Люси подняла голову и тотчас поняла, что именно этот человек наблюдал за ней, когда она изготавливала заклятие. Ей едва удалось удержаться и не вскрикнуть, не ахнуть, не попятиться и не потерять сознание. В голове проносилась тысяча бессвязных мыслей, диких, противоречивых и непоследовательных. Перед ней стоял Джонас Моррисон, человек, который уговорил Люси бежать с ним из дома четыре года назад.
* * *
Люси не видела Джонаса Моррисона, после того как тот исчез из города, но слышала, что он удачно женился. Видимо, красивая и богатая леди не устояла перед его очарованием. Люси представила, как несчастна, должно быть, сейчас эта леди.
Он протянул руку, и Люси оперлась на нее, едва понимая, что делает. Она была слишком растеряна, чтобы отказаться. Не успела она опомниться, как оказалась с ним среди танцующих.
— Немного удивлены, я полагаю, — сказал он во время танца. — Я и сам удивлен. Вокруг одни сюрпризы, да? — Он наклонился к ее уху и достал ярко выкрашенное яйцо, которое показал ей с улыбкой.
— Не обольщайтесь, думая, что ваши фокусы меня интересуют, — сказала Люси.
— А мне казалось, это забавный фокус. Яйцо из уха. Людям обычно нравится. Людям, не лишенным чувства юмора, я имею в виду.
Он говорил быстро, как часто случалось, когда он был возбужден, насколько она помнила. Возможно, он только изображал возбуждение. Если Люси и знала что-то о Джонасе Моррисоне, так это то, что она никогда ничего о нем не знала.
— Однако, — продолжал он, — меня гораздо больше интересует другого рода магия. Скажите, зачем вы наложили заклятие на этого джентльмена?
Первым желанием было сделать вид, что она не понимает, о чем идет речь, но с какой стати она должна перед ним оправдываться? Четыре года назад мистер Моррисон чуть не соблазнил шестнадцатилетнюю девушку и едва не сломал ей жизнь. Он вошел в ее жизнь и разрушил ее, навсегда лишив будущего. Она ненавидела его, ненавидела больше всех на свете. И она не была ничем ему обязана.
— Не хочу устраивать сцену и обвинять вас публично, — сказала Люси сквозь стиснутые зубы, — поэтому, как только закончится танец, вы отойдете от меня и никогда больше не подойдете. Я презираю вас, сэр.
В течение нескольких па он хранил молчание. Раз или два открывал рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, в самом деле не мог подобрать слова. Люси осмелилась поднять на него глаза, и то, что она увидела, удивило ее. Как и Байрон, он был одет по лондонской моде. Его волосы были всего на несколько тонов светлее, но их наружности сильно отличались. Мистер Моррисон был привлекательным, однако его внешность была не такой монументальной, не такой потрясающе магнетической, как у Байрона. Кроме того, его лицо было постоянно перекошено ироничной ухмылкой, будто все вокруг казалось ему только лишь шуткой. В нем не было байроновской мрачности, но Люси поразило, что он выглядел гораздо мрачнее, чем раньше. Он по-прежнему беззаботно улыбался, но время от времени на лице появлялось хмурое выражение.
Было видно, что он тоже ее оценивает.
— Вижу, вы не такая, какой были когда-то.
— Меня лишили такой возможности.
— Знаете, что я вам скажу? Вы правы, что сердитесь на меня. Я вел себя ужасно. Поистине отвратительно. Не возражаю, если вы будете меня ненавидеть сколько пожелаете. Но прежде мы должны закончить разговор. Меня привело сюда нечто более важное, чем старые обиды. Мне необходимо знать, почему вы наложили заклятие на этого человека. И не делайте вид, будто ничего не понимаете. Не пытайтесь хлопать ресницами, строить из себя дурочку и жеманничать. Я знаю, что такое чары. Заклятия! Вы хотели оттолкнуть его, и вот его нет.
Люси обжег стыд. Она испытывала замешательство и страх, но не собиралась показывать свои чувства. Она хотела знать, как мистер Моррисон догадался, чем она занималась. Откуда ему вообще известно о заклятиях? Но Люси не хотела показаться слабой и поэтому сказала:
— Это не ваше дело, уверяю вас.
— Не мое дело, почему вы хотели, чтобы он ушел. Меня это не удивляет. Я хорошо его рассмотрел. Не выдался лицом, что ж, можно и прогнать. Однако мое дело, останетесь ли вы в живых или погибнете, поскольку играете с опасными и могущественными силами.
Помимо воли Люси прижалась к нему теснее. На мгновение.
— Не думаю, что мистер Олсон так уж опасен, — сказала она с деланым смехом.
— Нет, он безобиден, но сошелся с какими-то злыми… не могу подобрать нужного слова… существами. Да, существами. Вы не хотите связывать с ним свою судьбу?
— Наши судьбы уже связаны, мы должны пожениться, — ответила Люси, хотя бы для того, чтобы он понял: у него нет над ней власти.
На мгновение показалось, что Люси на самом деле удивила мистера Моррисона. Было такое ощущение, что он лишился дара речи. Однако вскоре он пришел в себя:
— Полагаю, ваше заклятие предвещает преграду семейному счастью.
Люси нечего было ответить на столь здравое замечание.
Танец закончился, и мистер Моррисон поклонился:
— У меня нет ни времени, ни желания оправдываться по поводу нашего прошлого, но вы должны выслушать меня, Люси. Если хотите, можете продолжать накладывать свои доморощенные заклятия, но только не в отношении мистера Олсона. Вы подвергаете себя огромному риску.
Сказав это, он еще раз поклонился и пошел прочь, а потом исчез из видимости. Не успел он покинуть зал, не успела Люси осознать, что произошло, кроме того, что Джонас Моррисон был здесь, в Ноттингеме, и что он танцевал с ней, как к ней подбежала Нора:
— Люси, дорогая, кто это был? Я никогда не видела такого красавца. Он никого не замечал, кроме вас. Думаю, мистер Олсон рассердился бы, если бы все это видел.
У Люси были другие заботы, помимо мистера Олсона и даже помимо Джонаса Моррисона. Через зал к ней шла миссис Квинс, с красным от гнева лицом. Люси бросилась к выходу, чтобы миссис Квинс не схватила ее за руку и не потащила прочь, как нашкодившего ребенка.
Мистер Олсон не имел репутации пьющего человека. Такой привычки за ним не водилось. Он был слишком занят своей фабрикой, чтобы тратить время и деньги на подобные глупости, но после того, как Люси унизила его на балу, он был вне себя и не собирался идти домой. Им вдруг овладело желание идти, идти и идти, пока не захотелось где-нибудь остановиться, и он остановился в пивной «Литл Джон». Там он молча сидел и много пил, пока хозяин не сказал, что пора уходить, так как обоим надо спать. Спотыкаясь, мистер Олсон добрел до дому и рухнул на постель, не раздеваясь, как тяжелое бревно. И только на следующее утро, когда он проснулся с головной болью, одновременно и острой и тупой, он узнал страшную новость: ночью все вязальные станки на его фабрике были сломаны.
