Его список убойных и надежнейших народных средств продолжал расти, и не один раз ему приходило в голову, что он может написать чудненькую маленькую книжечку по этому вопросу… Если, конечно, он когда-нибудь достаточно выспится и снова обретет способность связно и последовательно мыслить. В конце этого лета он еще неплохо справлялся каждый день с подбиранием одинаковых носков и все время мысленно возвращался к своим мучительным попыткам отыскать пакетик растворимого супа в кухонном шкафчике в тот день, когда Элен избил ее муж. С тех пор такого больше не случалось, поскольку каждую ночь он ухитрялся хоть немного поспать, но он жутко боялся, что снова окажется на этой стадии — а может, и еще дальше, — если положение не улучшится. Бывали времена, когда он (обычно сидя в своем кресле с откидной спинкой в четыре тридцать утра) готов был поклясться, что физически ощущает, как у него плавятся и вытекают мозги.
Диапазон средств простирался от глубоко научных до поистине причудливых. Лучшим примером первых явилась цветная брошюра, рекламирующая чудеса Миннесотского института по изучению сна в Сент-Поле. Характерным примером последних стал «магический глаз», амулет на все случаи жизни, рекламируемый в распространяемых в супермаркетах журнальчиках типа «Нэшнл инкуайрер» и «Инсайд вью». Сью, продавщица из «Красного яблока», купила один амулетик и подарила ему. Ральф взглянул на плохо нарисованный голубой глаз, уставившийся на него с медальона (который, по его мнению, начинал свою жизнь в качестве жетона для покерного автомата), и почувствовал, как внутри у него закипает смех. Каким-то образом он умудрялся сдерживать его, пока не добрался до безопасного убежища в своей квартире на втором этаже, и был очень рад, что ему это удалось. Серьезность, с которой Сью вручила ему подарок — и дорогая на вид золотая цепочка, которую она просунула в ушко амулета, — свидетельствовала о том, что он обошелся ей в приличную сумму. С того дня, как они вдвоем спасли Элен, она относилась к Ральфу как бы с благоговением. У Ральфа это вызывало неловкость, но он понятия не имел, как этого избежать. Ну а пока что, полагал он, ему не повредит, если он поносит медальон так, чтобы она могла видеть его очертания у него под рубашкой. Правда, медальон нисколько не помогал ему спать.
Записав показания Ральфа относительно его участия в проблемах семьи Дипно, детектив Джон Лейдекер откатился в кресле от письменного стола, сцепил пальцы на своем массивном затылке и сообщил, что Макговерн говорил ему про бессонницу Ральфа. Ральф подтвердил, что действительно страдает от нарушений сна. Лейдекер кивнул, снова придвинул кресло к столу, положил сцепленные ладони на ворох бумаг, почти полностью скрывавших поверхность его стола, и серьезно взглянул на Ральфа.
— Медовые соты, — сказал он.
Тон, которым он произнес это, напомнил Ральфу тон Макговерна, когда тот утверждал, что виски решит проблему, и отреагировал он точно так же, как в тот раз.
— Прошу прощения?
— Мой дед на них просто-таки молился, — сказал Лейдекер. — Маленький кусочек медовых сотов непосредственно перед сном. Высосите мед из сотов, немного пожуйте воск — как кусочек жевательной резинки, — а потом выплюньте. Когда пчелы делают мед, они вырабатывают что-то вроде естественного успокоительного. Оно отлично усыпляет.
— Кроме шуток? — спросил Ральф, одновременно и веря каждому слову, и не сомневаясь, что все это полная чушь. — А где, по-вашему, можно достать медовые соты?
— «Нутра» — магазин здоровой пищи. Попробуйте. Через неделю всем вашим мучениям настанет конец.
Ральфу пришелся по вкусу этот эксперимент — мед из сотов обладал такой сладкой силой, что, казалось, окутал все его существо, — но все равно он проснулся в 3.10 после первой дозы, в 3.08 — после второй и в 3.07 — после третьей. На этом маленький кусочек медовых сотов, который он купил, закончился, и он сразу отправился в «Нутру» за новым. В качестве успокоительного медовые соты, может, и оказались пустышкой, но они были удивительно вкусными; Ральф лишь жалел, что не пробовал их раньше.
Он попытался ставить ноги в теплую воду. Лоис выписала из каталога и купила ему какую-то штуку под названием «многофункциональная гелиевая повязка» — обматываешь ее вокруг шеи, и она должна облегчать артрит, равно как и способствовать сну (Ральфу она не принесла ни того, ни другого, но, впрочем, артрит его почти и не беспокоил). После случайной встречи с Триггером Вэчоном за стойкой в «Ленче у Ники» он попробовал чай с ромашкой.
— Эта ромашка — просто чудо, — сказал ему Триг. — Будете отлично спать, Ральфи.
И Ральф отлично спал… ровно до 2.58, и ни секундой дольше.
Вот такими были народные и гомеопатические средства, которые он испробовал. Те, к которым он не прибегал, включали в себя капсулы мега-витаминов, которые стоили намного дороже, чем Ральф мог истратить из своего небольшого дохода, позицию йога под названием «спящий» (судя по описаниям почтальона, «спящий» показался Ральфу отличным способом взглянуть на свой собственный геморрой) и марихуану. Последний вариант Ральф взвесил очень тщательно, прежде чем решить, что скорее всего это окажется незаконной версией рецептов с виски, медовыми сотами и настоянным на ромашке чаем. Кроме того, если Макговерн узнает, что Ральф курит «травку», он проест ему всю плешь.
И в течение всех этих экспериментов голос в его мозгу продолжал спрашивать его, действительно ли ему нужно докатиться до глаза дохлого тритона и сушеного жабьего языка, прежде чем он сдастся и пойдет к врачу. Голос этот был не столько критическим, сколько искренне любопытным. Ральфу и самому становилось интересно.
Десятого сентября, в день первой демонстрации «Друзей жизни» у «Женского попечения», Ральф решил, что попробует купить что-нибудь в аптеке, но… не в «Рексалле» — центральной городской аптеке, где он заказывал лекарства для Кэролайн. Там его знали, причем знали хорошо, и ему не хотелось, чтобы Поль Даргин, аптекарь из «Рексалла», видел, как он покупает снотворное. Может, это и глупость — все равно что переться на другой конец города, чтобы купить презервативы, — но это сознание не меняло его ощущения. Он никогда ничего не покупал в «Райт эйд» напротив Страуфорд-парка, и туда-то и собирался сходить. А если аптечная версия глаза тритона и жабьего языка не поможет, он действительно пойдет к врачу.
Это правда, Ральф? Ты на самом деле так думаешь?
— Да, — сказал он вслух, медленно спускаясь по Харрис-авеню под ярким сентябрьским солнцем. — Будь я проклят, если стану откладывать.
