беззащитной и милой в их компании, и до сегодняшнего дня парень считал, что она не сможет защитить себя. И когда Керри вступила в схватку с тварью, которая откусила ему пальцы, он был поражен силой ее духа, ее храбростью. Бретт увидел внутреннюю силу Керри, которая скрывалась под хрупкой оболочкой. Такая сила заслуживала того, чтобы жить дальше. Она не могла умереть в этой куче дерьма. Поэтому кто-то должен был дать ей и остальным шанс на спасение. Этим кем-то был он. В конце концов, это было логично. Он был тяжело ранен, находился в шоковом состоянии и потерял много крови. Неизвестно, сколько различных инфекций он уже подхватил, а шансы добраться до больницы уменьшались с каждой секундой.
Это должен был быть он.
Шах и мат.
Все эти мысли пронеслись в его голове за считанные секунды. Бретт, конечно, не произнес этого вслух. Керри, Хавьер и Хизер не допустили бы его жертвы. Странное чувство спокойствия углублялось по мере того, как он готовился. Боль, терзавшая его тело, ушла, превратившись в не более чем отдаленное жужжание, похожее на писк мошки, витавшей вокруг его лица, слишком маленькой, чтобы беспокоиться о ней, скорее раздражающей, чем, как ранее, оглушающей.
Шаги Нойгеля загрохотали по полу подвала, каждый из них отдавался, как выстрел из дробовика. Бретт повернулся к нему лицом и тут же пожалел, что сделал это. На одну долю секунды его решимость почти растворилась. Нойгель был огромной тенью среди темноты. Казалось, он скользил к ним по воздуху. Бретт смог разглядеть огромный молот, зажатый в одной руке. Кроме шагов, гигант не издавал никаких звуков. Он больше не кричал и не завывал. Бретт даже не слышал шума его дыхания. Собравшись с силами, он устоял на ногах и рискнул посмотреть вперед. Из темноты туннеля появилось несколько человекоподобных фигур. В отличие от Нойгеля, они продолжали завывать. Их неистовый вой усиливался по мере приближения. В тусклом свете подсветки мобильного телефона, который держал Хавьер, Бретт не мог их хорошо рассмотреть. Только расплывчатые силуэты в темноте. Некоторые из них были нормального роста, другие походили на то карликовое существо, которое напало на него в коридоре. А некоторые были таким же высокими, как Нойгель, только худыми и лохматыми. А впереди толпы шествовал безразмерно тучный уродец, рыхлая масса его тела колыхалась при каждом шаге. Всех их объединяла одна общая черта - даже в темноте они выглядели жестокими, хищными ублюдками, которые двигались медленно и осторожно, с почти ощутимой уверенностью в себе, не торопясь и переругиваясь друг с другом, уже деля между собой будущую добычу.
Возможно, именно их появление вывело Хавьера из его транса, а может быть, это были неистовые крики Керри и Хизер. Какой бы ни была причина, Бретт увидел, что в выражении лица его друга снова появилась твердая решимость. Хавьер потушил подсветку мобильного телефона и сунул тот в карман. Сначала Бретт не понял, зачем он это сделал, но затем Хавьер пояснил на его немой вопрос:
- Мы проскочим прямо мимо них, - сказал он. - Впереди туннель. Это должно быть выход.
- Ты что, с ума сошел? - вскричала Хизер.
- Это единственный путь. Мы побежим в темноте. Они не смогут нас увидеть, если мы не станем подсвечивать себе путь.
Бретт толкнул Керри вперед своей здоровой рукой.
- Двигайся! Уходим! Убирайся отсюда. Я отвлеку их. Беги!
Керри дергалась при каждом его слове, как будто он давал ей пощечину. Она смотрела мимо него, наблюдала за приближением Нойгеля в бликах света, лившегося из кухни, ее глаза были дико испуганными, губы дрожали, скривившись в гримасе. Девушка сама стала похожей на одного их тех уродцев, которые окружали их.
Неожиданно Нойгель рассмеялась. Смех был глубоким и гортанным, он разнесся по подвалу, как артиллерийский залп.
Решимость Бретта улетучилась. Мысли о самопожертвовании и героизме испарились, когда он снова толкнул Керри вперед. Он забыл о скрытых и удивительных резервах храбрости и силы девушки. Забыл о своей симпатии к ней. Он не был героем. Он никогда не ставил других выше себя. Это было не в его характере. Он не думал ни о Керри, ни о других, когда толкал ее вперед, снова и снова. Он просто пытался заставить их всех двигаться, потому что инстинкт подсказывал ему бежать, а он никак не мог пробиться через них, растолкать и бежать без оглядки. От страха мочевой пузырь дал течь, и по ногам побежали горячие струи мочи, пропитывая штанины брюк.
Бретт опешил, ощутив присутствие Нойгеля рядом с собой, громадой зависшего над ним. Массивная фигура безумца заслонила проблески света. Отвратительный смрад, исходивший от него, был удушающим, обволакивая Бретта, как дым. Парень не повернулся. Он не мог. Его ноги словно увязли в бетоне, как в трясине. Он смотрел прямо перед собой, наблюдая за выражением лица Керри, которая смотрела вверх поверх его плеча, ее глаза были невероятно округлились, открытый рот застыл в немом крике. Он наблюдал, как остальные уроды замолчали, а затем бросились врассыпную, низко пригнувшись к земле. Бретт моргнул, когда одно из существ совершило невозможное и перепрыгнуло через остальных, подлетев в воздух, едва не задев потолок. Он вздохнул, когда Хавьер бросился вперед, чтобы дать отпор нападавшему, выкрикивая угрозы на испанском. Бретт встрепенулся, когда Хизер и Керри побежали и хотел последовать за ними, но массивная рука схватила его за волосы и рывком запрокинула назад, вывернув ему голову назад так, что теперь его глаза смотрели в потолок. Парень попытался закричать, но смог только захрипеть, когда Нойгель еще сильнее откинул его голову назад. Бретту показалось, что его сгибают в дугу. Урод заглянул ему в глаза. Рот громилы был открыт, он улыбался, и кровавая слюна капала на лицо Бретта и попадала ему в глаза. Дыхание Нойгеля напоминало вонь открытой канализации. Его лысая, неправильной формы голова, казалось, была окружена нимбом в потоке света из кухни, а круглые черные глаза сверкали злорадством. Монстр наклонился ближе, нити мерзкой слюны струились в открытый рот Бретта. Инстинкт взял верх, и парень пытался заслонить лицо, подняв руку. Как неосмотрительно он поступил, Бретт понял только тогда, когда раненной рукой коснулся лица Нойгеля, оставляя багровые следы на его восковой, покрытой язвами коже. Он почувствовал, как его культи прогнулись назад. Боль пронзила его, рука вспыхнула, словно в огне. Хрюкнув, Нойгель одной рукой сбил его с ног и потянул Бретта за волосы вверх, перекидывая через себя.
Затем Нойгель отпустило его,
