Вот и сейчас она быстро кивнула каждому представившемуся, смутно понимая, что не запомнит их разом даже за несколько дней, а взгляд задержался на одном, Эдике.
В отличие от Субботы, Эдик выглядел совершенно здоровым, но при внимательном взгляде можно было заметить, что краешек пятна, словно несколько брызг чернил, выглядывает из-под длинных рукавов. В этой компании вообще предпочитали носить всё с длинными рукавами и воротом, словно за ними можно было скрыть то, что уже выплескивалось за пределы одежды.
– Ну что, идем в наше кафе? – бодро поинтересовался Суббота, и вся группа спешно поднялась, словно только её и ждали, чтобы покинуть школу. Хотя, может, так оно и есть? Вот этого же Эдика она никогда раньше не видела в школе, да и не похоже было, что он еще школьник.
Соня еще колебалась, когда мимо в класс прошла Линда с парочкой подпевал. Они шептались и так на неё смотрели! С брезгливой жалостью, что ли. Так что Соня решила, что один день пропуска от неё не убудет. Всё равно она вряд ли доживет до выпускных экзаменов, к чему зря тратить время? Жизнь коротка, и у чернильных она такая в самом буквальном смысле.
Нарочито, чтобы видела противная Линда, которая задержалась у дверей, прежде чем войти в класс, Соня уцепилась за подставленную руку оказавшегося так кстати рядом Эдика и пошла к раздевалке.
Внутри её трясло, но она лишь надеялась, что это не заметно по ней. Хотя бы всем остальным кроме несчастного Эдика. Тот уже дважды косился на неё, бессильно повиснувшую на его локте, но хотя бы держал язык за зубами.
Раньше ей всегда было интересно, почему и на какие шиши пятнистые вечно торчат по кафе и покупают модные шмотки. Что же, теперь она знала. Утром ей мама вручила деньги, не слишком большую сумму, но превышающую карманные деньги Сони за месяц. И, похоже на то, что мать собиралась и дальше поступать именно так, скрашивая последние месяцы или недели жизни дочери. Соня никогда не понимала фразы «после нас хоть потоп», да ей это и не требовалось. Теперь она знала, что родители всех пятнистых так или иначе переиначивали это в «после них хоть потоп» и отдаривались деньгами, не в силах дать больше ничего. Надежды у чернильных больных не было, любовь и ласку подростки получать не жаждали и будучи здоровыми. Оставались деньги.
Так что в кафе она сама заказала себе кофе со сливками и пирожное, оторвавшись наконец от руки Эдика. За столиком – до чего же тут неудобные крошечные столики, даже два подноса уже не поставишь, нужно обязательно переставлять блюдце и чашку на стол и убирать поднос! – её ждал Суббота, остальные расположились за соседними, пододвинув эти хрупкие конструкции так близко, что Соне казалось, что в шею ей кто-то дышит.
– Итак, теперь ты одна из нас, – Влад терпеливо дождался, когда Соня попробует пирожное, чтобы начать говорить. И это сработало. Она немедленно забыла о своих беспокойствах по поводу усов от взбитых сливок или крошек пирожного на свитере. Да и кто бы там не дышал ей в ухо, это уже было неважно. И пусть от этого теплого дыхания у Сони дыбом вставали тончайшие волоски на шее, ей казалось, что причина в том, что ей сейчас скажет Суббота.
– Да, – пискнула она и закашлялась, когда миндальная крошка попала не в то горло. Она покраснела не столько от кашля, сколько от смущения. Вот надо же именно сейчас было выбрать такое хрупкое пирожное. Захотела повыпендриваться! И, словно этого было мало, она дернулась, коленка стукнула снизу по столешнице, и чашка дрогнула, едва не опрокинувшись. И только фиолетовые пальцы Влада удержали её на месте. – П-прости. Я нервничаю.
Сказала и сама испугалась. Сейчас отправят её к «Пятнашкам», чтобы не портила впечатление от серьезной компании. Или засмеют.
– Это нормально, – без улыбки успокоил её Суббота. – Почти все первый раз в нашей компании нервничали. Не переживай. Успокойся, попей кофе. Скажешь, когда будешь готова к разговору.
«Будешь готова к разговору»! Интересно, он издевался или всерьез считал, что она сможет спокойно пить кофе, пока банда кальмаров терпеливо ждет её? И разговор? Почему-то Соня была уверена, что всё обойдется тем, что её примут в компанию, и она будет иногда тусоваться с кальмарами, пока… ну… не придет её время.
– Я… кха… – она снова закашлялась, да что ты будешь делать. Ладно хоть ухватилась руками за шаткий столик, и он не дрогнул. – Я уже готова. Говори.
– Хорошо, – Суббота не стал переспрашивать и уточнять, уверена ли она. И это напугало Соню до чертиков. Если он отложил витиеватые расшаркивания, которыми всегда славился, значит ли это, что разговор действительно важен? Дыхание за спиной стало поверхностнее, словно все затаились и ждали. – Как я уже сказал, теперь ты с нами. У нас совсем немного правил, но их ни в коем случае нельзя нарушать.
Соня отпила кофе, упираясь локтями в столешницу – так руки не дрожали, а без кофе ей удалось бы разве проскрипеть что-то в ответ, так пересохло горло.
– И что же это? – промямлила она, гипнотизируя поникшую шапку сливок.
– Никому никогда не рассказывать о том, что узнаешь и увидишь с нами, – одними губами улыбнулся Суббота. Его чуть выпуклые серые глаза смотрели настороженно и почему-то зло. – А ты что подумала?
– Это типа как в бойцовском клубе? – неуверенно улыбнулась в ответ Соня и потерла щеку, словно чернильное пятно на ней ощущалось. – А я думала, ритуальное убийство, чтобы связать кровью.
Когда Соня волновалась, она вслух несла всю чушь, что приходила ей в голову. Просто, чтобы немного сбросить напряжение. Ну и сгрудившиеся вокруг «кальмары» не добавляли уверенности, что и говорить.
– Вот это ты крутая! – присвистнул у самого уха кто-то, похоже, Эдик. – А я не дозрел понять, пока меня на пустырь не привели.
Соня уставилась прямо в расширившиеся от удивления глаза Субботы, впрочем, тот быстро пришел в себя и снова прищурился.
– А она и не догадалась, Эд. Просто попала пальцем в небо, да, дорогая? – ласково прошептал он, наклонившись через хрупкий столик почти к самому лицу Сони. Столешница опасно накренилась, и ложечка жалобно тренькнула на блюде.
– Я просто пошутила, – слабым голосом произнесла Соня, из последних усилий оставаясь на месте и не отшатываясь от Влада. Так близко его красивое, пусть и фиолетовое лицо пугало. Удерживало её лишь то, что отодвинувшись, она могла лишь протоптаться по ногам Эдика и тех, кто сидел с ним рядом. – Это обязательно?
Влад словно очнулся. Он моргнул и снова сел ровно.
– К сожалению, да, – скучающим голосом произнес он. – Если хочешь еще немного пожить, конечно.
Соня хотела. Черт возьми, она никогда не думала, что настолько хочет жить!
3 глава
Они как-то быстро собрались и вышли из кафе. Соня даже не успела сообразить, как так получилось, что она уже идет с кальмарами, да не позади всех плетется и не рядом с Субботой, а снова притиснутая к Эдику в толпе пятнистых, и Эдик жарко шепчет ей на ухо всякие успокаивающие глупости.
– Тараканов тоже можно давить, – бормотал он, пытаясь убедить то ли её, то ли себя. И если Соня бы готова верить в тараканов и червяков, лишь бы не думать о том, куда и зачем они идут, как можно дольше тянуть с пониманием этого, то сам Эд категорически не верил в то, что говорил. – Или котят… Хотя котят жалко, я бы не смог.
Соня молчала, поэтому Эдик продолжал, сильнее стискивая её локоть:
– На самом деле можно не участвовать. Только смотреть. Это недостаточно, но насыщает. Всё больше, чем от тараканов.
Соня шла как во сне, пытаясь сообразить, шутит он или нет. Не может ведь быть так, чтобы все пятнистые убивали, правда? Столько жертв были бы заметны, да и сейчас банда кальмаров ничуть не скрывалась. Любой может сложить дважды два и вычислить убийц. Опять же, если можно полностью избавиться от болезни, то неужели ученые или журналисты до сих пор не пронюхали об этом?
Эд скорчил недовольную гримасу, когда она спросила об этом.
