— Прежде мы частенько вот так сиживали, — низким голосом сказал Гэйб и тут же пожалел о своих словах. Они частенько сиживали вот так до того, как пропал их сын.
Но Эва как будто и не слышала, хотя, возможно, и уловила намек. Она отпила немного вина. Чтобы не молчать, Гэйб сказал:
— Не похоже на Лорен — так рано ложиться спать.
— Она, наверное, очень устала.
— Да, и немного расстроена из-за своего телефона.
— И твой мобильный не работает. Или ты без него обходишься?
— Я звоню по городскому.
— Здесь такой старый аппарат!
— Ну, по крайней мере он цифровой. Я вообще-то даже удивился, думал, тут будет что-нибудь с кнопками, а то и вовсе с диском.
— Похоже, он из самого первого поколения цифровых аппаратов.
— Это настоящий мужской телефон.
— Ну да, ужасно старомодный.
— Нормально. Эва, ты, кажется… — Гэйб сначала замялся, но потом все же решился сказать: — Ты… э-э… кажется, стала немного спокойнее в последнее время. Знаешь, я очень тревожился за тебя.
Эва опустила взгляд. Она не знала, стоит ли рассказывать Гэйбу о том, что произошло сегодня днем, о сне, который был почти явью. Поверит ли муж, что Камерон каким-то образом дотянулся до нее, пусть даже всего на несколько секунд? Сама-то Эва была уверена, что все произошло на самом деле, но поверит ли Гэйб, сможет ли принять?.. Она ведь почти спала, дремала, это верно, и тот ужасный человек со зловонным дыханием, и запах, оставшийся после его ухода, вполне могли быть чем-то вроде кошмара, но в присутствии того, кто мог быть только Кэмом, Эва не сомневалась. Нет, она не может рассказать об этом мужу, не сейчас. Не скажет ничего, пока не убедится окончательно, что Кэм пытался поговорить с ней. Конечно, она и прежде видела его в своих снах, но это были именно сны, фантазии, которые рассеивались, стоило только Эве проснуться. Но сегодня днем… нет, это совсем другое дело. Между ней и сыном всегда существовала очень сильная внутренняя связь, даже Гэйб не мог этого отрицать. Но поверит ли он, что теперь Кэм пытается добраться до нее по той психической нити, что всегда была протянута между ними? Эва сомневалась в этом. Идея была уж слишком необычна для того, кто всегда смотрел на жизнь с чисто практической стороны. Нет, Эва должна доказать Гэйбу… Но сначала следует доказать это самой себе. Наверняка есть какой-то способ.
Эва мысленно улыбнулась: впервые почти за год в ней пробудилась надежда, и это было прекрасно…
— Милая?
Эва осознала, что слишком ушла в себя.
— Да, Гэйб?
— Ты действительно выглядишь сегодня как-то необычно, — осторожно сказал он, протягивая через стол руку, чтобы коснуться пальцев любимой жены.
— Может быть… — начала она, но тут Честер, лежавший на своем одеяле у двери кухни, внезапно вскочил и визгливо залаял.
Удивленные, они разом обернулись к собаке. Шерсть Честера встала дыбом, короткий хвост напрягся, зубы оскалились. Широко раскрытые глаза смотрели на распахнутую дверь в холл.
— Что случилось, Честер? — Гэйб отодвинулся от стола, и ножки стула скрипнули по линолеуму. — В чем дело, приятель?
И тут они услышали.
Через дверь донесся тихий звук шаркающих шагов.
Застыв на месте — оба уже весьма настороженно относились к необъяснимым звукам Крикли-холла, — они прислушались.
Далекий звук не утихал, а лай Честера перешел в поскуливание. Пес, откровенно напуганный, начал скрести передними лапами дверь в сад.
Гэйб встал и направился в холл. Эва — за ним.
Она касалась плеча мужа, как будто нуждалась в проводнике, и в то же время напряженно вслушивалась, пытаясь определить, где находится источник звука.
Оба они уставились на высокий потолок холла.
* * *
Лорен и Келли стояли снаружи у двери ванной комнаты и тоже смотрели наверх — Лорен положила руки на перила галереи, а Келли таращилась сквозь балясины. Рты у обеих были открыты, повернутые вверх лица бледны.
Внизу, в холле, Эва шепнула в ухо Гэйба:
— Что это такое?
Гэйб не отрывал взгляда от потолка. Через мгновение-другое он прошептал в ответ:
— Похоже на шаги. Как будто там целая толпа бродит…
* * *
Они столпились перед дверью на площадке — той, что вела в комнату — или комнаты — в мансарде, куда ни Гэйб, ни Эва до сих пор не заглядывали.
— Она заперта? — спросила Эва, почему-то полушепотом.
— Не знаю, — ответил Гэйб, тоже очень тихо. — Ну, ключ все равно в скважине.
Он левой рукой протянул Эве выключенный фонарь — они не знали, в порядке ли освещение за этой дверью, — а правой коснулся дверной ручки, ощутив легкое сопротивление, как будто замок слегка заржавел внутри. Гэйб сначала потянул дверь на себя, потом толкнул — и та довольно легко открылась внутрь, хотя ее петли и скрипнули негромко. Теперь Гэйб забрал фонарь у Эвы и включил.
Звук многочисленных тихих шагов наверху затих, затих разом, как будто его выключили минутой раньше. Вся семья удивилась и насторожилась, что было вполне понятно.
— Тут выключатель, сразу за дверью. — Гэйб навел луч фонаря на выключатель.
Эва протянула руку и щелкнула тумблером. Но ничего не произошло.
Тогда пришлось посветить маленьким фонариком вдоль узкой лесенки, ведущей на чердак.
— Смотри, провода есть, а лампочки нет.
— Я поднимусь наверх, — заявил Гэйб.
— Мы с тобой, — требовательно шепнула Эва.
— Не слишком удачная идея. Там может быть, ну… понимаешь… — Он не хотел слишком много говорить при дочерях.
— Крысы! — догадалась Лорен. — Может быть, белки. — «Белки» — это звучало более привлекательно.
— Гэйб, мы слышали шаги, — возразила Эва. — Так не ходят животные.
— Вот как? А кто же еще?
— Кто знает, в этом доме всего можно ожидать.
Келли прижалась к матери.
— Что там такое, мамуля?
Эва посмотрела на малышку, понимая, что упоминание о призраках может слишком испугать обеих девчонок.
— Давайте пойдем и посмотрим, — предложила она скрепя сердце.
— Мы все пойдем. — Келли еще крепче вцепилась в мать.
— Хорошо. Пойдем вместе. — Эва знала, девочки, скорее всего, наотрез откажутся оставаться одни на площадке, и не стала спорить.
— Папочка, ты первый! — встревоженно произнесла Келли.
— Конечно я первый. — Гэйб улыбнулся, не разжимая губ, его кривоватая улыбка выражала скорее решимость, чем веселье.
Деревянные ступени скрипели под ногами, когда он поднимался наверх, а жена и дочки шли следом, дыша ему в спину; Келли крепко держалась за руку матери, а Лорен, замыкающая шествие, так осторожно ступала по лестнице, словно боялась, что доски под ней проломятся. На лестнице пахло старым деревом и пылью. За поворотом Гэйб обнаружил люк без крышки — только открытый люк, и все.
