— Не сомневаюсь.
Их краткий разговор был прерван возвращением слуги, который почтительно сказал:
— Джентльмены, моему хозяину нездоровится, но он благодарен вам за ваш визит. Сэр Френсис Варни просил передать, что он будет счастлив принять вас в своем кабинете.
Генри и Маршдел поднялись вслед за слугой по каменной лестнице, а затем, пройдя через зал, оказались в небольшом помещении. В этой комнате было мало света, но при их появлении высокий мужчина поднялся с кресла и дернул шнур жалюзи на окне. В тот же миг кабинет сэра Варни наполнился ярким светом.
Крик удивления и ужаса сорвался с уст Генри. Перед ним стоял оригинал того злополучного портрета на стенной панели. Величественная фигура, продолговатое и болезненно-желтое лицо, белые зубы, слегка выступающие из-под верхней губы, темные, блестящие и мрачные глаза. Но теперь все это было живое.
— Что вас встревожило, сэр? — спросил Френсис Варни и жестом предложил изумленному юноше сесть в кресло.
Его голос был насыщен приятными и мягкими тонами.
— О, небеса! — воскликнул Генри. — Какое сходство!
— Вы чем-то удивлены? Разве мы с вами уже встречались?
Сэр Френсис Варни нахмурился и бросил на Генри недовольный взгляд. А тот не мог отвести глаз от его лица, словно находился во власти каких-то чар, которым он не мог сопротивляться.
— Маршдел, — прошептал побледневший юноша, — я, кажется, схожу с ума.
— Успокойтесь, Генри, — ответил его спутник.
— Успокоиться? Неужели вы сами не видите? Маршдел, это сон или явь? Нет, посмотрите! Посмотрите!
— Ради Бога, Генри, возьмите себя в руки!
— С ним часто такое случается? — все тем же мелодичным голосом спросил у Маршдела Варни.
— Нет, сэр. Но события последних дней расстроили его нервы. И говоря по правде, вы очень похожи на старинный портрет в особняке Баннервортов, так что я не удивляюсь его возбуждению.
— Ах, вот как?
— Похож? — вскричал Генри. — О Господи! Да это он и есть!
— Вы удивляете меня своей непочтительностью, — ответил сэр Френсис.
Генри опустился в кресло — благо, что оно стояло рядом. Тело юноши сотрясала нервная дрожь. Рой болезненных мыслей терзал его мозг, и самым ужасным был вопрос, который горел в уме, как чадящий факел: "Неужели он вампир? Неужели сэр Френсис вампир?"
— Вам уже лучше, сэр? — спросил Варни вкрадчивым голосом. — Может быть заказать для вас освежающий напиток?
— Нет, не надо, — ответил Генри. — Но будьте честными со мной и скажите правду — вас действительно зовут Френсис Варни?
— Сэр?!
— Возможно, у вас была другая фамилия, которую вы заменили на более звучную?
— Мистер Баннерворт, я слишком почитаю свой род, чтобы менять фамилию моих предков на другую — пусть даже и "более звучную".
— Тогда это просто удивительно!
— Мне жаль, что вы так обеспокоены моим видом. Очевидно, неприятности действительно расшатали вашу нервную систему.
— Нет, дело тут в другом. Не знаю, как вам это сказать, но недавние события, происшедшие в моей семье, заставляют меня связывать вас, сэр Френсис Варни, с ужасным предположением.
— Что вы имеете в виду?
— Судя по письму, вам уже известно, что нашему семейству досаждает страшный визитер.
— Вампир, как я слышал, — с любезной и почти приятной улыбкой добавил сэр Френсис.
— Да, вампир.
— Прошу вас, продолжайте. Хотя мне казалось, что вы должны стоять выше таких вульгарных суеверий.
— Мой разум был атакован слишком многими фактами и доказательствами, поэтому я в конце концов согласился с ними. Однако сейчас я ошеломлен по другой причине.
— По какой же, сэр?
— Я удивлен…
— Нет, Генри! Прошу вас, замолчите, — прошептал мистер Маршдел. — Вы оскорбите сэра Френсиса, если скажете ему, что он напоминает вам вампира.
— Но я должен это сделать.
— Мистер Маршдел, — прервал их Варни, — позвольте молодому человеку говорить свободно. В этом мире меня больше всего восхищают прямота и откровенность.
— Вы очень похожи на вампира, который пробрался в наш дом, — со вздохом признался Генри. — Я даже не знаю, что и думать.
— Похож на вампира? — воскликнул Варни.
— Да, это бесспорный факт.
— Не может быть! Ах, незадача!
Сжав зубы, Варни застонал, словно от приступа внезапной боли.
— Вам нездоровится, сэр? — спросил его Маршдел.
— Немного. Я поранил руку, а сейчас случайно ударил ее о подлокотник кресла.
— Вы поранили руку? — возбужденно переспросил его Генри.
— Да, мистер Баннерворт.
— И что это за рана?
— Ничего серьезного. Царапина. Содрал кожу.
— А можно узнать, как это произошло?
— Конечно, можно. Я оступился и упал.
— Да что вы говорите?
— Удивительно, правда? Я бы и сам не поверил, услышав подобное от другого человека. Но нам не дано знать момента, когда по какой-то пустяковой причине мы можем получить серьезное ранение. Вот поэтому, мой юный друг, даже в расцвете жизни мы находимся на грани смерти.
— И в равной степени истинно, — добавил Генри, — что в расцвете смерти можно обрести невероятно страшную, но все же жизнь.
— Вполне может быть. В нашем мире столько странностей, что я уже перестал чему-то удивляться.
— Кстати, о странностях, сэр, — заметил Генри. — Вы написали в письме, что хотите купить у меня поместье.
— Да, если вы пожелаете его продать.
— Почему вас влечет этот дом? Возможно, вы уже там жили? Когда-нибудь давно?
— Нет, я не жил в вашем доме, — с улыбкой ответил сэр Френсис. — Но он кажется мне очень уютным. Кроме того, на ваших землях имеются прекрасные рощи и парк, а при моем романтическом характере это большое достоинство. Когда я впервые увидел ваш особняк, то просто был очарован им, и мной тут же овладело желание стать его владельцем. А какой там потрясающий пейзаж! Какая красота вокруг! Не сомневаюсь, что вы прикипели душой к этому дому.
— Он с детства был моим, — ответил Генри. — Наше семейство жило в нем веками, и вполне естественно, что я привязан к нему.
— Конечно, конечно.
— Хотя за последнюю сотню лет особняк немного обветшал, — добавил Генри.
— Не удивительно. Сто лет — это очень долгий срок.
— Действительно. И любая человеческая жизнь, растянувшаяся на такой отрезок времени, должна была уже утратить свои пристрастия к тому, что некогда казалось милым сердцу.
— Наверное, вы правы, — ответил Френсис Варни.
Незадолго до этого он позвонил в колокольчик, и теперь, постучав деликатно в дверь, слуга внес в комнату поднос, на котором стояли бокалы с прохладительными напитками и большой графин с вином.
