говорили об этом. Твари, живущие здесь, не могли выходить из дома через парадную дверь, оставаясь незамеченными. А значит, здесь должен был быть какой-то потайной ход.
Но до сих пор никакой двери или прохода так и не удалось им обнаружить.
- Дерьмо случается, - пробормотал он, повторяя свою мантру, не осознавая, что выражает свои мысли вслух.
- Да, - ответила Керри. - Случается. И сегодня это случилось с нами.
Хавьер уже собирался ответить, когда его рука, скользившая по стене, неожиданно утонула в пустоте. Он резко остановился. Легкий ветерок усилился, дуя из проема. В еще оттуда шел мускусный запах, запах прелости, плесени и чего-то еще, что он не мог определить. Парень ощупал край проема и понял, что, возможно, нашел именно то, что искал. Держа сотовый телефон высоко поднятым, Хавьер шагнул вперед и нащупал впереди себя стену. Под пальцами ощущалась твердая глинистая поверхность.
- Что за черт? - тихо произнес он, но его голос прозвучал громче, чем он ожидал. Укоряя себя за то, что повысил голос, хотя еще недавно отругал Хизер за это, Хавьер протянул руку и стал ощупывать стену, надеясь набрести на проход дальше. Сквозняк шел где-то отсюда. Хизер придвинулась к нему ближе. Ее груди прижались к его спине, а руки коснулись плеч парня и легли на них. Внезапно она толкнула его, навалившись всем телом.
- Прости, - пробормотала Хизер шепотом, а потом повернулась и резко сказала стоявшим позади: - Осторожно!
Керри ответила так же резко:
- Я не виновата. Бретт упал на меня. Ты в порядке? – последнюю фразу она сказала, обернувшись назад.
- Извините, - пробормотал Бретт невнятно. Его голос звучал устало и безэмоционально. - Потерял равновесие.
Хавьер покачал головой, раздраженно поджав губы. Он уже собирался напомнить им, чтобы они говорили шепотом, когда откуда-то далеко впереди, из темноты, донесся новый звук – протяжный вой, звук, который был так же ожидаем в подвале разрушающегося викторианского дома в центре города, как пушечный выстрел в исповедальне. Вой был похож не на волчий или собачий, а скорее на человеческий. Правда какой-то деформированный, словно кто-то выл с удавкой на горле.
Хавьер замер, его сердце заколотилось в груди с барабанным ритмом. Парень почувствовал, как Хизер крепче вцепилась в его плечи. Отпихнув ее как можно мягче, он внимательно прислушался, пытаясь угадать расстояние до издающего вой или хотя бы общее местоположение воющего. По его прикидкам, тот доносился по меньшей мере с расстояния в сотню футов и прямо перед ними.
- Что это, черт возьми, было? - в невнятном голосе Бретта звучал ужас. Эхо пронеслось по подвалу.
Хавьер снова вздрогнул.
- Все заткнулись.
Он прислушался к отдаленному эху. Оно сказало ему больше, чем вой. Прямо перед ними находился какой-то туннель, судя по звуку, длинный туннель. Хавьер нахмурился, недоумевая, зачем было сооружать туннель в подвале. Прежде чем он успел высказать свои подозрения остальным, темноту пронзил еще один вой, вдвое громче прежнего.
И ближе. Намного ближе.
За ним последовал крик. У него была другая высота тона и интонация.
А затем раздался еще один.
И еще.
В темноте раздавалось по меньшей мере пять разных голосов.
Хавьер закрыл глаза. По его телу пробежала дрожь.
Позади себя они услышали, как открылась дверь в подвал. Темноту прорезал свет из кухни. Затем по лестнице загрохотали знакомые тяжелые шаги. Нойгель издал свой нечленораздельный крик, присоединившись к остальным.
- Вот дерьмо, - простонала Хизер. - Мы в полной заднице.
* * *
Бретт прислонился к Керри, ощутив тепло и мягкость ее тела. Это был довольно интимный жест. Он понимал это. Особенно когда его девушка и парень Керри были мертвы, убиты, их трупы затерялись где-то в этой дыре. Но мысли о ее теле, о том, как ее бедра покачиваются в его ладони при каждом шаге, отвлекали раненого парня от пульсирующей боли в руке и во всем теле. Он поспешно одернул руки от ее задницы, и пусть прикосновения к ней были приятны, но он не хотел, чтобы та поняла его неправильно. Хотя, “неправильно” – не то слово. Парень не хотел, чтобы она поняла, что это не случайность.
Когда из темноты раздался первый вой, Бретт едва не обоссался от страха. Давление в мочевом пузыре почти пересилило боль в огрызках, которые остались вместо его пальцев.
Бретта утаил от остальных, что у него появились проблемы со зрением. Он мог видеть, но все вокруг было блеклым монохромным, сумрачным черно-белым, лишенным всех деталей и цветов. Частично это было связано с его травмами, а также с чувством вялости и истощения, которое одолевало его с момента побега из коридора. А почти полная темень вокруг делала Бретта практически слепым. И хотя он сам предложил пользоваться для освещения только одним мобильным телефоном, и решение было правильным, ему от этого было только хуже.
Его глаза, наконец, адаптировались настолько, насколько это было возможно, когда дверь с грохотом распахнулась позади них, и на лестницу хлынул свет из кухни. Стоявший позади всех и ближе всех к лестнице, Бретт на мгновение ослеп, пока его глаза пытались снова привыкнуть к свету. Он прислушивался к шагам и ужасным воплям, доносящимся как впереди, так и позади них, и изо всех сил старался сам не закричать.
- Что нам делать? - зашипела Хизер, вцепившись в своего парня как клешнями. - Хавьер?
Если тот и услышал ее, то никак не подал виду. Он молчал, казалось, парализованный страхом.
Наш бесстрашный лидер на перезагрузке, - подумал Бретт. - И Хизер права. Мы в полной заднице.
Логика подсказывала, что нужно бежать, но куда? Вой впереди приближался, шаги позади них становились все быстрее. Лестница дрожала под шагами громилы. Керри что-то сказала, но Бретт не расслышал ее за усиливающейся какофонией. Девушка повернулась к нему лицом, но он практически не видел ее глаз, только два темных пятна на ее лице. Керри положила руку ему на грудь, вцепилась в его рубашку и зарыдала. Бретт кивнул головой, понимая, что нужно делать. Его страх испарился, когда он принял неизбежное. Это было не сложнее, чем решить задачу по тригонометрии.
Керри не заслуживала того, чтобы быть здесь. Она и так уже достаточно настрадалась. Бретт видел, как она опустошена смертью Тайлера и Стефани. Его лицо покраснело от гнева. Керри была замечательной, милой девушкой, и он не хотел, чтобы она страдала еще больше. Она была маленькой крохой, самой
