Ознакомительная версия.
Сейчас стол для пинг-понга был отодвинут в сторону, середина комнаты покрыта серыми матами, а восемь или девять складных стульев поставлены вдоль обшитой сосновыми досками стены, между допотопной стереоустановкой и сильно подержанным цветным телевизором, изображение на котором выглядело либо бледно-зеленым, либо бледно-розовым. Единственным занятым стулом был тот, на котором сидела Пам. С книжкой на коленях, волосами, перевязанными на затылке голубеньким шнурком, и плотно прижатыми коленками, она была похожа на томящуюся у стенки девчонку во время танцев в старших классах. Рози села рядом с ней, прислонив завернутую картину к своим ногам.
Джерт весила добрых двести семьдесят фунтов, а Синтия, наверное, могла перевалить за сотню, лишь надев туристские бутсы «Джорджия Джайнтс» и битком набитый рюкзак. Они кружили одна напротив другой. Синтия тяжело дышала и грозно улыбалась. Джерт была спокойна и молчалива — слегка согнутая в том месте, где должна быть талия, с вытянутыми вперед руками. Рози смотрела на них с восхищением и одновременно с беспокойством. Это было все равно что наблюдать за белкой или, быть может, бурундучком, вступившим в единоборство с медведем.
— Я уже начала волноваться за тебя, — сказала Пам. — Даже подумывала начать поиски.
— Я потрясающе провела эти часы. Но ты-то как? Как ты себя чувствуешь?
— Лучше. Мидол, по-моему, может решить массу проблем. Ну да Бог с этим, что у тебя-то случилось? Ты вся прямо светишься!
— Правда?
— Правда. Ну давай. В чем дело?
— Итак, — сказала Рози и начала загибать пальцы. — Я обнаружила, что мое свадебное кольцо — подделка, — это раз. Я обменяла его на картину — повешу ее в своем новом доме, когда перееду туда, — это два. Мне предложили работу — это три… — Она сделала паузу — рассчитанную паузу — и добавила: — …И мне повстречался кое-кто интересненький для тебя.
Пам вытаращила на нее глаза.
— Ты все придумала!
— Не-а. Богом клянусь. Только не заводись, ему на вид лет шестьдесят пять. — Она говорила о Робби Леффертсе, но в ее воображении на мгновение возник образ Билла Стэйнера, да-да, того самого, в голубой сорочке, с зеленоватыми глазами. И это было поразительно. На данном этапе ее жизни любовная интрижка была нужна ей, как рак на губе. А кроме того, разве она не пришла к выводу, что Стэйнер моложе ее как минимум лет на семь? Он и на самом деле просто ребенок. Она продолжила, обращаясь к Пам: — Это он предложил мне работу. Его зовут Робби Леффертс. Но хватит сейчас о нем — хочешь взглянуть на мою новую картину?
— Ну, ты, давай, работай! — сказала Джерт с середины комнаты. В ее добродушном тоне послышались нотки раздражения. — Это тебе не школьные танцульки, лапочка! — Последнее слово прозвучало: лаачка.
Синтия кинулась на нее; подол ее слишком большого балахона воинственно развевался. Джерт подалась в сторону, схватила тоненькую девчонку с разноцветными волосами за локти и дернула ее. Синтия перевернулась, пятки ее сверкнули в воздухе, и она приземлилась на спину. «У-у-у-ух!» — выдохнула она и вскочила на ноги как резиновый мячик.
— Нет, не хочу я смотреть на твою картину, — сказала Пам. — Если только на ней нет того мужика. Ему, правда, шестьдесят пять?
— Может, и больше, — сказала Рози. — Но там был еще один. Тот, который сказал мне, что бриллиант в моем свадебном кольце — обыкновенный циркон. Потом мы с ним обменяли кольцо на картину, — она помолчала. — Ему значительно меньше.
— Как он выглядит?
— Карие глаза с зелеными искорками, — сказала Рози и склонилась над пакетом с картиной. — И больше ничего не услышишь, пока не скажешь, что ты думаешь об этом.
— Рози, не будь занудой!
Рози ухмыльнулась — она почти забыла, какое удовольствие можно получить от шутливого безобидного поддразнивания, — продолжая разворачивать оберточную бумагу, в которую Билл Стэйнер аккуратно запаковал первую значительную покупку в ее новой жизни.
— Ну вот, — сказала Джерт Синтии, которая вновь кружила напротив нее. Джерт пружинисто приседала и поднималась на своих больших коричневых ступнях. Ее груди под белой майкой поднимались и опадали, как морские волны. — Теперь ты видишь, как это делается… Так делай сама. Но помни — ты не сможешь кинуть меня, — такая пигалица, как ты, переломится, словно былинка, если попытается кинуть такой грузовик, как я. Но ты можешь помочь мне брякнуться самой. Готова?
— Готова-готова-готова-корова, — сказала Синтия. Ее улыбка стала шире, обнажив крошечные белые зубки. Они напоминали зубы какого-то маленького, но опасного зверька, — быть может, мангусты. — Гертруда Киншоу, давай же, нападай!
Джерт кинулась на нее. Синтия схватила ее за мясистые локти, резко и сильно двинула плоским мальчишеским бедром в пухлый бок Джерт, и… неожиданно Джерт взвилась в воздух — этакий Карлсон для взрослых в белой майке и серых тренировочных штанах. Майка задралась, и обнажился самый обширный бюстгальтер, какой только Рози видела в жизни: бежевые чашки фирмы «Ликра» походили на боеголовки артиллерийских снарядов Большой Берты времен первой мировой. Когда Джерт брякнулась на маты, вся комната содрогнулась.
— Ес-с-сть! — заорала Синтия, восторженно приплясывая вокруг нее и размахивая над головой сцепленными ладонями. — Мамаша получила нокдаун! Ес-с-сть! Считайте! Считайте, мать ва…
Улыбнувшись — редкое выражение, превратившее ее лицо в нечто весьма причудливое, — Джерт вздернула Синтию вверх, подержала мгновение на вытянутых ногах, а потом принялась крутить, как пропеллер самолета.
— О-о-ой, меня сейчас вырвет! — заорала Синтия, правда, продолжая смеяться. Она быстро вертелась, словно колесо, состоявшее из оранжево-зеленых волос и балахона бредового цвета. — О-о-ой, щас блевану-у-у!
— Джерт, достаточно, — тихо произнес чей-то голос. Это была Анна Стивенсон; она стояла у подножия лестницы. Анна снова была одета в черно-белое (Рози видела ее и в других сочетаниях, но очень редко) — на этот раз в суживающихся книзу черных брюках и белой шелковой блузе с длинными рукавами и высоким воротничком. Рози позавидовала ее элегантности. Она всегда завидовала элегантности Анны.
Слегка сконфуженная, Джерт мягко поставила Синтию на ноги.
— Со мной все в порядке, Анна, — сказала Синтия, сделала четыре зигзагообразных шага по мату, споткнулась, села и захихикала.
— Я вижу, что в порядке, — сухо заметила Анна.
— Я кинула Джерт, — сказала та. — Ты бы только видела. По-моему, это был самый высокий класс в моей жизни. Честное слово.
Ознакомительная версия.
