Отправив ее в комнату, я вышла и увидела, что Дора все еще у нас во дворе. Она напевала что-то. На мой вопрос ответила, что не должна ходить домой на обед. Я сказала, чтобы она все равно уходила, потому что Элис не выйдет.
Уходя, она снова улыбалась.
— А вы позволите Элис уйти?
Я не поняла, о чем она спрашивает. Мне нечего было на это сказать. Потом она ушла.
Но я твердо решила, что завтра утром не разрешу ей играть у нас во дворе. Выскажу ей все, что на душе накопилось, и велю убираться. Но я была напугана, не знаю чем.
— Ну вот видишь, — сказал вечером Джо, — Я же тебе говорил. Если она тебе не нравится, отправь ее домой.
Но что толку? Я старалась прийти к решению. Она не будет играть с Элис. Я ей не позволю.
Однако на следующее утро она пришла, и я не знала, что сказать. Не успела я что-либо предпринять, как она уже вошла во двор, словно это был ее собственный двор. Элис второпях доела завтрак и выскочила из дома. И они играли вместе.
Я нервничала. Иначе я не оставила бы Микки во дворе. Только не с Дорой.
Было, наверное, часов одиннадцать.
Я оторвалась от мытья посуды. Микки выл.
Я выскочила на крыльцо. Дора сидела на корточках перед Микки и дразнила его. Он пытался забраться в будку. Но казалось, ему что-то мешает.
— Дора! — крикнула я.
Она обернулась и посмотрела на меня. Господи, как меня это бесило. Она казалась такой невинной! Я чувствовала себя так, словно ударила ее. Но я все еще не понимала.
Микки заскулил и забрался в будку. Я сошла с крыльца и распахнула калитку. Я едва ли не молилась про себя, прося дать мне сил.
— Я хочу, чтобы ты ушла домой, — сказала я.
Она улыбнулась.
— Домой? — переспросила она.
— Ты меня слышала. — Я действительно была не в себе. — Уходи домой, — сказала я, — ты слишком много проказничаешь, чтобы играть с Элис.
— Проказничаешь, — повторила она, словно эхо.
Элис пыталась что-то сказать, но я не слушала. Дора медленно ушла со двора, шаркая подметками сандалий. Я захлопнула за ней калитку.
— Уходи, — велела я.
Сердце учащенно билось.
Дора обернулась к Элис.
— Я приду завтра, — сказала она. — Не забудь, что я тебе говорила.
— Ты не придешь сюда завтра! — закричала я.
Она посмотрела на меня. Нет, не так. Она посмотрела прямо сквозь меня, словно я была бестелесным голосом.
— Нет, приду, — возразила она.
Я схватила ее за руку и повела прочь от дома, стараясь не подавать виду, что боюсь. Какая у нее холодная кожа!
— Это мы еще посмотрим, — сказала я.
Она медленно пошла по улице. Я провожала взглядом белый силуэт. Один раз она оглянулась, и я увидела улыбку.
— Мы не хотим, чтобы ты приходила! — выкрикнула я.
Какой-то прохожий удивленно посмотрел на меня. Наверное, со стороны действительно выглядело некрасиво, что взрослая женщина кричит на маленькую девочку.
Я вернулась во двор. Элис не было. Я начала подниматься на крыльцо. Потом остановилась. Показалось, что волосы зашевелились у меня на голове.
Микки лежал мертвый на куче песка.
Я сбежала во двор. Пес был холодный как лед. Пасть разинута, выпученные глаза остекленели, как будто он перед смертью увидел перед собой всех демонов ада.
Я отвернулась, руки тряслись, мне было холодно. Я двинулась к дому. Потом подумала, что людям не надо этого видеть. Поэтому быстро сняла с себя фартук и набросила на Микки.
И увидела те рисунки на песке. Прямо вокруг его тела. Многоугольники, точки и завитки.
Я вбежала в дом и позвала Элис. Ответа не получила. Я спустилась в подвал, но и там ее не было. Я поискала на первом этаже, снова и снова окликая ее по имени. Потом кинулась наверх. Обнаружила ее сидящей на кровати. Она смотрела в стену.
И, помоги мне Господь, она улыбалась.
Я не знала, что делать. Я была напугана. Боялась собственного ребенка! Я попыталась заговорить. Потребовала, чтобы она прекратила улыбаться. Но она не разговаривала. И улыбалась. Я чувствовала себя совершенно беспомощной. Я заплакала. Невыносимо было смотреть на нее. Я ее боялась. Ей было пять лет, и она улыбалась оттого, что убила свою собаку. Мне хотелось кричать.
К тому времени, когда пришел с работы Джо, я уже превратилась в настоящую развалину.
Он решил сам все уладить, своим обычным способом. Ничего не получилось. Он отшлепал Элис и отправил ее в постель. Вышел со мной во двор. Ему было не по себе. Когда я показала рисунки, он спросил:
— Но ты же не… ты же не думаешь, что это они его убили?
Я не знала. Я вошла в дом, чтобы приготовить ему ужин. Он отнес Микки на пустырь и похоронил.
Мы пытались есть. Джо сказал:
— Она говорит, что уйдет.
От этих слов я подскочила. Элис сказала ему, что собирается уйти с Дорой. Я не могла есть. Я раскачивалась на стуле, словно была больна.
— Нет, — сказала я. — Нет. Я ее не отпущу. Не отпущу.
Джо обнял меня. Но это не помогло. Позже он сказал, что разыщет дом, где живет эта девочка, и все выяснит.
Он ушел незадолго до полуночи. Я была в гостиной, когда он вернулся. Он снял шляпу и пальто и сел в кресло. Посмотрел на меня.
— Боже мой, что случилось? — спросила я.
— Она там не живет, — сказал он.
— Что?!
— На Уайльд-стрит нет домов, — сказал он. — Это улица, которая тянется вдоль большого кладбища. А на другой стороне просто огромный пустырь.
— К… кладбища?
Мы в страхе смотрели друг на друга. Оба боялись произнести то, о чем думали.
— Нет, — сказал наконец Джо, — она солгала, вот и все. Не хотела говорить тебе, где живет. Вот и все.
— Дора сказала, что придет завтра, — сказала я.
Он встал и замер у окна, глядя на улицу. Прошло некоторое время, он повернулся.
— Я не пойду завтра на работу, — сказал он. — Я докопаюсь до истины.
Мы легли спать. Я заглянула в комнату Элис, узнать, все ли с ней в порядке.
Когда я зажгла ночник, то увидела, что она по-прежнему улыбается. Во сне.
Весь следующий день мы ждали. Все утро просидели на кухне. Наблюдали оттуда за Элис. Она не спросила о Микки. Она вроде бы даже нисколько не расстроилась, что сто нет. Она играла в песочнице и напевала что-то. Время от времени посматривала на улицу, как будто ждала, что Дора вот-вот войдет в калитку.
Я была не в силах что-либо делать. Даже думать не могла. Я стояла у окна и смотрела на своего ребенка.
И она это знала. Несколько раз поднимала голову и улыбалась мне. Той самой улыбкой, какой улыбалась Дора.
За обедом Элис ничего не ела.
— Ешь, — сказал Джо.
— Я не голодна, — ответила она.
— Ты же не завтракала. Съешь хотя бы первое.
