Хотя нет. Один из дятловцев всё же неладное почуял — Юрий Юдин. Но он не был специалистом в области лесозаготовок, он обучался на инженера-экономиста и начал копать в другую сторону: заинтересовался экономическими аспектами того, что происходило в маленьком удельном княжестве Ряжнева.
Мы уже упоминали обрывочные, для памяти сделанные записи на первых листах записной книжки Юдина, предшествующие связному, с датами, изложению событий. Вот какие пометки он сделал, будучи в 41-м квартале:
«Бухгал Шалашов
Ряжнев
получает деньги для
Суслова Татьяна Поликарповна
ей назначена пенсия по инвалидности
однажды, когда была смена бухгал =315 руб
и так руб по 50 и то совсем нет
Сейчас дают (неразб.)»
Воля ваша, но из этих записей явно торчит намек на какие-то финансовые злоупотребления, происходящие при покровительстве Ряжнева. Суммы названы небольшие, но курочка клюет по зернышку. Юдин сам это понимает и дальше пишет слово «айсберг». Дескать, то, о чем ему рассказали, — лишь вершина айсберга; о реальных айсбергах в североуральской тайге вспоминать нет повода: до Гренландии далеко, до Антарктиды еще дальше.
Затем следует вывод: такое терпеть нельзя, «за (неразб.) надо бороться несколько фак-т». Можно сколько угодно иронизировать по поводу идеологической зашоренности молодежи тех времен, но студент Юдин действительно был сознательным комсомольцем, не проходившим мимо недостатков и злоупотреблений.
Далее, уже в связных записях дневника, фигурирует общая оценка Юдиным ситуации, сложившейся в поселке 41-го квартала:
«Нет радио, нет газет (До сих пор не могут проверить лотерею я обещал им прислать сразу же из Свердловска эту газету). Живут в общежитии. Никакого порядку, но люди люди везде. Читают, что есть под руками и как поют… Тихо, от души.
<…>
Лесорубы работают плохо, организация труда и быта хромает. Платят плохо? Забастовка. Можно все сделать, но нет хорошего грамотного умного руководства».
Забастовка. Это как понимать?
В поселке назревала забастовка?
Или уже состоялась раньше?
Или же происходила непосредственно во время визита дятловцев?
Правильный ответ — последний. И он же — неправильный: Юдин посчитал забастовкой то, что на деле ей не было.
Ниже мы разберемся, в чем эта «забастовка» состояла и как проходила.
* * *
Между поселком 41-го квартала и промежуточной целью дятловцев — заброшенным поселком 2-й Северный — расстояние небольшое, двадцать с чем-то километров (кто-то называет цифру 22, кто-то — 24, есть и другие близкие оценки). Разнобой в цифрах не должен удивлять — измерять дистанцию циркулем по карте смысла нет: между поселками был накатан санный зимник по льду Лозьвы, повторявший все изгибы реки. Сани «дедушки Славы» ни спидометром, ни одометром оборудованы не были, пройденный путь прикидывали «на глазок».
В любом случае отрезок маршрута небольшой, и катить на лыжах по зимнику легко: нет глубоких сугробов, не надо прокладывать лыжню по целине — этим группе пришлось заниматься позже, и сразу скорость продвижения упала до 1,5 километров в час, а идущие первыми уставали и выматывались так, что сменялись каждые 15 минут.
Зимник — совсем иное дело, по нему дятловцы сами, без предложенной Ряжневым помощи, добрались бы до 2-го Северного за пару часов, даже с учетом изрядного груза за плечами. Без рюкзаков, налегке — за полтора часа, а то и быстрее.
С «дедушкой Славой» добирались гораздо дольше — около пяти часов. Но тогда группу сильно задерживала неторопливо бредущая лошадка. Дорошенко пишет в общем дневнике:
«Лошадь идет медленно. Как приятно идти без рюкзаков.
Прошли за 2 часа 8 км. (речка Ушма).
Уже начало темнеть. Вся задержка из-за лошади».
Когда до 2-го Северного оставалось уже недолго, дятловцы обогнали лошадь, двинулись по зимнику так, как могли пройти весь путь, — сани тут же отстали, ребята прибыли в поселок одни, успели отыскать пригодный для жилья дом, наломать доски на дрова, растопить печь до того, как до поселка добрался «дедушка Слава».
Но как раз Велюкевичус задерживал дятловцев не преднамеренно. Такая уж у него была лошадка — не из тех рысаков, что несутся вскачь, звеня бубенцами.
Илл. 50. Дятловцы идут по льду Лозьвы к 2-му Северному — налегке, рюкзаки сложены на санях. На переднем плане хорошо видна вешка, отмечающая тонкий лед, куда лошади и саням соваться не стоит: провалятся.
На фотографии, запечатлевшей переход по льду во 2-й Северный, возницу практически не разглядеть, но лошадь видна хорошо. Она не принадлежит к лошадям знаменитой якутской породы, идеально приспособленной для северных условий, — те еще более приземисты и коротконоги, сильнее обрастают шерстью с густым подшерстком. Но нет сомнений, что лошадка «дедушки Славы» из местных северных пород: либо печорская, либо мезенская — точнее по снимку не определить, да и не столь важно: все эти породы схожи между собой и экстерьером, и рабочими качествами, ибо формировались в регионах с похожими условиями.
Эти коняги низкорослы (можно завести на ночевку через дверной проем в заброшенный балок — доводилось видеть), устойчивы к холоду, чрезвычайно выносливы.
Но не рысаки. Такая северная лошадка может прошагать за день и 50, и даже 60 километров с изрядно нагруженными санями или телегой. Но именно прошагать, не проскакать, со средней скоростью менее 5 км в час.
Так что ехал Велюкевичус как мог, специально дятловцев не задерживал и не тормозил. В отличие от тех, с кем туристам пришлось иметь дело в поселке 41-го квартала.
* * *
Если бы дятловцы сразу по прибытии в поселок 41-го квартала встали на лыжи и двинулись ко 2-му Северному — в сумерках добрались бы и заночевали уже там, сэкономив ровно сутки.
Но туристы, хоть и сберегли в тот день силы, воспользовавшись автотранспортом, все же намерзлись в кузове и были не в лучшей форме для лыжного перехода на ночь глядя.
К тому же Ряжнев предложил помочь, доставить рюкзаки до 2-го Северного. Бесплатно предложил, как на следующий день зафиксировал в своем дневнике Юдин, причем даже подчеркнул слово «бесплатно» карандашом — очевидно, такой альтруизм шел несколько вразрез с тем, что Юрию к тому времени довелось услышать о начальнике участка от местных.
Но Ряжнева в данном случае деньги интересовали в последнюю очередь. Представляется, что у него был совсем другой интерес. Притормозить, задержать дятловцев — и назавтра предоставление обещанной лошади откладывалось, и откладывалось, и откладывалось.
Дятлов принял логичное решение: переночевать и утром со свежими силами и с помощью саней отыграть отставание. Он понятия не имел, что утром начнутся затяжки и отсрочки обещанного.
Причем отъезд явно откладывался неоднократно и каждый раз на небольшие сроки. Потому что сказали бы Дятлову сразу: сани освободятся только к вечеру — и он мог бы уже утром поставить группу на лыжи, добраться своими силами до 2-го Северного, но не останавливаться в нем, а ночевать примерно там, где группа остановилась в ночь на 29 января. Выигрыш составил бы опять же сутки.
Они и собрались, как планировали, утром выйти на маршрут. Но не вышли. Вот что пишет об этом в личном дневнике Люда Дубинина:
«С утра собираемся. Сегодня первый день движения по маршруту. Сейчас сидим и ждем лошади, чтобы на ней везти рюкзаки, а сами просто на лыжах».
И еще, чуть ниже: «Пока сидим и поем песни».
Они сидят и поют, потому что все происходило примерно так: сейчас, сейчас, скоро поедете, вот только дедушка Слава должен сделать одну срочную работу, сено привезти… Дятловцы спешат выйти на маршрут и сами разгружают прибывшие сани, чтобы ускорить процесс.
«Мы помогли дедушке Славе разгрузить воз сена», — фиксирует этот факт Дорошенко.
Ну что, сани пустые, грузимся — и в путь?
