вышел на площадь и осмотрелся. В моём представлении городок должен быть поживее. Пока добирались, моё воображение нарисовало нечто среднее между посёлками Дикого Запада и факториями из рассказов Джека Лондона. Ничего подобного! Людей на улицах почти не видно, лишь у одной лавки копошилось несколько человек, разгружая нарты.
Навстречу мне шёл Сергей.
– Ну что, обосновался?
– Да, – кивнул я, – устроился.
– Чем думаешь заняться? – поинтересовался он.
– Не знаю ещё, – пожал плечами я. – Если честно, то думал, что здесь оживлённее.
– Так здесь и есть оживлённее. Чем тебе плохо? – искренне удивился он. – Народу полно. Вечером, когда в рюмочной соберутся мужики, будет тебе и веселье, и всё, чего душа пожелает. Главное – успевай уворачиваться. А насчёт работы я тебе немного помогу. В управе сейчас разговор слышал, что скоро хабаряне в город пойдут.
– Кто пойдёт?
Как объяснил Сергей, рядом, километрах в десяти, находился заброшенный город. Там добывали металл, собирали разные полезные вещи и инструменты. Конечно, через сорок два года всё это было в ужасном состоянии, но иногда поисковикам, которых здесь называли «хабаряне», везло. Город, точнее – подземная его часть, был обитаем. В канализационных коллекторах жило больше пятидесяти человек. Не представляю, как они выжили в таких условиях! Как бы там ни было, но они жили, обменивая вещи на продукты. Хабаряне были и среди жителей фактории, но у городских было больше опыта в розыске полезных вещей, поэтому местные предпочитали с ними торговать. Изредка бывали небольшие стычки, но ничего серьёзного. Дальше элементарного мордобоя не доходило.
– Так вот, – продолжил Сергей, – хабаряне пойдут в город за товаром. Мне Борисыч говорил, что ты из головастиков, значит, в древней технике понятие имеешь. Вот им такой и нужен, чтобы уж совсем ненужное дерьмо не таскали. Уразумел?
– Уразумел…
– Прекрасно, – обрадовался он. – Сегодня отдыхаем, а потом с комендантом поговоришь. Я бы и сам пошёл, но для меня специальный заказ есть. Идём, собак покормим, они после дороги уже охолонули. Потом можем в лавку заглянуть, посмотрим, что у них из товаров осталось. Вовремя мы сюда успели, – пояснил Сергей, – скоро обоз придёт. Меха заберут, мясо.
В лавку я пошёл с удовольствием. Интересно было бросить взгляд на местные товары. Обычный полутёмный сарай, разделённый прилавком на две части. Хозяин обрадовался Сергею, и они, забыв про меня, начали обсуждать цены. Я с интересом осматривал лавку и товары, сложенные на полках. Выбор был невелик. Одежда, оружие и продукты. Верхняя одежда, по большей части – из шкур. Продукты – крупы, соль, мука и сахар. По крайней мере, это я опознал. Полки опустевшие – видно, за зиму все товары выгребли. Из оружия – несколько древних двустволок, три Мосинских карабина, четыре СКС и Калашников. На одной полке лежали деревянные коробки с патронами и около десятка ножей. Да уж, выбор, конечно, скудный. Не супермаркет…
– Алексей, – окликнул меня Сергей, – разговор есть.
– Слушаю, – я повернулся к мужикам.
– Ты свою винтовку продать не хочешь? Я Даниле упомянул, что у тебя винтарь есть, он, видишь, интересуется.
– А я с чем останусь?
– Так может, тебе карабин посмотреть? Он всё же полегче будет.
– Я подумаю…
– Думай быстрее, – усмехнулся хозяин лавки. – Скоро обоз с юга придёт, за мехами. Значит, и товары мне привезут. А когда привезут, мне твоя винтовка уже неинтересна будет. Это сегодня на неё купец есть.
– Я подумаю, – ещё раз повторил я и отвернулся.
Трёху продавать не хотелось. Конечно, это не автомат Калашникова, но ружьё серьёзное. Плохо, что с ценами до конца не разобрался. Эх, чувствую, будут меня здесь торговцы раздевать, как последнего лоха…
Как и говорил Сергей, вечером в рюмочной народу собралось много. Это охотники, которые пришли торговать, и местные, которым этот полутёмный зал заменял и клуб, и телевизор, и газеты. Уже через полчаса я вспомнил слова Борисыча, сказанные на прощание. Его фраза «радуйся, что есть с кем поговорить», оказалась пророческой. Я только сейчас, пусть и не в полной мере, начал понимать, в какой мир попал. Господи, где врождённая смекалка русского человека? Где его живой и наблюдательный ум? Нет его… Исчез. Вместе с миром, вместе с цивилизацией. Помните старую байку о бомжах, обсуждающих Шиллера? Ситуация с точностью повторилась, только наоборот. У меня даже ком в горле встал. Захотелось встать и поклониться этим людям в пояс. Извиниться за то, что мы, их предки, довели мир до такого скотского состояния. Так ведь они даже не поймут, о чём я буду говорить. Будут тыкать в меня пальцем, гогоча и радуясь, что чужак, на потеху компании, напился и теперь чудит, бормоча о каких-то странных вещах.
