Я больше не мог оставаться в кровати. Пытаясь не потревожить жену, я прошмыгнул в ванную, включил свет и заперся там. Сердце колотилось как бешеное, на глаза невольно наворачивались слезы, что бывало со мной очень редко — репортер, как и врач, быстро учится становиться черствым. Я уговаривал себя, что это всего лишь сон, Рита, помнится, уверяла, что и в первом была не она. Хотя нет, она никогда не говорила этого прямо, она лишь смотрела с укоризной. Неважно. Я просто волновался за нее, я представил худшее — и вот оно явилось мне видением. Но кому я врал? В глубине души я прекрасно все понял, хотя и не хотел верить, не хотел принять. Вместе с ней мы создали моего двойника, которого я просил стать ей мужем — что он и сделал, не спросив ее согласия. Я понял, что мерю ванную быстрыми шагами, и с трудом заставил себя остановиться, вцепившись в раковину. Я должен был ехать, вернуться немедленно, спасти ее, бросив все в этой, городской моей жизни — и справиться с этим порывом было во сто крат сложнее, чем со всеми монстрами разом.
Кое-как я вернулся в кровать, а ближе к утру даже провалился в жалкое подобие сна, проснувшись от тихого звука закрывающейся двери, когда жена ушла на работу. Сегодня пятница, у нее короткий день, а у меня куча дел — прежде всего я хотел разобраться с трубами, а ближе к полудню сходить в издательство, где меня, наверное, уже потеряли. То, что ночью казалось ужасным и требовало немедленных действий, при солнечном свете стало похожим на забытый кошмар, отзываясь лишь смутной тревогой где-то в глубине сознания. Позавтракав, я отправился в ванную, где, перебирая слив, постепенно успокоился и убедил себя в том, что никакого двойника существовать не может, а Рита мне приснилась потому, что я привык видеть ее каждый день — и невольно вспомнил. Трубы оказались забиты какой-то травой, грязью и чешуйками, будто моей жене пришло в голову в мое отсутствие содержать в ванной живую рыбу. Хорошо промыв все и собрав обратно, я с удовлетворением прислушался к тому, как свободно и тихо теперь вода уходит в слив, и стал собираться на работу. Отпуск у меня был до понедельника, я надеялся успеть доработать материал за это время, но хотел заранее выяснить, что я пропустил, находясь так долго вдали от цивилизации, какие темы сегодня наиболее горячие. Конечно, для этого можно было просто посмотреть телевизор, но куда быстрее, приятней и проще для меня казалось встретить старых приятелей, окунуться на час в атмосферу "последней минуты", бешеного ритма, попытки предугадать событие и оказаться в нужном месте за мгновение до того, как оно произойдет.
Едва я ступил в офис, ощутил запах десятка работающих компьютеров, краски в принтерах и копирах, услышал шорох голосов с громкими всплесками телефонных звонков и мерным, тихим стуком пальцев по клавишам, как меня охватило легкое, приятное волнение, побуждающее тут же влиться в эту работу, писать, подбирать материал, выискивать новости…
— Уже шесть. Ланс, ты идешь домой или еще останешься? — раздалось над самым ухом, приводя меня в себя.
Как шесть? Ведь только что был полдень!
Закрыв письмо с новым материалом, что подкинул мне шеф, и поспешно накинув плащ, я отправился домой, где меня уже, наверное, заждалась жена.
Добраться удалось довольно быстро. Дверь была закрыта лишь на нижний замок, на кровати виднелась ее одежда, а из-под двери ванной пробивался свет. Ну что ж, я был полностью согласен с ней в том, что нет более расслабляющего средства после суматошной недели, чем ароматная горячая ванна. Постучав, я вошел внутрь, кинул беглый взгляд на задернутые занавески и стал мыть руки.
— Привет. Зашел на работу и, как всегда, еле вырвался. Ты давно пришла?
Ответа не последовало. Уснула она там что ли опять? Говорил же, что вредно столько сидеть.
Я отодвинул клеенчатую занавеску — и резко рванул ее в сторону, подхватывая ушедшую под воду жену за плечи и вытаскивая ее из ванной на коврик. Следующие несколько минут начисто стерлись из моей памяти. Я знал, что делал ей искусственное дыхание, массаж сердца, что — судя по сорванному горлу — в отчаянии кричал что-то, но она была уже безнадежно мертва. И не потому, что захлебнулась, я просто не сразу заметил и осознал то, что увидел — на шее виднелись явные следы от чьих-то пальцев и несколько царапин от ногтей. Кто мог попасть в нашу квартиру? Кто и зачем убил ее и скрылся? Я был не в состоянии об этом думать. То, что должно было стать истерикой, криком, слезами, хоть каким-то выходом моей боли, просто упало на меня, придавило немым камнем, внутри оборвалось что-то, оставив лишь ощущение пустоты и прострации. Я бездумно гладил ее светлые волосы, разметавшиеся у меня по коленям, и вдруг под пальцами что-то блеснуло. Я выловил из тонких прядей рыбью чешую и поднес к глазам. Сказки — я действительно не мог забыть из них ни одного слова — сами подсказали мне ответ. Это было невероятно, неправильно, нереально, но это ставило все на свои места. Я рассказал ей сказку про русалку. И она смогла ее видеть. Но почему так, ведь русалки забирают жизнь только в обмен на очень серьезное желание?! Я оглянулся, сам не зная, чего ищу, и тут мой взгляд упал на лежавший на полу у ванной и потому сразу не замеченный мною продолговатый белый предмет. В специальном окошечке, хоть и потускневшие порядком, еще виднелись две розовые полоски. Выдох застрял у меня в горле. Так вот почему русалка забрала жизнь, но не тронула тело. Господи, как же глупо было загадывать такое!
Надо было что-то делать. Я не мог просто оставить ее здесь. Аккуратно встав на ноги, казавшиеся мне сейчас ватными, я отыскал телефон и вызвал скорую, сообщив, что моя жена утонула в ванной. Конечно, они попросили меня оставаться на месте, и они непременно явятся вместе с полицией. Никто не поверит мне, даже если все случилось еще в то время, когда я ехал домой. Сказки, русалки — что за чушь! Меня посадят по обвинению в убийстве собственной жены.
Не то, чтобы я боялся этого — мне было все равно, но теперь у меня появилась еще одна жизненная цель: спасти Риту и выяснить, наконец, что же за чертовщина здесь творится. После стольких дней сомнений, страхов, боязни оказаться психом — сегодня я полностью и безоговорочно поверил.
Взяв с собой лишь ноутбук и деньги, я помчался на автовокзал, ловить последний автобус, следовавший в ту проклятую деревню. За моей спиной к нашему дому уже подъезжали машины с проблесковыми маячками.
Дорога не осталась в моей памяти, наверное потому, что голова была забита десятками мыслей и вопросов, и я не знаю, как не свернул шею, пробираясь по тропе в темнеющем лесу. Все это было похоже на плохой сон, который никак не хотел заканчиваться, но только теперь я понимал, что реальность, которую я сам себе выдумал, пытаясь логически объяснить увиденное, и была настоящим сном. Деревня вынырнула среди ветвей светлым пятном, я на секунду остановился, решая, куда прежде всего пойти — в наш дом или к Дамиану — и все же остановился на втором варианте. Подойдя ближе к его странной хижине, я увидел, что врач уже ждет меня у забора. Едва я шагнул за калитку, он схватил меня за шкирку и затащил внутрь.
— Что вы делаете?! — выпалил я, удивленный таким его поведением, ведь старик ни разу даже не прикасался ко мне, а сейчас вел себя очень странно. Я придумал десяток вариантов разговора, вопросов, что я ему задам, но теперь все смешалось в моей голове.
— А что вы с этой рыжей сделали? — зло ответил врач, нервно расхаживая по маленькой комнате и не выпуская трубки из уголка рта. — Призвали в наш мир демона, какого в этой деревне еще не видели!
— Демона? — Я не верил своим ушам. И уже не потому, что не допускал существование подобного, а потому, что Дамиан никогда открыто не говорил, что он сам в это верит. — Мы… да, мы провели какой-то обряд, Рита сказала, это создаст моего двойника из болотной глины и грязи… — забормотал я, оправдываясь как школьник.
— Вот именно, тело из грязи, но без души все это работать не будет! — Врач наконец уселся напротив меня на шкуры, яростно сверкая глазами. — А в болоте водятся злые духи!
