— Содержание сахара в спинномозговой жидкости обычно составляет две трети от содержания его в крови, — объяснял Кляйн. — Снижение его вполне может быть обусловлено деятельностью бактерий; при этом и симптомы наблюдаются сходные. Кто знает, вдруг это именно то, что мы ищем?…
Но и сахар оказался в норме.
— Кажется, приехали, — скорбно покачала головой Крис.
Кляйн надолго задумался. Взглянул на нее внимательно.
— У вас в доме есть наркотики?
— Что?!
— Амфетамины, ЛСД?
— Что вы, нет, конечно. Честное слово, я бы не стала от вас скрывать. Нет, ничего подобного.
Терапевт кивнул, поглядел на носки ботинок, снова поднял голову.
— Ну что ж, полагаю, самое время проконсультироваться у психиатра, миссис Мак-Нил.
В семь часов двадцать одну минуту Крис была дома.
— Шэрон! — крикнула она с порога. Похоже, секретарши не было дома.
Крис поднялась в спальню Риган; та по-прежнему крепко спала, одеяло не было даже сдвинуто. Окно в комнате было распахнуто настежь. Чувствовался резкий запах мочи. “Значит, Шэрон решила проветрить. Но куда сама-то она могла деться?…” Крис закрыла окно и спустилась по лестнице в тот самый момент, когда в дом входила Уилли.
— Привет, Уилли. Как сегодня отдохнули?
— Сначала по магазинам прошлась. Потом была в кино.
— А где Карл?
Уилли небрежно махнула рукой.
— Наконец-то на “Битлс” меня отпустил. Одну!
— Поздравляю!
Уилли победоносно подняла два пальца. На часах было семь тридцать пять.
В восемь часов одну минуту появилась Шэрон с пакетами. Она вошла в кабинет, устало рухнула в кресло и стала ждать, пока Крис не закончит очередную телефонную беседу с агентом.
— Где ты была? — Та, наконец, опустила трубку.
— Он ничего тебе не сказал?
— Кто ничего мне не сказал?
— Бэрк. Его нет, что ли? Где же он, в таком случае?
— Он был здесь?
— Ты хочешь сказать, его уже не было, когда ты пришла?
— Слушай, начни все сначала.
— О, этот ненормальный, — простонала Шэрон, сокрушенно качая головой. — Понимаешь, звоню в аптеку, мне говорят там: доставить не можем, нужно идти к ним самой. Тут заявляется Бэрк; я решила — ну и прекрасно: пусть он побудет в доме с Риган, а я пока сбегаю за этим самым торазином. — Она пожала плечами. — Можно было, конечно, предположить…
— Вот именно. И что же еще ты там накупила?
— Ну, я подумала: времени, вроде бы, достаточно — зайду-ка за резиновой простыней. — Она вынула из пакета покупку.
— Ты что-нибудь ела?
— Нет. От бутерброда не откажусь. А ты?
— Тоже. Пошли перекусим.
— Что показали анализы? — спросила Шэрон, когда они медленно вошли в кухню.
— Ровно ничего. Все в норме. Теперь поведу ее к психиатру, — вяло бросила Крис.
Покончив с кофе и сэндвичами, Шэрон взялась обучать Крис искусству укола.
— Главное здесь, — объясняла она, — во-первых, обязательно выпустить воздух, а во-вторых — попасть в вену. Гляди, как это делается: втыкаешь слегка, втягиваешь чуть-чуть — и смотришь, есть ли капелька крови в шприце.
Первые упражнения на грейпфруте прошли вполне успешно. В девять двадцать восемь раздался звонок в дверь. Уилли пошла открывать. Это был Карл. Проходя мимо кухни, он вежливо поздоровался со всеми и извинился: оказывается, ключи забыл дома.
— С ума сойти, — шепнула Крис на ухо Шэрон, — впервые в жизни он признается, что был в чем-то неправ.
Остаток вечера женщины провели у телевизора в кабинете.
В одиннадцать сорок шесть раздался звонок; Крис подняла трубку. Звонил молодой режиссер второго состава.
— Вы уже, наверное, обо всем знаете, Крис? — Голос его звучал необычайно серьезно.
— Нет, о чем?
— В таком случае, мне придется сообщить вам очень печальную новость.
— Что такое?
— Бэрк мертв.
Он споткнулся, спускаясь пьяным по крутой лестнице, ведущей к М-стрит. Оступился, упал и покатился вниз, к самому ее подножию. Один пешеход видел, как он летел, кувыркаясь, во мрак — в непроглядный мрак последней своей, бесконечной ночи, к финалу безобразной, кровавой сцены — последней в его жизни.
Крис стояла, не заметив, что трубка выпала у нее из рук; стояла, пошатываясь, и глотала беззвучные слезы. Подбежала Шэрон; подхватила ее под руки, отвела на диван.
— Бэрк погиб, — всхлипнула Крис.
— О Боже! — Шэрон задохнулась от ужаса. — Как?
Крис не смогла ей ответить: ее душили слезы. А потом так же бурно выплеснулись слова: они говорили и говорили, несколько часов кряду, не в силах остановиться. “Боже мой… Бедный, бедный Бэрк…” Крис непрерывно плакала, вспоминая что-нибудь, вдруг начинала смеяться и тщетно, тщетно пыталась напиться. Смерть, явившаяся ей в недавнем ночном кошмаре, этим вечером впервые ворвалась в ее жизнь.
Было пять часов утра; Крис уныло стояла, облокотившись о стойку бара, и ждала Шэрон — та пошла на кухню за льдом. Наконец в коридоре послышались шаги.
— Знаешь, до сих пор не могу в это поверить… — Шэрон с подносом вошла в кабинет.
Крис подняла глаза и застыла в оцепенении. Странное паукообразное существо скользнуло вслед за девушкой через порог. Это была Риган: выгнувшись назад невообразимой дугой, она стояла вверх животом, у самого пола высунув голову меж ступней, и шипела по-змеиному, зловеще поигрывая у губ извивающимся языком.
— Шэрон? — едва вымолвила Крис, не в силах оторвать взгляда от дочери. Девушка остановилась; Риган замерла тоже. Затем Шэрон обернулась, все еще ничего не замечая, и вдруг дико вскрикнула: это по ее лодыжке скользнул влажный язык. Крис побледнела.
— Вызывай доктора! Буди его, поднимай с постели! Сейчас же!
Куда бы ни шла Шэрон этим утром, Риган не отступала от нее ни на шаг.
Наступила пятница, 29 апреля. Крис стояла в холле и ждала, пока Кляйн и еще один доктор, очень известный специалист в области нейропсихиатрии, не закончат осмотр.
Врачи наблюдали Риган уже полчаса. Все это время она металась из стороны в сторону, вертелась волчком, корчила гримасы и рвала на себе волосы, затыкала вдруг уши, будто спасаясь от внезапного грохота, и страшно ругалась; иногда вдруг начинала визжать от боли. Наконец девочка упала лицом вниз на кровать, поджала к животу колени и застонала, то и дело издавая странные нечленораздельные звуки.
Психиатр жестом отозвал Кляйна в сторону.
— Введем ей транквилизатор, — прошептал он, — и я попробую с ней поговорить.
Терапевт кивнул и подготовил 50-миллиграммовый раствор торазина. Они осторожно приблизились к кровати, но Риган резко обернулась, словно почувствовав опасность, злобно взвизгнула и с яростными воплями стала отбиваться от психиатра, пытавшегося ее придержать. Лишь с помощью подоспевшего Карла извивающееся тело удалось прижать к кровати, и Кляйн, наконец, сделал укол.
