Линкольн Чайлд - Танец на кладбище

В репортаже была строчка, очень типичная для такого рода писаний, которая окончательно доконала д’Агосту: «Многократные попытки связаться с лейтенантом д’Агостой, который расследует убийство Смитбека, не увенчались успехом».

Многократные попытки. Его сотовый никогда не отключался, и все звонки на рабочий телефон переадресовывались туда. Сейчас он вспомнил, что ему и вправду пару раз звонила какая-то Кидд, но разве у него есть время, чтобы отвечать на каждый звонок? Многократные попытки, блин. Пару раз, не больше. Ну, может быть, три.

Теперь он понял, почему звонила Лаура Хейворд.

Предыдущая статья про вуду была лишь цветочками. Но здесь уже ягодки, и весьма крупные. Красочное описание криков жертвы заденет за живое любого. Защитники животных придут в ярость.

Послышалась мелодия из фильма «Хороший, плохой, злой». Д’Агоста взял трубку и вышел в вестибюль.

Комиссар полиции.

— Продолжим наш разговор.

— Да, сэр.

— Вы, вероятно, читали статью в «Уэстсайдере»?

— Да, сэр, читал.

Д’Агоста старался говорить невозмутимо, словно вчерашнего разговора не было.

— Похоже, вы зря облаяли Клайна, а, лейтенант?

Голос комиссара звучал холодно и неприветливо.

— Я не исключаю любой вариант.

Комиссар неодобрительно хмыкнул.

— Так что же все-таки? Вилль или Клайн?

— Как я уже сказал, мы работаем в обоих направлениях.

— Эта статья наделала много шума. Даже мэр выразил свое беспокойство. Мне только что звонили из «Ньюс» и «Пост». Почему вы скрываетесь от журналистов? Вы должны вести себя более открыто, отвечать на вопросы, успокаивать людей.

— Я планирую провести пресс-конференцию.

— Да уж, пожалуйста. Сегодня, часа в два. Сосредоточьтесь на Вилле и оставьте Клайна в покое.

В трубке послышались частые гудки.

Д’Агоста пошел обратно в кафетерий.

— Четыре порции эспрессо, — потребовал он. — В один стакан.

Д’Агоста всегда ненавидел пресс-конференции. Даже в лучшие времена. А сейчас времена отнюдь не лучшие. Ему просто нечего сказать. В деле слишком много загадочного. Конференц-зал был полон — журналисты, операторы и официальные лица оживленно переговаривались, стараясь перекричать друг друга. Не успел д’Агоста войти, как к нему тут же подскочил Рокер.

— Вы готовы выступить, лейтенант?

— Да, сэр.

Рокер был в своем обычном темном костюме с маленьким полицейским значком на лацкане пиджака. Вид у него был изможденный.

— Не забудьте, что я сказал: ни слова о Клайне.

Д’Агоста судорожно сглотнул. Какой там кофе, сейчас бы впору хватить двойного бурбона.[14] Он и не собирался говорить о Клайне — еще не хватало, чтобы его привлекли за клевету.

Когда они с Рокером стали подниматься на сцену, шум усилился и в зале замигали вспышки. Подойдя к кафедре, комиссар поднял руки, чтобы успокоить публику. Потребовалось не меньше минуты, чтобы в зале установилась тишина.

— Детектив д’Агоста, который ведет расследование убийства Смитбека, скажет несколько слов о текущем состоянии дел. А затем вы сможете задавать вопросы. Но прежде я бы хотел попросить вас проявить максимальную осмотрительность при освещении этого дела. Это громкое преступление взволновало весь наш город. Не стоит усугублять беспокойство. А теперь прошу вас, лейтенант.

— Благодарю.

Д’Агоста с трепетом подошел к микрофону. Посмотрев на море лиц, он еще раз мучительно сглотнул.

— Как вы все знаете, неделю назад в Уэстсайде был убит Уильям Смитбек. Правоохранительные органы ведут интенсивное расследование в нескольких направлениях. Уже обнаружены нити, которые в скором времени выведут нас на преступника. Всех, кто имеет любую информацию, которая может помочь следствию, мы просим незамедлительно обращаться в департамент полиции. А теперь я готов ответить на ваши вопросы.

Зал снова зашумел. Д’Агоста поднял руки, призывая публику к порядку.

— Тише, пожалуйста, — сказал он в микрофон. — Соблюдайте спокойствие.

Отступив назад, он терпеливо ждал, пока в зале установится порядок.

— Благодарю вас. Вот вы, в первом ряду, — кивнул он женщине в желтой блузке.

— Что вы можете сказать об этом Вилле? Там действительно приносят в жертву животных?

— В полицию поступило несколько жалоб в связи с криками животных, доносящимися из этого места. Сейчас оно находится под нашим пристальным вниманием. Могу добавить, что мы не обнаружили никаких прямых связей между убийством Смитбека и Виллем.

— Касаясь убийства Смитбека, — продолжала женщина. — Что говорят результаты вскрытия? Какова была причина смерти?

— Причиной смерти была колотая рана в сердце.

Д’Агоста окинул взглядом толпу: повсюду тянущиеся руки, вспышки фотоаппаратов, кинокамеры и диктофоны. Было трудно смириться, что в этом море лиц больше никогда не появится вихрастая голова кричащего и жестикулирующего Смитбека.

— Вы, пожалуйста, — сказал он, указывая на мужчину в ярком галстуке-бабочке, сидящего в третьем ряду.

— Была ли точно установлена личность убийцы? Это действительно сосед Смитбека Феринг?

— Феринг не был его соседом. Он жил в том же доме. Экспертиза еще не закончена, но сейчас уже можно сказать, что все улики указывают на то, что Феринг представляет первоочередной интерес для следствия. Он пока не задержан и в настоящее время скрывается от правосудия.

Если покойника можно считать скрывающимся от правосудия.

— Имеет ли Феринг какое-то отношение к Виллю?

— Мы не установили каких-либо связей между Ферингом и Виллем.

Все оказалось не так страшно, как он ожидал. Журналисты держались в рамках и ничего лишнего себе не позволяли. Д’Агоста кивнул в сторону еще одной поднятой руки.

— Что вы можете сказать об обыске в офисе Клайна? Он тоже подозреваемый?

— В настоящее время нет, — отрезал д’Агоста, избегая смотреть на Рокера.

Господи, ну почему журналисты всегда все знают?

— Тогда почему был произведен обыск?

— Извините, но это тайна следствия.

Он хотел предоставить слово следующему журналисту, но тут раздался громкий голос, перекрывший все остальные. Нахмурившись, д’Агоста повернулся в ту сторону. В первом ряду поднялся высокий человек, по виду типичный мажор: короткие светлые волосы, репсовый галстук и выдающийся подбородок, на котором можно припарковать грузовик.

— Я бы хотел знать, как далеко в действительности продвинулось следствие? — спросил он хорошо поставленным голосом.

Вопрос был задан столь агрессивно, что д’Агоста не сразу нашелся что ответить.

— Простите? — переспросил он.

— Я Брюс Гарриман из «Таймс». Член журналистского корпуса Нью-Йорка и мой близкий друг Билл Смитбек был зверски убит неделю назад. Я поставлю вопрос несколько иначе. Почему все это время следствие топчется на месте?

По толпе пробежал ропот. Несколько голов кивнуло в знак согласия.

— Следствие идет успешно. Но я не имею права вдаваться в детали.

Д’Агоста понимал, как беспомощно это звучит, но ничего другого предложить не мог.

Гарриман не обратил ни малейшего внимания на его слова.

— Журналист поплатился за то, что исполнял свой долг, — напыщенно произнес он. — Это вызов всем нам, нашей профессии.

Шум в зале усилился.

Д’Агоста повернулся к другому журналисту, но Гарриман не унимался.

— Что происходит в Вилле? — загремел он.

— Как я уже сказал, нет никаких свидетельств, указывающих на то, что Вилль…

— Почему им разрешают открыто мучить и убивать животных — а может быть, и не только животных? — перебил его Гарриман. — Лейтенант, вы должны знать, что многие жители Нью-Йорка задают один и тот же вопрос: почему бездействует полиция?

При этих словах зал как будто взорвался. Люди вскакивали с мест, громко выражая свое возмущение. Гарриман с довольным видом опустился на стул. На его аристократическом лице играла торжествующая улыбка.

Въехав в большие белые ворота, «роллс-ройс» покатил по вымощенной камнями дорожке, вившейся среди старых дубов. Она привела его к величественному особняку, окруженному служебными постройками на старых каменных фундаментах. Там находились каретный сарай, садовая беседка, оранжерея и огромный красный амбар, крытый дранкой. За ними виднелся аккуратно подстриженный газон, спускавшийся к проливу Лонг-Айленд, блестевшему в утреннем свете.

— Господи, вот это масштабы, — присвистнул д’Агоста.

— Воистину. Отсюда еще не видно домика для прислуги, вертолетной площадки и форелевого хозяйства.

— Напомните, зачем мы сюда приехали.

— Мистер Эстебан громче всех жаловался на то, что происходит в Вилле. Мне бы хотелось побеседовать с ним лично.