Кожаный шнурок туго стягивал горловину мешочка, был завязан хитрым узлом, никак не желавшим поддаваться подрагивающим пальцам. А голове все настойчивее звучало, в такт убыстрявшемуся пульсу: «Зо-ло-то ду-ра-ков, зо-ло-то ду-ра-ков».
Снаружи послышались голоса — товарищи, потеряв терпение, звали его.
Коля, так и не одолев шнурок, убрал находку в карман, кое-как приладил доску на место, подобрал валенки и пошагал к выходу. После разберется, что там за дробь.
* * *
— Николай Олегович совершил сегодня открытие государственной важности, — с серьезным видом сообщил Юра. — Обнаружил месторождение золота. Наверняка назовут его именем, и представят к госнаграде, и…
Он говорил что-то еще, о всенародном почете и о «золоте дураков», все смеялись, но Коля не прислушивался, он натянул улыбку на лицо привычно, как перчатку на руку, а сам ломал голову: сказать? нет? Сейчас самый удобный момент объявить: «А вот и первая добыча с нового месторождения!» — и все вместе посмеются над глупой свинцовой дробью.
Но удобный момент миновал, начались прощания-обнимания с ЮЮ, а Коля так ничего и не сказал…
* * *
Цепочка лыжников исчезла вдали, миновав излучину Лозьвы. ЮЮ подошел к саням, положил туда керн и свой изрядно похудевший рюкзак. Сказал вознице:
— Вы езжайте, только не быстро, я догоню.
— Моя Аудра пыстро пегать не опучена, — произнес дедушка Слава со своим неподражаемым акцентом.
…ЮЮ задержался в поселке на три с лишним часа, большую часть времени проведя в кернохранилище. Внимательно осмотрел все керны, ни одного не пропустив: и те, что лежали на стеллаже, и те, что были рассыпаны по полу.
Ничего.
Похоже, Рогов действительно лишь трепался о своих важных находках, не оцененных начальством. Болтал спьяну, распускал хвост перед Зинкой. И странности, подмеченные в поселке 41-го квартала, связаны с чем-то другим.
Свежую трещину на одной из потемневших досок ЮЮ не заметил. Даже не взглянул в ту сторону.
* * *
Мешочек Коля развязал лишь ближе к вечеру, когда обустраивали стоянку на Лозьве. Отлучился в сторонку якобы по нужде и распустил тугую завязку.
Из кисета выпал маленький клочок бумажки с цифрами: «3274» — больше ничего на нем написано не было, понимай как знаешь. И несколько мелких сероватых крупинок выпали тоже, лежали на ладони, ничем не походя на поблескивающее «золото дураков».
Это было золото умных.
Глава 12. Песни под гитару и мандолину, или Почему столь беспардонно лгал Ряжнев
Приняв за основу нашей версии очевидный вывод: любые враждебные чужаки могли добраться до Мертвой горы незамеченными лишь по дятловскому следу — поневоле придется обратить самое пристальное внимание на места, где этот след начинался: поселки Вижай, 2-й Северный и поселок 41-го лесного квартала.
Первый же беглый взгляд обнаруживает там множество крайне интересных для нашего расследования людей и событий, а уж если приглядеться повнимательнее… Впрочем, обо всем по порядку.
Создается впечатление, что Дятлова и его группу всеми силами старались направить к избранным для восхождения вершинам по иному маршруту, не по тому, что в конце концов привел их к гибели. А когда не получилось — всеми силами старались замедлить движение группы, затормозить поход.
Начались задержки в поселке Вижай — до того все шло по плану и по графику.
Обе группы туристов УПИ, Блинова и Дятлова, прибыли в Вижай на одном автобусе; дальше их пути расходились. В Вижае в тот момент проходило общее собрание комсомольской организации — комсомольцы съехались на него со всех отдаленных лесных кварталов, из поселков лесорубов, расположенных там: Вижай был для них локальным центром цивилизации.
Вскоре после прибытия туристов собрание завершилось, комсомольцы засобирались по домам. Для Блинова и его группы незамедлительно нашлась попутка, и они отправились на ней в поселок 100-го лесного квартала, через который пролегал их маршрут (по другой версии — 105-го, а Люда Дубинина написала в своем дневнике, что блиновцы уехали в 41-й квартал, что, безусловно, является опиской). Тепло распрощались с дятловцами, не подозревая, что со всеми, кроме Юдина, прощаются навсегда, — и укатили.
Дятлову и его спутникам надо было в поселок другого лесного квартала, 41-го — и они застряли в Вижае ещё на сутки.
Почему же для них не нашлось попутки? В поселке 41-го квартала не было ни одного комсомольца и оттуда никто не приехал на собрание?
Сомнительно. Дятловцы отмечали в дневниках, что контингент лесорубов в поселке 41-го квартала смешанный: и освободившиеся заключенные, и завербованные, многие из которых — молодые ребята, недавно отслужившие в армии. Хоть несколько комсомольцев да нашлось бы. А не нашлось бы — прислали бы с других участков и создали первичную комсомольскую организацию, чтобы подавала пример и вела разъяснительную работу среди молодежи, ещё не вступившей в ВЛКСМ. Везде и всегда так делали — трудовой коллектив с молодежью, но без комсомольской ячейки, — нонсенс для 1959 года.
Может быть, наоборот, комсомольцев из 41-го поселка приехало на собрание слишком много? И для туристов и их груза попросту не нашлось места в машине, отвозившей приезжих обратно?
Возможно, именно так все и обстояло. Или дятловцам сказали, что именно так все обстоит.
Как бы то ни было, они застряли в Вижае на сутки. За это время успели посмотреть кино в клубе и пообщаться с Иваном Ремпелем, местным лесничим — расспросили у него о дороге, сделали копию с плана местности, по которой пролегал маршрут: карты, доступные в те времена населению, были ненамного точнее той, что украшала пачку «Беломора».
Ремпель старался как мог, отговаривая дятловцев от похода в горы, расписывая поджидающие там опасности, в основном погодного характера: бураны и пр. Позже на допросе выяснится, что сам Ремпель в безлесных горах не бывал — пугал туристов с чужих слов.
Дятловцы не смутились: дескать, трудности-то нам и нужны — такой уж поход, третья категория, понимать надо.
Ремпель сменил тактику. Предложил идти к горам не по льду рек Лозьвы и Ауспии, а по квартальным просекам.
Тем, кто не очень хорошо разбирается в лесном хозяйстве, напомним, что такое лесные кварталы: это обширные прямоугольники, на которые разделен практически весь лесной фонд страны. Размеры прямоугольников зависят от того, когда именно создавалась квартальная сетка в конкретном регионе; самый маленький лесной квартал имеет размер 1 × 2 км. Границами кварталов служат помеченные квартальными столбами квартальные просеки, непременно четко ориентированные по сторонам света — тянущиеся строго с юга на север и с запада на восток.
Вот этими просеками и предложил Ремпель дятловцам двинуться к Отортену. Удобно же: можно катить по прямой, не тратя время на объезды буреломов и прочих препятствий, — за квартальными просеками лесники в обязательном порядке следили: очищали их от нарастающего подлеска, от упавших деревьев и т. д.
Дятлов покивал, сказал, что решит позже, каким путем двигаться к горам, — и сказал, очевидно, так, что Ремпель понял: зря потратил время на уговоры, маршрут никто менять не будет. Понял — и посоветовал пообщаться с Чагиным, самым опытным в здешних краях охотником.
Чагин оказался стариком за восемьдесят, но с охотничьим промыслом завязал всего несколько лет назад и знал о тайге все. Он почти дословно повторил все доводы Ремпеля, будто сговорился с ним (а может быть, действительно сговорился: мы не знаем, какой промежуток времени прошел между двумя разговорами). Идите, мол, по квартальным просекам, не суйтесь на речной лед. Дорога на просеках хорошая, лесовозами накатанная, лес опять же от ветра прикрывает…
Но Дятлов не искал легких путей и остался верен выбранному маршруту.
Позже, на допросах, оба — и Ремпель, и Чагин — старательно акцентировали внимание на том, как старались спасти туристов от гибели в горах. Вот только попытки направить группу на лесные просеки никак не объяснить таким старанием. Путь по речному льду от ураганных ветров защищен даже лучше — не только лесом, но и высокими берегами. А путь по квартальным просекам все равно приведет в опасные горы. И поневоле возникает мысль, что горные опасности в истории с уговорами вторичны. Дятлова и его товарищей пытались не пустить в верховья Лозьвы, только и всего.
