Мэддокс-авеню, дом двенадцать
Лейтенант Эриксон встретил гостей из Вашингтона у начала дорожки, ведущей к утопающему в зелени одноэтажному коттеджу. Вид у местного сыщика действительно был как бы слегка виноватый.
— Похоже, для расследования этого дела вас вызвали совершенно напрасно, — удрученно произнес он, провожая Молдера и Скалли к входу в дом. — Боюсь, мы напрасно потратили ваше время…
Дом был полон людей в полицейской форме. Они бесшумно сновали по комнатам, собирая в пластиковые пакеты какие-то улики или колдуя с кисточкой и порошком над возможными отпечатками пальцев. Из прихожей лейтенант Эриксон свернул в правую дверь и посторонился, пропуская агентов вперед себя:
— Мистер Хыои, это агенты Скалли и Молдер.
Грузный человек в сером пиджаке аккуратно поставил на полку книгу, которую до этого держал в руке, и шагнул навстречу вошедшим.
— Хьюи Гамильтон, федеральная почтовая служба. Очень рад вас видеть, но боюсь, дело, которым вы сейчас занимаетесь — по моей части.
Улыбаясь, Гамильтон становился удивительно похожим на покойного Джона Кеннеди, только несколько располневшего. Он обменялся рукопожатием с Молдером и церемонно прикоснулся губами к протянутой ладони Скалли, удивив при этом и ее, и до тошноты галантного Молдера.
— В основном мы расследуем случаи воровства на почте. И ваша пропавшая женщина оказалась в числе наших клиентов.
— Вы хотите сказать, что за ней числятся какие-то грехи? — уточнил Молдер.
— Абсолютно верно. Она работала в местном почтовом отделении агентом по обработке и отправке кредитных карт. Через ее руки проходили пересылаемые по почте кредитные карты, и примерно треть их так и не дошла до адресатов. Вот, посмотрите, что мы здесь обнаружили.
Он протянул Молдеру пластиковый пакет, набитый кредитными карточками самых разнообразных расцветок — словно жетонами для игры в детское лото.
— Это все так и хранилось — в одном пакете? — удивился Молдер.
— Нет, это мои люди насобирали по всему дому в течение последних двух часов. Мэри Лафайет воровала эти карточки, а ее парень сбывал их через различные каналы. Похоже, сбывал довольно плохо — в этом пакете находится примерно половина украденного.
— Давно вы раскручиваете это дело? — спросил Молдер.
— Всего около недели. А Мэри Лафайет уличили совсем недавно. Если уж быть абсолютно точным, на нее вышли через сбытые Биллом Гроувзом карточки.
— Билл Гроувз — это убитый парень?
— Да.
Молдер повернулся к Скалли.
— Теперь понятно, зачем ей понадобилось фото на паспорт. Они собирались дать деру за границу — скорее всего, в Мексику.
— Очевидно, так, — кивнул полицейский с физиономией Кеннеди. — По крайней мере, такие планы были у бедняги Гроувза…
— Вы считаете, что Мэри Лафайет подстроила собственное похищение?
Почтовый сыщик пожевал губами и скорбно кивнул:
— Все улики наводят на эту мысль.
— Но зачем же ей убивать своего любовника? Да еще таким изощренным способом — ударом спицы в ухо? Я понимаю, что не все выдерживают момент, когда проходит любовь и начинаются серые трудовые будни, но все же согласитесь — завершенный таким образом роман выглядит слишком неэстетично… Кстати, — Молдер прервал сам себя, — а фотоаппарата вы здесь не находили?
— Какого фотоаппарата? — удивился Гамильтон.
— Любого. Лучше, конечно, «поляроид».
— Нет. Но мы пока еще не были в спальне.
— Очень хорошо. — Молдер повернулся к Скалли. — Не осмотреть ли-нам спальню до того, как полиция произведет там изъятие всех заинтересовавших ее предметов?
— Значит, ты не веришь в то, что девушка могла подбросить аптекарю фотографию? — спросила Скалли. Молдер оторвался от перелистывания дамских романов, сложенных стопкой на комоде, и повернулся к ней.
— Признаться, не верю. У этого объяснения есть два серьезных недостатка. Во-первых, оно слишком простое. Во вторых, оно абсолютно неправдоподобно. Кроме того, оно ничего не объясняет. Мэри Лафайет не идиотка и должна была понимать: после раскрытия аферы с кредитными карточками ее смогут подозревать в чем угодно, вплоть до убийства. Посуди сама, какой ей смысл убивать напарника и ударяться в бега, не забрав оставшуюся часть добычи?
— Может быть, ей что-то помешало вернуться домой? Что-то напугало ее?
— И она сфотографировала саму себя в состоянии ужаса, а потом решила подбросить фотографию аптекарю?
Молдер положил на место последний роман и выдвинул верхний ящик комода.
— Так. Кажется, я нашел то, что нам нужно!
… — Что ты там нашел? — заинтересовалась Скалли — Господи, да зачем тебе-,-понадобился этот фотоаппарат?
— Он заряжен. Очень хорошо. Подожди немного, Скалли, сейчас увидишь сама.
Молдер закрыл объектив ладонью и нажал на спуск «поляроида». Синей молнией блеснула вспышка, механизм зажужжал, из щели показалась карточка. Молдер аккуратно положил ее на стол и, не дожидаясь, пока на бумаге что-то проявится, нажал на спуск второй раз.
Через десять секунд на столе перед ним лежало полдюжины чистых белых квадратов.
— Что ты делаешь, Молдер? — недоуменно возопила Скалли. Она была далека от мысли, что ее напарник сошел с ума. Она даже понимала, что в такие моменты Молдер действует по наитию и вряд ли способен связно изложить ход своих мыслей. Но подобные периоды всегда вызывали у нее дикое раздражение — в основном, из-за ощущения собственной беспомощности и неспособности подключиться к тому напряженному процессу, который шел сейчас в голове Призрака.
— В начале тридцатых годов некий Тед Симоне, владелец маленького туристического агентства, получил некоторую известность своими экспериментами по «мысленной фотографии» — так он сам ее называл. Целью этих опытов было зафиксировать на фотопленке какой-нибудь мысленный образ. Человек представлял себе тот или иной предмет, глядя на упакованную в черную бумагу фотопластинку, обрезок фотопленки или кусок фотобумаги. После этого пленку или бумагу проявляли — и на ней обнаруживались контуры представленного предмета. Наилучший результат получался, когда в эксперименте использовался просто заряженный фотоаппарат. К сожалению, удачнее всего получалось фотографировать свои мысли у самого Симонса, и, в конце концов, его попросту обвинили в шарлатанстве. Лишь много времени спустя выяснилось, что впервые подобные опыты были проведены еще во времена Луи Да-герра — и с тем же самым результатом. То есть у кого-то получалось, а у большинства людей — нет. Смотри, она проявляется!
Скалли перевела взгляд на извлеченные из «поляроида» карточки — и не смогла сдержать возглас изумления. Фотографии действительно проявлялись. И на каждой из них проступало одно и то же изображение — распяленное в крике ужаса женское лицо.
