никто не знает, кто он такой. Его тихо привозят, он делает все, что может, и отправляется домой. Если бы на этой планете не было реальной и разрушительной злой силы, зачем нужны были бы экзорцисты? Можно ли определить эту злую силу как красного дьявола с рогами и вилами? Кто знает? Большинство людей считают, что одержимость - это просто психическое расстройство или истерия, и это вполне может быть так. Но какую бы форму она ни принимала, разве не кажется логичным, что если Бог может войти в ваше сердце, дать вам духовное пробуждение и изменить вашу жизнь к лучшему, то сатана, вероятно, может сделать прямо противоположное? Если сделать еще один шаг вперед, то дьявол не сможет попасть к вам в руки, пока вы ему этого не позволите, а кто в здравом уме захочет этого? В результате Сатана вынужден обманом склонять людей на свою сторону, предлагая им успех или что-то подобное. Так возникает традиционная сделка с дьяволом, в которой смертный продает свою душу. К сожалению, его обещания пусты и скоротечны. Иисус говорит нам жить для следующего мира, а не для этого, и как христиане мы знаем, что защищены от сил зла благодаря нашей вере в Бога. Вера, по сути, является нашей последней линией обороны. Если вы относитесь к тому типу людей, которым нужно, чтобы каждая тайна была объяснена и доказана осязаемыми человеческими словами, у вас проблемы. Вера - вот ключ".
Я рассеянно кивнула. "Именно так он и сказал".
"Что кто сказал?"
Я быстро пришел в себя и улыбнулся. "Иисус".
"О. Да, конечно".
"Отец, если кто-то по какой-то причине заключит сделку с дьяволом, - спросил я, - есть ли способ ее расторгнуть?"
Выражение лица Джастина стало мрачным. "О чем мы вообще говорим?"
"А что, если эта девушка, которую я пытаюсь найти, продала свою душу, когда присоединилась к культу", - осторожно сказала я. "Может ли она все еще быть спасена?"
"Вы искренне верите, что это возможно, что она сделала такое?"
"Я не уверен, что это возможно, вот о чем я спрашиваю". Я посмотрел на пол. "Я не знаю, во что верить в данный момент, отец".
Он поднялся со стула, пересек комнату и бросил свою чашку в корзину для мусора. "Независимо от силы сатаны, Божья сила всегда больше. Любой грех может быть прощен - даже такой большой, - но только если человек раскаивается и просит прощения у Бога. Если человек действительно раскаивается и искренне ищет искупления, Иисус простит его".
"А если не так?" спросил я.
"А если нет, то человеку лучше не бояться вечного проклятия". Он сложил руки на груди. "Вечность - это большой срок, Дэвид. Даже дольше, чем в последний раз, когда "Сокс" выиграли Мировую серию, а это, поверь мне, чертовски долго".
Я кивнул и коротко улыбнулся. "Спасибо, отец. Вы мне очень помогли".
"Я всегда здесь". Он придвинулся ближе и положил руку мне на плечо. "Ты уверен, что это дело - единственное, что тебя беспокоит?"
"Да", - сказала я, вставая. "Я в порядке".
"Знаешь, - мягко сказал он, - у меня так и не было возможности сказать тебе, как я горжусь тобой после того ужасного дела в Ираке".
Я посмотрел ему в глаза. "С чего бы вам гордиться мной?"
"Я провожу два дня в месяц в госпитале для ветеранов в Бостоне. Многие из этих парней никогда не выходят оттуда". Он тепло улыбнулся. "После всего, через что ты прошел, я был рад услышать, что ты выкарабкался, взял себя в руки".
"Только по милости Божьей".
"Аминь". Он крепко похлопал меня по спине. "Не будь странником, Дэвид. Ты хороший парень, успокойся. Помни, что в этом мире много боли, но в следующем нет и намека на нее. Когда ты придешь туда, я буду ждать тебя и первым скажу, что я тебе это говорил".
Я молился, чтобы он был прав, но что-то подсказывало мне, что это будет последний раз, когда я увижу отца Джастина.
Ни в этой, ни в следующей жизни.
Ночь застала меня в круглосуточном магазине, где я потратил еще немного денег Абдиэля. Я купил что-то, выдаваемое за сэндвич, термос с кофе, проигрышный лотерейный билет и две пачки "Кэмел", а затем, воспользовавшись оригинальным адресом, который дал мне Уолтер Рицци, отправился посмотреть, чем занимается Уитни Блю.
Я взял машину напрокат в обычном месте. Поездка в Бостон прошла без происшествий.
Я нашел ее дом на Мальборо-стрит - причудливую, тихую, усаженную деревьями улицу с коричневыми домами в бостонском районе Бэк-Бэй, - припарковался у одного из подъездов и устроился там. В ее квартире на втором этаже горел свет, но я не заметил никакой активности или признаков жизни.
Поскольку это был вечер понедельника, я решил, что ее ночной клуб либо закрыт, либо не приносит достаточно прибыли, чтобы оправдать ее присутствие. Оставалось надеяться, что у нее другие планы.
К десяти часам эта надежда стала угасать. Я сидел в машине уже более четырех часов, и, хотя дождь утих, на улице все еще было сыро и холодно. Меньше всего мне нужен был разряженный аккумулятор, поэтому я пользовался автомобильным обогревателем через короткие промежутки времени, завернулся в старое одеяло, которое привез с собой, и бросил его на заднее сиденье, делая все возможное, чтобы не заснуть.
За несколько минут до полуночи Уитни вышла из дома в длинном черном пальто и таком же берете, затем поспешила через дорогу и села за руль своего Volvo.
Когда она подъехала к верхней части квартала, я завел машину. Она свернула за угол, и я последовал за ней, сохраняя между нами дистанцию в несколько машин. Она доехала до Массачусетс-авеню, свернула на Бойлстон, продолжила путь в театральный район и в конце концов добралась до ярких огней Чайнатауна. Когда она остановилась и припарковалась перед рестораном, я объехал квартал и нашел место на безопасном расстоянии позади нее.
Мне повезло. Вся передняя стена ресторана была стеклянной. Это было заведение в стиле кафетерия с маленькими столиками, разбросанными повсюду, и рядом кабинок справа от входа. Я наблюдал, как Уитни пробирается к кабинке и садится напротив тучного мужчины средних лет, одетого в дешевый костюм на несколько размеров меньше и сильно помятый плащ. Он набил свой пухлый рот лапшой, дружелюбно кивнул и вытер руки салфеткой.
Уитни была сдержанна, выражение ее лица было безэмоциональным, но по мере продолжения разговора
