У Велеста зашевелились волосы на затылке, когда он сложил все детали мозаики. Его удивление было не меньшим, чем у Ланы.
— Ты подумала, что он твой отец? — задал он вопрос, другое не приходило на ум.
И снова тень отчаяния отразилась на лице девушки. Она беспомощно пожала плечами.
— Я не знаю…Я ничего не понимаю…Разве у демонов могут быть дети?
— Хороший вопрос. А главное — актуальный. И насколько я знаю, у демонов не может быть детей. Ни с кем. Они бесплодны. Поэтому, Лана, Зинад, скорее всего, следил за тобой с самого раннего детства.
— Не вижу смысла.
— Я тоже не вижу смысла. Вот в этом и состоит загадка. Но ничего, я думаю…
Велест резко оборвал себя, и застыл, точно окаменел. Он смотрел на Лану и молчал. Его взгляд выражал не просто удивление, он был поражен.
И этот взгляд насторожил Лану, сильнее, чем всё услышанное раннее.
— Велест?
Тот продолжал молчать, всматриваясь в лицо девушки.
Она повторила вопрос:
— Велест, что случилось? Не пугай меня.
— К сожалению, не получится.
— Да объясни, что произошло? Не молчи.
— Не все бессмертные не могут иметь детей. Я говорю про демонов. В истории демонологии были случаи, когда у демонов рождались дети…Но это было много веков назад. Тысячелетия.
— Но как?….
— Как? Если демон до этого был ангелом, а потом пал. У падших ангелом и простых смертных женщин иногда рождались дети. Нефилимы.
— Нефилимы? Но кто они такие? Я никогда о них не слышала.
— Их ещё называли исполинами. Но я думал, что нефилимов давно уничтожили.
— Велест, перестань! Всё, хватит! Я больше ничего не хочу слышать! — в её голосе снова послышались нервные нотки, а в глазах заблестели слезы.
И Велест не выдержал.
Он оказался рядом с ней и обхватил руками её лицо. Вид её слёз лишил его последней капли самообладания. Она страдала, металась, её терзали сомнения, а он ни чем не мог помочь. Наоборот, только сгущал тучи.
— Лана, пожалуйста, не плачь! Всё нормализуется! Мы непременно во всем разберемся….
Если бы он, как обычно, стал бы угрожать ей, она ещё смогла сдержать эмоции, даже, возможно, разозлилась, взяла себя в руки, но нежность, прозвучавшая в голосе Велеста, сразила её наповал. И слёзы покатились по щекам.
— Лана, ну, что ты….
Велест большим пальцем стал размазывать слёзы. Девушка сейчас, в его руках, казалась ещё больше беззащитнее, чем ранее. И она нуждалась в его присутствии. Нуждалась в нём. Её глаза походили на большие озерца. В них застыло не понимание.
Мужчину никогда не трогали женские слезы. За столетия своей долгой жизни он повидал всё, что может видеть бессмертный. Слезы, кровь, боль, мольбу. И всегда оставался равнодушным. Чужие страдания не трогали его. Особенно в годы молодости, когда он вступил в пору совершеннолетия. Тогда он натворил много безумств. Но вовремя остановился, и не превратился в зверя.
Слёзы Светы сводили его с ума. Он, чувствуя своей кожей, её отчаяние, не знал, что делать, как успокоить её. Он придвинулся ближе и увидел, как одна из слезинок покатилась к ложбинке среди губ.
Он наклонил голову и слизнул солоноватую слезу. И вместо того, чтобы отпрянуть от него, Лана потянулась навстречу.
Весь её мир сузился до этого мужчины. До выражения его глаз. До разворота сильных плеч. До жадных губ. До сильного тренированного тела. До страсти, которой он весь пылал.
Её ладони легли на плечи мужчины, обтянутые легкой тканью рубашки. Но даже через ткань она чувствовала, как он пылал. Её губы раскрылись, сначала осторожно, чтобы только успокоиться, стали принимать поцелуй Велеста. Самообман. Лане не требовалось успокоения. Ей требовалась его страсть.
Она заерзала бедрами и попыталась придвинуться ближе к Велесту. Он внял её желанию, и сильной рукой притянул за талию к себе. Она пискнула, потом последний раз всхлипнула и сама прижалась телом к нему.
Велест заурчал от удовольствия. Его инстинкты взревели от торжества.
Её губы были мягкими и податливыми. Они с готовностью принимали ласки Велеста, и когда он раздвинул языком её губы, проник внутрь, она приняла его. Её язык мягко встретил требовательные атаки его языка и позволил исследовать её глубины.
Рука мужчины спустилась вниз и легла на грудь Светы. Её мягкость была создана для него. Он сделал легкое круговое движение и почувствовал, как сосок напрягся и уперся в ладонь.
Сегодня. Сейчас. Она, наконец-то, будет принадлежать ему.
Он с великим трудом оторвался от её рта и тотчас услышал, как она протестующее пискнула. И этот звук был самым желанным для него.
— Я хочу тебя раздеть, — выдохнул он ей в лицо и задал вопрос, который никогда никому не задавал: — Можно? Ты позволишь мне?
Лана кивнула.
— Пожалуйста…Сделай это…
Ткань платья стала раздражать воспаленную кожу. И ей отчаянно захотелось от него избавиться. И когда Велест стал нетерпеливо снимать его, это было самым естественным процессом.
Теплый воздух коснулся полуобнаженного тела Ланы. А Велест, не отрываясь, смотрел на шелковую ткань бюстгальтера. Сквозь тонкое кружево соски смотрелись особо призывно. И Велест, наклонив голову, зубами разорвал лямку белья.
Груди призывно открылись жаждущему взгляду.
— Они прекрасны, — пробормотал мужчина и накрыл ладонями обе груди сразу. Девушка выгнулась и самопроизвольно раскинула ноги.
Член мужчины запульсировал и налился кровью. Он тоже жаждал дотронуться до бархатистой кожи Светы. Брюки стали тесными и прикосновение к ткани вызывало раздражение.
Велест нежно играл одновременно с двумя сосками и внимательно наблюдал за реакцией девушки. Слёзы высохли, и теперь её щечки разрумянились от нарастающего желания. А главное — она сама предлагала своё тело…
— Ты очень красива, — голос мужчины охрип. — Совершенна.
Он не преувеличивал. И искренне так считал. Когда он прикасался к её коже и видел, как чувственно она реагирует на его прикосновения, у него рассудок отказывался мыслить логически. Все мысли покидали его, и оставалось только одно желание — дарить ей удовольствие….
Именно дарить, а не брать. Эта мысль пронеслась в голове Велеста и обожгла его. Вот в чем дело….Эта хрупкая блондинка затронула те уголки его сердца, до которых ранее никому не удавалось добраться.
И это открытие понравилось Велесту.
Как и картина довольной Ланы. Главное, она не отталкивала его, а, наоборот, хотела….
А то, что хотела не вызывало сомнений. Он чувствовал запах её возбуждения, и ничего слаще для него не существовало. Запах опьянял похлещи самого дорогого вина.
