Время летело очень быстро. Люди подходили к Флинну, выпивали с ним и уходили прочь, слегка развлеченные придворным шутом. Марти успел познакомиться с кем-то из череды пьяниц, пару раз назревали неприятные столкновения; но все оказалось куда проще, чем он ожидал, сглаженное дурачествами и остротами.
В десять пятнадцать Флинн дезертировал на четверть часа:
— Только схожу, проверну одно маленькое дельце.
Вернулся он с пачкой денег во внутреннем кармане и немедленно принялся их тратить.
— Что тебе сейчас нужно, — сказал он Марти, когда они оба уже достаточно выпили, — так это хорошая женщина… Нет, — захихикал Флинн, — нет, нет, нет! Тебе сейчас нужна плохая женщина.
Марти кивнул; его голова уже шатко держалась на шее.
— Это можно совместить, — сказал он.
— Пойдем найдем нам женщину, а? Как ты думаешь?
— Подходит.
— Тебе нужна компания, парень, и мне тоже. Я могу кое-что устроить, понимаешь? У меня есть несколько подходящих дам. Все будет отлично.
Марти был слишком пьян, чтобы возражать. К тому же мысль о женщине — купленной или соблазненной, какая разница? — представлялась ему самой лучшей из всего, что он слышал за долгое время. Флинн вышел позвонить и вернулся, ухмыляясь.
— Нет проблем, — сообщил он. — Нет никаких проблем. Еще по рюмке — и на выход.
Как баран, Марти последовал за своим провожатым Они еще выпили, вышли из «Затмения» и доковыляли, до машины Флинна — потрепанного «вольво», — стоявшей за углом. Они ехали минут пять до дома, стоявшего поодаль от дороги. Дверь открыла миловидная негритянка.
— Урсула, это мой друг Марти. Марти, поздоровайся с Урсулой.
— Привет, Урсула.
— Где стаканы, крошка? Папочка купил бутылочку.
Они выпили еще немного вместе, а затем отправились наверх; и только тогда Марти понял, что Флинн не собирался уходить. Значит, они займутся этим втроем, как в старые добрые времена. Тревога Марти рассеялась, когда девушка начала перед ними раздеваться. Алкоголь прибавил ему раскованности, он сел на кровать и стал подбадривать Урсулу, едва обращая внимание на то, что его страстное желание развлекало Флинна намного больше, чем сама девушка. Ну и пускай смотрит, подумал Марти, это его забава.
В маленькой, плохо освещенной спальне тело Урсулы казалось слепленным из черного масла. Между ее полных грудей поблескивал золотой крестик. Кожа тоже блестела, каждая пора была отмечена маленькой острой капелькой пота. Флинн принялся раздеваться, и Марти последовал его примеру, оступаясь, стягивая джинсы, стараясь не упустить из виду девушку, которая села на кровать и положила руки себе между ног.
То, что последовало за этим, стало быстрым восстановлением навыков сексуального искусства. Как пловец, вошедший в воду после долгих лет простоя, Марти легко вспомнил все приемы. В последующие два часа он набрал полную пригоршню воспоминаний, чтобы унести их с собой: вот за веселым лицом девушки Марти видит Флинна, стоящего на коленях в ногах кровати и посасывающего пальцы ног Урсулы; вот Урсула, как черный голубь, воркует над возбужденным членом Марти, перед тем как жадно заглотить его до самого корня; вот Флинн облизывает свои руки и ухмыляется, облизывает и ухмыляется. И наконец, вот они оба делят Урсулу, Флинн входит в нее сзади, и наяву, словно в одиннадцать лет, осуществляется все то, что можно делать с женщиной.
Потом они заснули вместе. Посреди ночи Марти очнулся и увидел, как Флинн оделся и ушел. Очевидно, домой; где бы ни был его дом в такие дни и ночи.
Марти проснулся перед рассветом и несколько секунд не мог понять, где он, пока не услышал рядом мерное дыхание Урсулы. Он попрощался с ней, дремлющей, поймал такси и доехал до своей машины. В поместье он вернулся к восьми тридцати. Вскоре на него навалятся усталость и похмелье, но он хорошо знал физиологические ритмы своего тела. Еще несколько блаженных часов, прежде чем наступит расплата.
На кухне Перл хлопотала над завтраком. Они обменялись приветствиями, Марти сел и выпил три чашки черного кофе подряд. Во рту было гадко, он чувствовал запах духов Урсулы — прошедшей ночью они пахли амброзией, а утром стали приторными. Запах впитался в его руки и волосы.
— Хорошо провел ночь? — спросила Перл.
Он молча кивнул.
— Лучше позавтракай поплотнее, я сегодня не смогу приготовить тебе обед.
— Почему?
— Буду слишком занята. Надо готовить званый ужин.
— Что за ужин?
— Билл расскажет. Он ждет тебя в библиотеке.
Той выглядел усталым, но не таким больным, как во время их последней встречи. Может быть, он лечился или брал отпуск.
— Вы хотели поговорить со мной?
— Да, Марти, да. Развлекся в городе?
— Еще как. Спасибо, что сделали это возможным.
— Это не моя заслуга, это Джо. Ты очень понравился ему, Марти. Лилиан говорит, даже собаки приняли тебя. — Той подошел к столу, открыл коробку с сигарами и выбрал себе одну. Раньше Марти никогда не видел его курящим. — Ты сегодня не увидишься с мистером Уайтхедом Вечером здесь будет небольшое сборище…
— Да, Перл мне сказала.
— Ничего особенного. Мистер Уайтхед постоянно кого-то приглашает. Но сегодня он устраивает частный прием, так что ты свободен.
Это обрадовало Марти. Значит, он может прилечь и слегка вздремнуть.
— Конечно, мы хотим, чтобы ты был в доме на случай, если вдруг понадобишься. Но я думаю, это маловероятно.
— Благодарю вас, сэр.
— С глазу на глаз ты можешь называть меня по имени. Просто Билл. Ни к чему формальности.
— Хорошо.
— Я имею в виду… — Той остановился, чтобы прикурить сигарету. — Мы все здесь слуги, не так ли? В той или иной степени.
Марти успел принять душ, подумать о пробежке, отвергнуть эту идею как мазохистскую и лечь вздремнуть, прежде чем ощутил первые признаки похмелья. Лекарства от этого не было. Единственный выход — попытаться уснуть.
Он проспал до полудня, потом поднялся и почувствовал голод. В доме стояла полная тишина. Кухня внизу была пуста, только муха жужжала у окна (первая муха, которую Марти увидел этой весной) и билась о ледяную прозрачную преграду. Перл, очевидно, закончила свои приготовления и ушла; возможно, она вернется позже. Марти подошел к холодильнику и исследовал его в поисках еды, чтобы успокоить урчащий желудок. Он соорудил сандвич, похожий на незастеленную кровать — простыни ветчины между хлебными подушками, — и голод приутих. Марти включил кофеварку и отправился искать компанию.
Но все как сквозь землю провалились. Марти блуждал по опустевшему дому, словно попал в полуденную воздушную яму. Тишина и остатки головной боли заставляли его нервничать. Он чувствовал себя путником на улицах мертвого города. Наверху оказалось еще тише, чем внизу. Шаги на этих коврах звучали так легко, будто Марти не имел никакого веса; однако он все равно старался идти крадучись.
