Дью начал работать лопатой. Джиллиан отгребала снег, скатывая снежные комья. Она старалась думать о том, как делала это в детстве, как весело и забавно ей было тогда.
Она упорно цеплялась за эту мысль до тех пор, пока Дью не сказал:
– Я её нашёл.
Он отступил назад, отряхивая рукава и перчатки. День был ясный, и полуденное солнце ярко сияло в холодном синем небе. От маленькой поляны веяло покоем — вечным покоем. Нетронутую белизну снега нарушал только тонкий след мышки-полёвки, которая устроила тут свою нору. Несколько раз глубоко вздохнув, Дью стиснул кулаки, опасливо посмотрел на сугроб. Он раскопал не так уж много. Джиллиан стояла на коленях перед вырытой им неглубокой канавой, на дне её чётко выделялся обгоревший кусок синего вязаного шарфа. Джиллиан разревелась. Дью тоже шмыгнул носом и прослезился.
— Давай скажем, что в последний учебный день перед Рождеством мы отпросились с уроков, чтобы поиграть в снежки в лесу. И решили построить снежную крепость…
— …и случайно нашли тело. — Джиллиан встала и положила руку на его плечо. — Звучит весьма странно, но всё-таки не так странно, как правда.
— Разве нас могут заподозрить? Мы даже не были знакомы с Прескотом Блицером. Они поймут, что он был убит, потому что тело закопали. Но они никогда не узнают, как он погиб. Подумают, что кто-то пытался спалить тело, чтобы избавиться от него.
Джиллиан обняла его за шею, и он прижался к ней. Они стояли так пару минут, поддерживая друг друга. Теперь это казалось таким естественным. И раньше она столь же просто, не колеблясь ни минуты, согласилась откопать тело… а Дью даже не удивился. Он ожидал именно этого. У них же одна душа.
Они вместе.
Наконец она тихо спросила:
— Ты готов?
— Да.
Они вышли из леса, и Джиллиан спросила ещё тише:
— Она тут?
— Нет. Я не видел её с того мига, как она показала мне это место. Она просто исчезла и больше не болтает со мной.
Джиллиан крепко обняла его.
***
Госпожа Блицер приехала поздно, когда все полицейские автомобили уже уехали. Было очень темно и ничего не видно. Вот уже час, как Джиллиан уговаривала Дью уйти отсюда.
Родители тоже торопили Дью. Они были тут. И отец и мать. То и дело подходили к нему, брали за руку. Мать Джиллиан и её отчим стояли тут же неподалёку. Последние пару дней оказались тяжёлыми для всех и собрали всех вместе. Джиллиан была бледна, однако держалась спокойно, Дью отчаянно дрожал, но никак не соглашался уйти. По крайней мере, никто не заподозрил их в убийстве Прескота Блицера. И вот теперь приехала мать Прескота. Одна. Приехала, чтобы увидеть последнее пристанище своего сына, хотя следовательница уже увезла его тело.
Полиция пропустила её, и она пошла на поляну, светя под ноги фонариком смартфона.
Дью потянул Джиллиан за руку. Она секунду сопротивлялась, но потом последовала за ним. Дью услышал шёпот за спиной. Что они делают? Зачем они пошли за несчастной матерью Прескота? Господи — это ведь бесчеловечно! Но никто не решился остановить их. Они шли на небольшом расстоянии от Блицер. Дью старался заглянуть в её лицо. Проблема в том, что он многого не знал о духах. Он, например, не знал, как теперь освободить Генриэтту из Потерянного Мира. Что сказать матери Прескота? Как объяснить, что та, кто совершила убийство, жалеет об этом, хотя и не может сама покаяться? Он мог бы попасться, проявив очень большой интерес и излишнюю осведомлённость в преступлении.
Но странно, всё это не очень его пугало — не так, как должно было. Они с Генриэттой родственники, и, значит, он будет платить по её долгам. Он должен всё исправить! Только как?! Пока он нерешительно стоял, Блицер опустилась на колени на истоптанный снег. О боже! Как больно! Если бы руки не поддерживали Дью, он бы просто упал.
Однако Джиллиан держала его. Опустив голову, она зарылась лицом в его куртку. Дью не мог отвести взгляда от женщины на коленях. Она плакала. Он никогда не видел, чтобы женщина в её возрасте плакала, и от этого было больно и страшно. Она долго стояла на коленях, её куртка расстегнулась и накрыла снег… Но, когда она подняла голову, он заметил, что в её лице появилось что-то похожее на облегчение… умиротворение.
— Я знаю, мой сын теперь в лучшем мире, — еле слышно проговорила она. — И кто бы ни совершил это убийство, я прощаю его.
Сердце Дью пронзила холодная молния и потом по телу разлилось тепло. Джиллиан расплакалась. Безудержно. Слёзы ручьями потекли из глаз. В то же время душа Дью наполнилась надеждой. Затем он почувствовал, как Джиллиан вздрогнула и резко подняла голову. Её мокрый взгляд был прикован к чему-то поверх головы Блицер.
Там в небе парила Генриэтта Фаджеон.
Она плакала, повторяя вновь и вновь:
<<…мне жаль, мне так жаль…>>.
Прощение было испрошено и получено. Ну, пусть не совсем в том порядке. Вот оно. Ноги Дью затряслись.
Джиллиан прошептала:
— Ты видишь?
Однако, кроме них, никто больше не видел её.
Встав с колен, Блицер прошла мимо — назад к дороге. Джиллиан всё ещё смотрела на Генриэтту.
— Значит, вот как она выглядит. Неудивительно, что ты решил…
— …что она ангел, — договорил за неё Дью.
Но… почему Генриэтта всё ещё тут? Разве прощения недостаточно, чтобы освободить её? Или есть что-то ещё, что нужно сделать?
Генриэтта повернулась к нему. Её щёки были мокрыми от слёз.
— Подойди, — попросила она. — Мне нужно кое-что тебе сказать.
Дью шагнул вперёд и потянул за руку Джиллиан. Генриэтта повела их через заросли на другую поляну. Деревья и темнота обступили их и скрыли от окриков полиции и гула трассы. Дью уже догадался, зачем Генриэтта спустилась и встала перед ними. Но он решил — пусть лучше сама скажет.
— Надо, чтобы и ты простил меня.
— Я прощаю тебя, — с готовностью ответил Дью.
— Нет, ты не знаешь… Я совершала ужасные вещи по отношению к тебе. Я пыталась уничтожить тебя, развратить твою душу.
— Знаю. Но ты сделала и много хорошего. Ты помогла мне… повзрослеть.
Ангел помогла Дью победить его страхи.
Приобрести уверенность в себе. Узнать о его колдовском происхождении. И найти свою половинку. И она была близка ему настолько, насколько не сможет быть близким никто другой.
— Ты… — Дью снова едва не растрогался. — Я буду скучать по тебе.
Она стояла перед ним и бледно сияла. Он заметил, что у неё круги под глазами. Но губы её улыбались. И ему показалось, что она стала ещё прекраснее.
— Всё будет хорошо, — сказала она мягко, — … для тебя. Твоему папе становится лучше.
Дью кивнул.
— Я навестила Тана и Кима. С ними тоже всё будет хорошо. У Тана все пальцы целы.
— Знаю.
— Тебе нужно зайти к Мелусу. Ты можешь очень помочь Рассветному Кругу. А они помогут тебе разобраться с Ночным Миром.
— Ладно.
— И может быть, тебе стоит в колледже поговорить с Дэрилом. У него имеется секрет, о котором Ким трепался прошлым летом. Дело в том…
— Стоп, Генриэтта! — Дью протестующе поднял руку. — Я ничего не хочу знать. Дэрил, если захочет, и сам обо всём мне сообщит. А если нет — то нет. Отныне я буду действовать самостоятельно.
Он уже стал думать о колледже. Последнюю ночь он лежал один в спальне и размышлял.
Всё должно перемениться. На удивление легко он разобрался, кто в его компании чего стоил. Аман-Предводитель, и Стефан-Певец, и Джон-Модельер совсем не плохие. Не лучше и не хуже, чем и другие, не столь классные мальчишки. Он был бы не прочь сохранить с ними приятельские отношения. Дэрил — нет, не Дэрил-Богач, а просто Дэрил — очень хороший. Похоже, они станут настоящими друзьями. И конечно, Эд, которому он многим обязан. Что же касается других: Тана, Кима, Коры, Бри и Мэй, — то Дью совсем не хотел с ними знаться. Не беда, если его никогда больше не пригласят на крутую тусовку.
— И я действительно не хочу знать, Генриэтта, пытался ли Джон совершить самоубийство, — сказал он.
Она помолчала.
