Ознакомительная версия.
Слева от письменного стола узкий диван с валиками, его почему-то называли турецким. Как жестко было на нем спать! В углу дивана скучают две куклы в детских платьях. Куклы были лучшими подругами даже тогда, когда Марина стала совсем взрослой: они всегда были готовы слушать ее, не выдавали доверенных им маленьких секретов и не советовали изменить прическу и манеру одеваться.
Большую часть пространства на письменном столе, как и прежде, занимает стопка папок, к которым нельзя было даже притрагиваться – дядина незаконченная диссертация. Справа пристроились несколько марининых тетрадок и учебников. На подставке настольной лампы тщательно затертое пятно – это Марина во втором классе решила украсить лампу картинкой с Микки-Маусом… Всю противоположную стенку занимает массивный платяной шкаф из темного дерева. Мне не надо открывать дверцу, чтобы сказать, что там находится: дядины костюмы, тетина котиковая шубка и на нескольких вешалках одежда, которую тетя сочла подходящей для молодой девушки. Бедная Марина, как ей было стыдно за такие наряды!
На шкафу, рядом с букетом из выгоревших искусственных цветов в керамической вазе, штук пять альбомов с фотографиями. Среди них тот, который мне нужен – в синем бархатном переплете с картинкой посредине. Не сходя с места, удлиняю руку и достаю альбом. Фотографии тетиного мужа, они вдвоем, какие-то незнакомые люди… А вот и та фотография, ради которой я здесь. Пожелтевший любительский снимок, сделанный, вероятно, во время турпохода. Высокий молодой мужчина в свитере обнимает коротко стриженую блондинку, рядом к гранитному валуну прислонены два рюкзака и гитара.
Осторожно вынимаю фотографию, кладу альбом на место. Я уже и забыла, какая здесь гнетущая атмосфера. Скорее прочь отсюда! Открываю одну створку окна и становлюсь на подоконник. Как часто, сидя ночью у этого окна, я мечтала улететь отсюда; пожалуй, этой мечте самое время исполниться. Нет, превращаться в летучую мышь не буду, это слишком просто. Я поступаю еще проще – прыгаю вниз прямо с подоконника. Бедняжка Марина от такого прыжка разбилась бы насмерть, но я все-таки не Марина, а Элеонора, вампир, между прочим.
Я плавно опускаюсь, парю в морозном ночном воздухе. Так даже лучше, чем в виде летучей мыши. Такое ощущение полета невозможно сравнить ни с чем. Свободна, как это прекрасно! По достоинству оценить все это могут только те, кто вырвался из ужасной душной клетки. Спасибо тебе, наставник, еще раз спасибо, ради этого и жизни не жалко!
Приземляюсь на четыре точки опоры как большая кошка. Буквально из-под меня в сторону шарахается чья-то тень. Ну, кому там еще не спится в четвертом часу? Из-за ближайшего дерева осторожно выглядывает Сергей:
– Ты только не сердись, я тут подумал, что тебе будет неприятно возвращаться сюда, а потом, что лучший способ поднять настроение – это посидеть в кафе и выпить чего-нибудь. Я правильно думаю?
– Ты прямо мысли читаешь. Ладно, пошли, есть одна кафешка, там и фотографию покажу.
* * *
За столиком маленького уютного кафе неподалеку от кладбища появляется молодая пара. Это элегантная рыжеволосая женщина в черном брючном костюме и мужчина в джинсах и базарном турецком свитере. На столике у окна горит свеча, а перед собеседниками стоит по бокалу красного вина. Женщина достает из крохотной сумочки фотографию и передает ее своему спутнику:
– Вот, других фотографий я никогда не видела. Это они сразу после свадьбы.
– А у тебя глаза мамины смотри, прямо, один в один и улыбаешься так же. Только мама у тебя блондинка, а ты нет.
Женщина улыбается ему, как улыбаются ребенку, нечаянно сказавшему глупость. Она смотрит сквозь бокал на огонек свечи. Темно-красная жидкость светится как драгоценный камень или как… нет, не будем об этом. Женщина смотрит по сторонам, вздыхает и достает пачку дамских сигарет. Мужчина начинает шарить по карманам в поисках зажигалки, но спутница опережает его. Она достает зажигалку из темного металла с рельефной головой волка. В глаза волка вставлены зеленые камушки, в полумраке, царящем в кафе, они выглядят почти как живые.
Женщина за стойкой смотрит на них, не отрываясь. Интересная пара: мужчина так себе, самый обыкновенный, а вот дама у него прямо как из сериала; не иначе, иностранка или артистка. А держится-то как – ни дать, ни взять, королева. Интересно, понимает ли этот олух, какое ему счастье привалило? Парочка о чем-то разговаривает, но женщине за стойкой ничего не удается услышать. Наконец они уходят. Дама встает из-за стола одним грациозным, каким-то кошачьим движением, мужчина немного неловко отодвигает ее стул, подает руку и бросается открывать дверь, едва при этом не споткнувшись. Все-таки понимает…
Задумавшись о чем-то своем, женщина нагибается и переставляет вазочки с конфетами. Подняв взгляд, она с удивлением отмечает, что роскошные белые хризантемы, которые час назад принесли совсем свежими, выглядят так, будто их неделю продержали без воды. Когда-то нечто подобное уже было…
На следующий вечер,
переходящий в ночь
На больших вокзальных часах одиннадцать двадцать пять. Мы с Сергеем пришли немного пораньше. На двоих у нас по спортивной сумке и изобретение Сергея: "контейнер светонепроницаемый для перевозки летучих мышей". Мало ли, понадобится.
– Интересно, долго мы будем тут торчать, как два идиота? И значок нацепить заставили…
– В конце концов, чья была идея с путешествием? И вообще, я не уверена, что это такая уж удачная мысль. Вот ты бы, например, обрадовался, узнав, что у тебя такая дочка, как я?
– Конечно, я и так тебе радуюсь! Ты прелесть, какие могут быть другие мнения?
Я уже собиралась немного пококетничать и поиграть на его нервах, продемонстрировав вампирскую улыбку, как вдруг к нам подошел какой-то мужчина. Именно так в детективах изображаются сотрудники спецслужб: внешность абсолютно незапоминающаяся, никакая, и одет так, что спроси через пять минут – обнаружишь, что в памяти ровным счетом ничего не сохранилось. Тем же самым киношным жестом, мужчина отогнул лацкан пиджака и продемонстрировал точно такой же значок, как у Сергея, только у него рядом с недостроенным домом красовался строительный кран с поднятой стрелой.
Вслед за своим провожатым мы направились прямо на перрон. Поезд был какой-то не такой: вагонов гораздо меньше, на неправдоподобно чистых окнах бархатные шторы и вазочки с цветами, а таблички на вагонах, где обычно указываются названия городов, почему-то были написаны латинскими буквами. Кроме того, двери вагонов были закрыты и перед ними не толпились пассажиры, жаждущие попасть туда.
Ознакомительная версия.
