Ознакомительная версия.
Спокойные приглушенные задумчивые тона, шелест волнуемых теплым ветром кустарников и карликовых деревьев. Тишина и благодать. Мягкая трава, на которую так и манило прилечь, ведь больше не надо требовать от себя новых свершений, не надо корить за неудачи. Пора просто отдохнуть от всей этой чуши, от всей этой никому ненужной борьбы с ветряными мельницами. Всё. Привал. Долгожданный и вымученный, так чего еще надо? И кажется, это совсем неплохо.
Чувствуя дикую слабость в ногах, Адель обернулась к остальным, заметив, как сильно те изменились. Люди сидели или полулежали, лениво озираясь, словно их головы весили по десять килограмм. А кто-то и вовсе улегся на траву, созерцая небосвод, как и мечталось Адель. С первого взгляда – нередкая сцена, которую можно застать в парках по выходным, когда люди отдыхают, ни о чем особо не заботясь, так… плещутся в обрывках фантазий или незначительных словах собеседников. Но для тех, кто был на поляне, понедельник больше никогда не наступит, и это бросалось в глаза. Люди дошли до своего предела, медленно позволяя блаженству от ничего неделанья забирать их с собой по частицам, даже не пытаясь сопротивляться. А зачем? Всё и так ясно….
А вот с Адель было еще не всё ясно, и поэтому, как не противилось ее естество подъему на триклятый холм, как ни довлело желание прилечь, обрастая забвением, она шагала вперед. Зевала, что рот едва не лопался, и текли слезы ручьем, но упрямо передвигала ноги.
Единственным, кто не разделял всех этих настроений, обладая к ним словно бы иммунитетом, был Джеймс Харрис, который и в зале-то вел себя странно. Бунтарь нашелся…. Он походил на пса, готового сорваться с цепи, как только завидит цель. Глаза горели огнем, охватывая горизонт, выискивая малейшие зацепки.
– Вы Джеймс, так ведь? – Олден протянул тому руку, испытующе заглядывая в глаза. Револьвер в кобуре он уже рассмотрел.
Харрис кивнул, и рукопожатие состоялось.
– Меня зовут Олден, а моя очаровательная спутница – Адель.
Тот окинул ее бесстрастным взглядом, словно женское платье на витрине, но Адель это нисколько не задело, потому что самым занимательным сейчас являлся открывшийся с этого холма вид.
Поляна, на которую они все вышли, располагалась на возвышенности, поскольку с холма начинался довольно крутой и долгий спуск в пролегающую у подножья изумрудную долину, которую делила широкая насыпная дорога без конца и края. Вырисовывался обворожительно красивый пейзаж с холмами и деревцами, и озером, в своем непоколебимом спокойствии выглядящим, словно драгоценный камень, и дремучим лесом где-то там впереди, что казался пугающим и мрачным даже за многие мили. Но отнюдь не это приковало внимание Адель, а вполне себе современное высотное здание. Башня сплошь из стекла неприкаянно торчала на фоне одичалой природы.
– Задумали спуститься туда? – спросил Олден, внимательно рассматривая долину.
– А что по моему лицу это так заметно? – бросил Харрис и формально улыбнулся.
– Иначе бы не спрашивал. – оскалился Олден, включив засранца, которого встретила Адель в Трубе и Лошади.
– Здесь глупо оставаться. – пожал плечами Харрис. – И вам не советую.
– Тогда надо людям сказать. – оживилась Адель и, было, развернулась, чтобы рвануть с холма на поляну. сон буквально валил ее с ног.
– Дамочка, вы только посмотрите на них…. Даже если в той стекляшке пятизвездочные апартаменты, они всё равно не сдвинутся с места. – отмахнулся Джеймс. – Это место как-то влияет, вы разве не чувствуете? Отупляет сознание, обесточивает. А потом, они же не малые дети – захотят, поднимутся сюда сами и увидят то, что видите вы. К тому же я не ищу компанию.
– Это мы уже поняли… – заметил Олден.
– Тогда, пожалуй, я не буду терять время. – фыркнул Харрис и начал спускаться в долину.
Адель с Олденом переглянулись, быстро придя к единому решению следовать за ним, потому что остаться с группой означает бездействие и смиренное принятие своей доли.
– Справишься? – Адель обеспокоенно кивнула на трость Олдена.
– Конечно. – улыбнулся тот. – А даже если и нет, смерть мне всё равно не грозит.
Спуск оказался действительно крутым, хотя Харрис преодолевал его весьма уверенно и рьяно, будто не воспринимая всерьез. Или же цель гнала фанатика плетьми, не позволяя даже обращать внимание на преграды. В отличие от него Олден спускался не столь уверенно, сосредоточенно глядя себе под ноги и сильно вдавливая трость в землю для устойчивости. А вот Адель, обутая в лакированные Мартинсы, купленные в Элгине, чувствовала себя прекрасно, хотя риск перекувырнуться носом в землю всё же сохранялся. Она постоянно трогала то своё запястье, то шею, опускаясь до ключицы, в попытке нащупать пульс и вроде бы успешно. Это казалось сейчас самым важным – осознание себя живой. хотя в любом случае любые признаки могли быть не более чем иллюзией. Адель спросила об этом Олдена, но тот ответил расплывчато, что если прислушаться, можно услышать всё, что захочешь. А на вопрос, дышит ли он – казалось, куда уж проще – Олден ответил «да», но только если вспоминает об этом. То есть он не мог с уверенностью утверждать, что не дышит, пока не обращает внимания на это действие…. Всё страньше и страньше[5], как говорится.
Наконец, устав себя истязать, Адель обратилась к изучению пейзажа. К тому времени они уже спускались по пологому участку склона. Всё здесь выглядело мрачным и унылым, словно поддернутым дымкой, сквозь которую проступали низкорослые деревья и кустарники. Но вместе с тем и загадочно красиво – так красиво, что грудь переполняла радость. Это особый вид красоты, который ценят люди, порою находящиеся на грани света и тьмы, ведь только побывавшие на темной стороне могут оценить свет по достоинству. Его даже самое малое присутствие. Теперь и высотка смотрелась гармонично, хоть и вызывала у Адель какие-то смешанные чувства. В основном обреченности и смирения с происходящим. И всё-таки красота побеждала. Красота умиротворения, спокойствия, тишины, созерцания, задумчивости. Больше ничто на свете не станет гнать ее вперед: ни общество, ни навязанные догмы, ни амбиции, которым не суждено сбыться. Во всяком случае, пока она здесь. Похоже, маленький побег от реальности превратился в нечто большее. Жива, мертва – какая разница? Делай, что хочешь. Разве не здорово?!
Они вышли на широкую насыпную дорогу. Джеймс уверенным шагом, словно птица-секретарь, пустился вперед, даже не заботясь об отставших. У него была цель, и компаньонов он не искал. Пока во всяком случае. Олден поравнялся с Адель, отметив с облегчением, что настроение той заметно улучшилось. Чего он не мог сказать о себе….
Ознакомительная версия.
