38.
Наваждение, наваждение, наваждение… сладкое бесконечное, как липкая ночь, как сотни запахов цветов. Я погружаюсь в этот сон, мои руки холодны, сердце бьётся ровно. И вот я стою посреди мрачной комнаты, обои с крупным рисунком и тяжёлое зеркало на стене. Я вижу себя, я бледен и испачкан кровью, моё отражение страшное, как хотелось бы мне быстрее проснуться. Но оно тянется ко мне, это мёртвое зеркальное отражение тянется ко мне посиневшими пальцами. Я ли это?
- Это моя жизнь, ты не можешь забрать её у меня!
Я вздрагиваю и просыпаюсь, сон, слава Богу, всего лишь сон! Я уже несколько дней живу в дешёвом мотеле. Вчера я пробрался в свой бывший дом, там почти всё не изменилось, особенно в моей комнате, отец не тронул ни единой вещи. Он очень скучает по мне. Когда я пролезал на территорию, наш старый пёс Дуг, даже не облаял меня, он завилял хвостом и принялся вылизывать мне руки. Он узнал меня в другом теле. Я знал, где отец прячет немного налички, но я боялся, что за столько лет он изменил свои привычки. Однако, опасения оказались напрасны, деньги я нашёл, и, даже больше, чем рассчитывал.
Сейчас мне хочется курить, но, я же не курю? Я пытаюсь понять, что мне делать дальше? Я ведь не могу просто так пойти к Джею? Он не узнает меня, примет за психа. Я сижу и пытаюсь успокоиться, а наваждение не уходит, я желаю Джея, теперь нестерпимо сильно, когда он так близко, я не могу ни о чём другом думать. Он наверняка сейчас не спит, с кем он? Что делает? Я найду его среди этой толпы. Мне холодно, я кутаюсь в плед. Мне надо спать, я страдаю бессонницей, от этого обрывки сновидений такие тяжёлые и страшные. Я встаю и направляюсь в ванную. Тусклый свет играет на моих волосах, я бледен, как в своём сне. Я не смыл вчера косметику с глаз, и теперь она наполовину стёрлась, я похож на покойника, которого вынули из могилы и заставили дышать. Я живой? Или это тоже наваждение? Я замечаю ржавое старое лезвие на краю ванной. Меня начинает трясти от воспоминаний, почему-то при виде его в голове возникло прошлое, а тело свело судорогами от боли. Что вы знаете о боли? Может ли сравниться боль от отрезанного пальца с болью от сломанной челюсти, или раскалённого сигаретного пепла, прожигающего мясо? Меня тошнит, мне больно. Я живой? Где я? Как же мне плохо! Я падаю на пол, цепляясь слабеющими руками за края ванной, тихо звякнув, рядом падает лезвие. Что вы знаете о любви? Когда я в отчаянии тянулся за ножом, чтобы воткнуть его себе в сердце, я мысленно просил прощения у отца, я так хотел попрощаться с ним, увидеть его лицо последний раз, услышать его: «сынок, как дела?». Прости меня, папа! Любил бы ты меня, если бы знал, что твой сын гей? Что я встречался с другим парнем? Стал бы я хуже для тебя? Прости, что не ценил тебя, твою заботу. Боль пронзает моё сердце, оно до сих пор помнит острое лезвие ножа, разрезавшее его и навсегда заставившего молчать. Я задыхаюсь. Спасите меня! Папа, папочка! Джей! Кто-нибудь, спасите меня! Мне так больно! Чудовище пожирает моё тело, спасите! Я не чувствую пальцев, не чувствую ног, не могу вздохнуть, кровь в моих лёгких, я умру! Это агония, агония! Папочка, спаси меня! Я натыкаюсь правой рукой на лезвие, на его шершавую ржавчину. Жив ли я? Или я ходячий труп? Я изо всех сил полосую себе руку, лезвие тупое и рвёт мою кожу неровно, сильно и глубоко, кровь течёт струйками с пальцев, а я как сумасшедший продолжаю резать руку, по мышцам, по живому, по гуще крови! Папочка, спаси меня! Наваждение, липкое и тёплое, как кровь. Я отнял чью-то жизнь, чтобы быть здесь, но не в силах вынести осознания того, что когда-то уже умер. Боль, руку щиплет, перед глазами всё плывёт, мне плохо, пальцы дрожат. Я рыдаю, беззвучно, как в старом фильме, свернувшись в клубок на полу, прямо, как тогда. Джей, слышишь ли ты меня? Я здесь, и я могу умереть от своего безумия, так и не увидев тебя, не коснувшись твоих волос. Спаси меня… мне так больно. За что? За что меня убили? Что я им сделал? Я никого не трогал, ни кому не причинял вреда? За, что меня все ненавидели? За что, этот подонок Зак Нилман обрёк меня на такую мучительную смерть? Знает ли он, что такое агония?
Я встаю на колени и перематываю полотенцем руку. Я жив, потому что чувствую, потому что я здесь, потому что я люблю и ненавижу! Я жив и я вернулся. Я жадно пью из-под крана, мне до сих пор тяжело дышать, будто в лёгких на самом деле что-то есть. Весь пол в моей крови, но мне плевать, я иду и падаю на кровать, потолок танцует в бешеном ритме вальса. Я вернулся, и я жив, я не в безысходности и бесконечности. Знаете ли вы, что такое ненависть? Всепоглощающая и разрушающая? Я ощущаю её сильнее, чем любовь, ненависть ко всем, кто убил меня, напрямую или косвенно. Я хочу отправить их в ад, пусть горят там! Я закрываю глаза, мне надо спать, рука саднит, меня до сих пор тошнит, а в голове крутится только одна мелодия. В какой-то момент мне кажется, что это мелодия с моих похорон, словно тогда, лёжа в закрытом гробу, я слышал, сквозь многоголосый плач людей и крики воронов, эту музыку, провожающую меня в бесконечность. Я жив, но кто спасёт меня от моего безумия? Наваждение, такое резкое и солёное, как вкус боли. Я схожу с ума…
39.
Сижу в кафе и пью кофе, я заказал сэндвич, но не в состоянии есть, меня всё время тошнит. Не могу заставить себя запихнуть в себя хоть немного еды, я ощутимо похудел. На улице пасмурно и туманно, сейчас примерно 8 утра. Я натягиваю капюшон от куртки сильнее на лицо, у меня накрашены глаза, и я белый, как смерть, мне не хочется, чтобы на меня пялились. Не желаю никого видеть, только свою чашку с кофе. Стёкла в кафе запотевают, я с трудом могу разглядеть движущихся в тумане людей. Из-под рукава торчат нитки от бинта, моя рука сильно болит, но я почти не понимаю этого. Мну в руке пачку сигарет, я осознаю, что личность Стэнли всё сильнее проникает в меня. Я уже путаю наши привычки, не понимаю, курю я или нет, люблю я кофе чёрный или с молоком? Я изо всех сил цепляюсь за крупицы своего «Я», но в моей голове всё смешалось, и хоть воспоминания кровавыми порезами кровоточат во мне, Стэнли Шелдон тоже жив где-то глубоко в моей черепной коробке. Я делаю глоток и снова смотрю в окно. Что мне делать? Я думал, это будет так просто, а сам теряюсь и схожу с ума. Думал, приеду и тут же кинусь на его поиски, но мешкаю. В кафе входит девушка с большой спортивной сумкой и собранными волосами, и садится напротив меня. Здесь нас всего двое, она и я. Она тоже просит кофе и фруктовый салат. Я невольно наблюдаю за ней сквозь упавшую на глаза чёлку. Девушка кладёт сумку рядом и оглядывается по сторонам, ожидая своего заказа, и естественно натыкается на меня. На мгновение наши взгляды встречаются. Обычно я тушуюсь и сразу же опускаю глаза, но на этот раз я смотрю на неё довольно долго, она слегка улыбается мне. Кто мы в этом мире? Все, с кем мы встречаемся – случайность или закономерность? Нашу игру прерывает официантка, наливающая ей кофе. Я снова отворачиваюсь к окну, среди спешащей толпы я невольно ищу знакомый силуэт, вдруг, он вынырнет из молочного тумана, боюсь, моё сердце не выдержит этого, я так долго ждал, сходил с ума и проклинал всех, что породил в себе постоянную тревогу. Я поворачиваю голову в сторону чашки и вздрагиваю, наткнувшись взглядом на ту девушку, сидящую уже за моим столиком и пристально изучающую меня.
