– Сам император? – Юст обомлел, но постарался не выказать этого и сказал нарочито небрежно: – Ему это скоро наскучит, и чужак останется на бобах.
– - Возможно. Но пока что он в силе.- Облокотившись на ложе, Петроний отвернулся от посетителя- Из-за колонны ему подавал знаки Артемидор. Скоро начнут собираться гости, а этот болван все не уходит. Боги, что за тоска!
Юст собирался по-умному возразить, но все его мысли словно заклинило от наглого поведения развалившегося перед ним сибарита. Больше всего на свете ему хотелось встать и, хлопнув дверью, уйти, однако он не мог это сделать. Все, что он мог, это опустить глаза и промямлить:
– Ты говоришь, он содержит животных?
– И один Бахус знает, откуда он их берет. Тигровые лошади, белые медведи, всевозможные тигры, индийские леопарды с густой шерстью, боевые верблюды, скифские гончие, широкорогие олени, огромные британские лоси – он может достать очень многое и еще сверх того. Он утверждает, что у него повсюду есть родичи, готовые ради него на все.- Петроний расхохотался.
Перечень был ошеломляющим. Сенатор, забыв о своих обидах, стал прикидывать выгоды предприятия.
– С такими зверями охота бы получилась,- произнес он раздумчиво.- Как мне его разыскать?
– Безусловно, кто-нибудь из приверженцев синих сведет тебя с ним. Синие, правда, не очень сейчас процветают,- елейно добавил он.
– Все потому, что Нерон – за зеленых,- вскинулся Юст.- Что ж тут удивительного? При Клавдии все было наоборот.- Он недовольно поджал губы.
– Разумеется,- согласился Петроний.- Я просто подумал, что это напоминание будет нелишним.- Он подождал ответа, и, не дождавшись, продолжил: – Если тебя по-прежнему влекут синие, держись с Нероном поосмотрительнее. Он искренне предан зеленым.
Юст громко фыркнул. – Пристрастие детских лет.
– - Он по-прежнему причесывается как возница,- ответил Петроний.- Впрочем, делай как знаешь- сибарит, не скрываясь, зевнул и принялся играть шелковой кисточкой, свисающей с его пояса.- У тебя есть ко мне что-то еще?
При Клавдии так держать себя с Юстом не осмелился бы ни один человек, но мир изменился.
– Нет, ничего срочного,- ответил сенатор.- Благодарю тебя за беседу. Я многое из нее почерпнул.
Петроний прекрасно знал эти уловки и не сомневался, что главную свою просьбу сенатор приберег на конец.
– Есть, правда, одна вещь…
– Я так и думал.- Римлянин подавил вздох.- Что ж, говори, только помни: времени у меня уже нет.
Словно бы подтверждая эти слова, в атриум торопливо вошел Артемидор.
– Господин, прости, но прибыли греческие актеры. Мимы. Ты хотел на них посмотреть.
– Отведи их в приемную. Я долго не задержусь. Если им надо подготовиться, пусть занимают террасу.- Он перевел взгляд на Юста.- Я слушаю, говори.
– Мимы? Клянусь седалищем Марса! – выдохнул Юст и виновато понурился.- Прости, я забылся и перестал следить за собой! – Он напряженно сжал громадными жилистыми руками расставленные колени.- Дело у меня деликатное, но мне шепнули, что ты можешь помочь.
– Постараюсь,- кивнул Петроний, все более раздражась. Льстивый и двоедушный Корнелий Юст Силий успел смертельно ему надоесть.
– Я уже не очень-то молод,- заговорил смущенно сенатор,- а жена моя молода.- Он многозначительно помолчал.- Она в самой поре, у нее неуемные аппетиты. Что тут поделаешь, молодежь всегда такова А моя энергия уже не та, что была, и поэтому мне бы хотелось…
Петроний вдруг ощутил прилив отвращения. Неужели же слухи, распускаемые об этом человеке, правдивы?
– Чего? Чтобы кто-то в твоем присутствии совокуплялся с твоей супругой? В таком случае ты обратился совсем не по адресу! Нам не о чем говорить.
Побагровевший Юст попытался выправить положение.
– Ты меня неправильно понял, любезный Петроний. Я и впрямь нуждаюсь в чем-то подобном, но… не совсем. И потом, мне сказали, что ты при дворе выполняешь различные деликатные поручения…
– Я назначен арбитром по вопросам изящных искусств. Согласись, эта область достаточно деликатна. Но подбор жеребцов для надругательств над Эттой Оливией Клеменс в нее, как ни странно, не входит. Обратись к гладиаторам, хотя бы к тому же германцу, о котором ты так красочно говорил. Он вполне подойдет для решения этой задачи.- Петроний мысленно выбранил себя за несдержанность.- Поверь,- сказал он совсем другим тоном, вставая,- я могу многое, но в отношения между супругами не мешаюсь. Это мое правило. Ты должен меня извинить.
Юст остался сидеть, как сидел.
– Ты меня неправильно понял,- мрачно пробормотал он.
– Возможно. Рим полнится лживыми слухами. Но все равно твой вопрос – не ко мне.- Он посмотрел на сенатора сверху вниз.- Мне и вправду пора идти, добрый Юст. Меня дожидаются мимы.
– Женоподобные греки с их гримом и развратными позами! Они лучше смотрелись бы в святилище Аттиса! 1 – Сенатор приосанился и скрестил на груди большие, мощные руки. Видно было, что он разозлен.
– Нерон восхищается греческой пантомимой почти в той же степени, что и возницами.- Слова Петрония прозвучали мягко, почти ласкаюше.
– Преходящее увлечение,- твердо вымолвил Юст-Ему еще нет и тридцати. Пройдет несколько
лет, и он позабудет об этих вещах.
– А если не позабудет? – Не дожидаясь ответа,
Петроний направился к выходу, но приостановился, чтобы добавить:
– Когда твои планы в отношении игр станут более четкими, загляни ко мне, и я уговорю нескольких презираемых тобой мимов выступить в перерывах между состязаниями. Многим из римлян они весьма нравятся. Публика буйствует, глядя на них.
Юст нехотя поднялся.
– В этом не будет необходимости.
– Если хочешь приглянуться Нерону, не будь столь упрям.- Советник императора тряхнул ветку персикового деревца, стоящего в деревянной кадке. Колокольчики вразнобой зазвенели.
– Намечаются ли на лето другие игры? – Юст через силу задал этот вопрос, но ему надо было знать, есть ли у него конкуренты.
– В июле, но не в Большом цирке. Действуй порасторопнее и, возможно, тебе удастся затмить игры Италика Фулциния Гракха.- Улыбка советника была пропитана ядом. Он явно сомневался в подобном исходе дела.- До встречи, сенатор. Желаю тебе удачи.- Петроний высокомерно кивнул и удалился.
Юст свирепо смотрел ему вслед. Глаза его хищно мерцали. С каким удовольствием он догнал бы этого щеголя и отстегал плетью, как самого последнего из рабов! Ничего, на то еще будет время. Когда Нерон перебесится и начнет внимать речам опытных и почтенных людей. Юст покосился на рабов, расставлявших в атриуме чаши для омовения. Плюнуть бы в эту воду. Он пообещал себе, что обязательно сделает это, когда император оценит его по достоинству, и с этой ободряющей мыслью зашагал к Артемидору, нетерпеливо переминавшемуся с ноги на ногу возле колонн.
