– Простите, не понял… я думал, вода должна пойти вот так… – он отобрал карандаш у инженера и нарисовал свою версию. – Был же план…
– Правильно думали, – вздохнул толстяк. – Был план. Только планировать тут мало, надо считать. Секции до паводка забетонировать не успели – пришлось отводить русло и временно упирать в насыпную плотину, вот тут, видите? Плюс – дожди, промоины на глине пошли – тут, тут и здесь. Вот и смотрите сами, что в итоге получается…
– Черт… – едва слышно пробормотал Трошин, но с вопросами больше не полез.
Через двадцать минут он забрался в кабину обещанного газика и устроил рядом рюкзак.
– Проверяющий что ли? – поинтересовался шофер, кусая спичку.
– Вроде того.
– Я сразу понял. Вас, командировочных, за версту видать.
– А это плохо?
– Да мне все равно.
Машина выбралась из городка и поползла по грунтовке, напрочь разбитой тяжелой техникой. Машин было много, и двигаться приходилось медленно. То и дело газик останавливался, пропуская «Татры»-самосвалы с песком.
– С карьера идут, – проговорил шофер. – Плотину засыпать.
– Я думал, уж все засыпали, – хмыкнул Трошин.
– Ага, засыпали… – фыркнул шофер. – По весне вода поднялась, такой тут пердимонокль начался! Чуть не смыло всех этих гидростроевцев с их тракторами. Они давай скорей-скорей земляную плотину латать. А откосы бетонировать никто и не собирался. Они ее насыпают, вода ее обратно размывает. Да еще и профиль русла не рассчитали с запасом, а тут – ливни в верховьях. И потекло, поехало. Вот так и бьются. У нас ведь все через задний рукав…
– Много деревень под затопление пошло?
– Да не знаю, может, двадцать, тридцать… Не особо много, у нас тут не Днепрогэс какой-нибудь… До моего села вообще полсотни верст, мне эти дела до фонаря. Говорят, поджигальщики тут кудряво зарабатывают. Один дом – двадцать пять рублей, поди плохо.
– Какие поджигальщики?
– Из санитарной очистки. Которые дно готовят. Приходят в деревню – там, к слову скажем, полсотни домов. Бензином побрызгал, факел бросил – вся работа. Вот и умножай.
Газик в очередной раз встал, пропуская колонну грузовиков с узлами, чемоданами и сундуками – пожитками, которые последние переселенцы увозили на новое место. Колонна шла медленно, рывками – пробираться по разбитой перегруженной колее тяжело было всем.
– Такая была дорога – никакого асфальта не надо! – высказал шофер и плюнул своей спичкой в окно. – Все побили своими самосвалами, черти! Хорошо хоть лесовозы сюда не пустили. Какой-то умный человек додумал весь вал на местах оставлять и в плоты вязать. Вода поднимется – сплавщики все соберут.
– Да ладно, – хмыкнул Трошин. – Этой дороге все равно жить недолго осталось.
– Эт-да…
Между тем рядом притормозила желтая «Нива» с помятым крылом. Из салона летели звуки радио: «Все могут короли, все могут короли…».
– Митрич! – в окно высунулась веселая молодая физиономия с рыжим пушком на подбородке. – Здорово!
– Здорово, Саня, – откликнулся шофер Трошина. – Как жизнь молодая?
– Жисть – только держисть! Скажи-ка, Митрич, возле балки дорогу не подмыло еще?
Трошин вдруг разглядел, что на задних местах «Нивы» сидят солдаты в пилотках. И вроде как с автоматами…
– Утром был, нормально там все, – ответил Митрич. – Проедешь.
– А-а, хорошо, – кивнула веселая физиономия. – А то вкруголя неохота переть.
Впереди появился просвет, и Митрич воткнул передачу. Газик с усталым скрежетом, дернулся вперед.
– Много тут у вас военных, – заметил Трошин.
– А как же! – солидно качнул головой шофер. – Тут и стройбат, и охрана для зэков, и вообще… За порядком следить надо, мародеров гонять. Как люди дома оставили, так всякое отребье повылазило.
– Тут еще и зэки?
– Восемьсот человек, а может, и тыща. На котловане работают. Привезли их на нашу голову. Уже пятеро сбежали, их неделю с вертолетом и собаками искали. Нашли…
– А эти, в «Ниве», вроде как с оружием… Опять, что ли, кто-то сбежал?
– Эти-то? Да, ну… Кассира в банк небось везут. Зарплату для леспромхозов получать. Там народу согнали – со всей области – дно чистить. Вальщики у них прилично получают. Суммы немаленькие возить приходится.
Митрич протяжно вздохнул и задумчиво пропел:
– «…Все могут короли»… Слышь, проверяющий, а что у вас там, в Москве, слышно? Правда, что ли, Пугачиха с Боярским женятся?
– Не знаю, не спрашивал, – рассмеялся Трошин.
На дороге стало почище, и Митрич включил наконец третью передачу. Но все равно, когда добрались до места, часы показывали уже второй час.
– Слышь, дальше не повезу – тут вокруг объезжать, считай, четыре километра, да еще и под горку – на обратной дороге не подымусь, заглохну. Тебе дойти быстрей – вон, по стежке, метров триста, там под горку, и сверху лесничество увидишь сразу.
– Как скажешь, – легко согласился Трошин и спрыгнул с подножки, окунув ноги в серую пыль.
Митрич бибикнул на прощание, развернулся и укатил, оставив Трошина посреди скошенного поля, наполненного стрекотом кузнечиков.
Лесничество являло собой порядком обветшавшую избу с навесом и парой сарайчиков. За кривой изгородью проглядывал огородик, довольно ухоженный.
У крыльца стоял, уткнувшись передом в куст крыжовника, заслуженного вида «Днепр» с люлькой. Под ржавчиной и грязью угадывалась изумрудно-зеленая покраска.
– Хозяева! – бодро крикнул Трошин.
На звук вышел старый мохнатый пес. Он лениво понюхал воздух и улегся в тени сарая, потеряв к гостю всякий интерес.
Наконец появился хозяин. Василий Андреевич оказался шустрым, ладно сбитым мужичком лет под шестьдесят. На селе люди зреют рано, вот и у него лицо было обветренное, опаленное солнцем, совсем стариковское. Но при этом было видно, что весь он еще полон сил, сыт солнцем, чистым воздухом, простой хорошей пищей и физическим трудом. Глаза с любопытством блеснули из-под козырька клетчатой кепки.
– Ты, что ли, командировочный? Долгонько добирался. Как звать-то? Пойдем, чаю быстро дам – и будем собираться, время не раннее.
Хозяин оказался очень простым в общении, и Трошин с первых же слов стал называть его просто Андреич.
Параллельно с чаем Трошин по карте и на пальцах объяснял хозяину, куда им надо попасть. Тот хмурился и кусал ноготь, и наконец вынес вердикт.
– Так это ж Орловская усадьба! Никак туда не добраться. Там вода уже неделю стоит. Все залило.
– Как залило? – Трошин переменился в лице и оставил кружку. – С верхом, что ли?