слушал гудки и надеялся, что жена возьмет трубку. И что отвращение в ее голосе, когда он скажет ей то, что собирается, будет не слишком сильным.
— Привет, — услышал он. Вера никогда не говорила ни «алло», ни «да», сразу переходила к приветствию.
Вадим поздоровался в ответ.
— Так и думала, что позвонишь, — произнесла жена.
Наверное, правильнее было говорить «бывшая жена», но у Вадима не получалось выговорить это словосочетание даже мысленно.
— Как ты? — спросила Вера.
Ему показалось, или это прозвучало сочувственно?
— Тяжелый день, — пробормотал он.
Про то, что прошел год, оба лишь подумали, но говорить не стали. Он откашлялся, собираясь с мыслями, думая, как начать.
— Послушай, я… Я сама хотела позвонить тебе, только не решалась, — сказала Вера и умолкла. — Как же тяжело! Ты расскажи, как живешь? Как новая книга — продвигается?
Вадиму не хотелось лгать. Но и сказать Вере, что больше он не может написать ни строчки, что сочинитель в нем умер, было куда сложнее, чем давешней журналистке. Поэтому он промолчал.
— Я была слишком жестока, — продолжала Вера. — Видела, что ты себя поедом ешь, уничтожаешь, сердце свое рвешь… А ведь я кардиолог, твое сердце — моя профессия. — Она тихо усмехнулась. Фраза была их личным кодом. Когда Вадим признавался ей в любви, Вера не просто говорила, что тоже любит, а обыгрывала это, связывала с кардиологией. — Я должна была…
— Ты ничего не должна. И никто не мог бы винить меня больше, чем я сам себя винил. Есть за что. Вера, давай сейчас не будем об этом. Мне нужно рассказать тебе… Появились новые обстоятельства.
Жена не ответила, не произнесла ни слова, но он почувствовал, как тишина на том конце вечности стала ледяной и колючей. Он ожидал этого. Знал, что Вера отреагирует именно так, и заторопился.
— Сегодня я смотрел видео. Ничего не искал специально, не думай. Все вышло случайно. На одном канале вышло видео про городок Верхние Вязы. Я про него и не слышал никогда. Ты тоже, думаю. Он крошечный, где-то на Урале. Город уходит под землю, проваливается.
— Вадим…
— Подожди, пожалуйста. Всего минутку. Сейчас ты все поймешь. Так вот, блогер показывал улицы этого городишки, и в кадр попала… Вера, я не сошел с ума! Я собственными глазами видел нашу дочь. Ирочка была там! Кто-то, какой-то человек держал ее за руку!
— Прекрати! — резко проговорила Вера. — Это уже чересчур! Сколько можно издеваться.
— Я не… Вера, ты должна мне верить!
— Ты сам недавно сказал, что я ничего тебе не должна.
Она говорила отрывисто, слегка задыхаясь. Вадиму нужно было убедить ее, нужно! Разве слово не было долгие годы его профессией? Почему же не получается подобрать нужных, тех, что заставят ее поверить?
— Я могу доказать. Есть видео. У меня электричество отрубили, но, когда дадут, я перешлю. Это же след, Вера! И блогеру тому я написал, жду ответа. — Вадим умолчал, что «Виатора» не было в сети уже давно. Нельзя вываливать на Веру все сразу. Надо дать ей осмыслить, переварить информацию.
Только жена, судя по всему, не желала этого делать.
— Вадим, прости за грубость. Теперь ты меня выслушай. — Она старалась унять дрожь в голосе, говорить спокойно и взвешенно. Эту интонацию Вадим называл «врачебной», Вера говорила так со своими пациентами. — Это происходит не в первый раз. Сколько раз ты видел Ирочку? Двадцать? Пятьдесят? Сколько раз был убежден, что знаешь, где она? Что напал на след?
Вера была права. После исчезновения дочери это стало навязчивой идеей. Вадим видел ее на улице, на чужих снимках, в супермаркете, на школьном дворе, в Интернете.
Однажды бросился к девочке, которую мать вела из садика, стал говорить с ней, схватил за плечи и только через пару минут понял, что ошибся. Потом набросился в магазине на мужчину, который покупал мороженое своей дочке: принял ребенка за Ирочку. Скандал еле удалось замять.
Мало того, Вадим развил бурную деятельность. Расклеивал объявления, обещал вознаграждение за информацию, переписывался с людьми и организациями, занимающимися поиском пропавших. Обращался к экстрасенсам и гадалкам. Его обманывали, обдирали, как липку.
Одна благостная старушка в платочке промолвила, сочувственно глядя на Вадима:
— Нету вашей девочки. Померла. Вам ее искать не надо: тот, кто над ребенком зверство учинил, будет наказан. Учитель Илларион как говорил в Учении? Учил, что груз, которым человек отяжелил поступь другого, его самого утянет в пучину скорбей! Так-то. Наказан лиходей будет и без вас.
Вадим послал старуху вместе с советами и домыслами. «Померла?» Как бы тебе самой в живых остаться после таких слов! Вылетел от нее пулей, долго не мог успокоиться. Пытался забыть, однако фраза про пучину засела в памяти. Вадима затягивало все глубже, но он стремился выплыть и усиливал свою активность.
Наверное, это был его способ пережить боль, справиться. Будучи деятельным человеком, Вадим не мог ждать и верить, ему требовалось куда-то бежать и что-то делать.
Вадим не понимал, что каждый проблеск его надежды, который вскоре гас, медленно, но верно уничтожал его жену. Она справлялась иначе, по-своему, ее психика была устроена по-другому. Вадим, расставаясь с очередной иллюзией, бросался дальше на поиски. Полагал, что пустые шкатулки, которые он ошибочно выбирает, несчастливые билеты, которые вытягивает, неминуемо приближают выигрыш. Поражение влечет за собой успех, за поступью неудачи слышны шаги победы — вот как он думал.
Вера же каждый раз, хороня очередную надежду, умирала сама. Вадим не замечал этого, не желал замечать. Она проваливалась в депрессию все глубже и глубже, перестала есть и спать, пока наконец не случился срыв…
Жена Вадима была сильной, но это не помогло бы ей, не найди коллеги хорошего специалиста. Вера выкарабкалась, но после этого решила, что им с Вадимом не стоит быть вместе. Она кое-как восстановила в душе подобие хрупкого равновесия и не хотела больше рисковать.
Общая боль в итоге не сплотила их, а развела.
Вера попросила Вадима уйти, и он ушел.
— Ты права. Я все только портил, ты едва не погибла, и в этом была бы моя вина. Все так. Но сейчас… Это другое! То видео на самом деле может помочь нам найти дочь! — Вадим чувствовал, что заводится, повышает голос. Чувства захлестывали его, он не мог сопротивляться. — Я же сказал: у меня есть доказательство. Мы не можем просто взять и отбросить его.
— Доказательство? — Вера вздохнула. — Скажи мне, ты пил сегодня? Зачем я спрашиваю, я же по голосу слышу, что да.
— Боже, что это меняет?! Я выпил совсем немного, только пиво.
— Меняет все, —
