— Ты отдавал свои буррито, Рике? — сказала миссис Рэмос и подняла брови на сына. Он развел руки и пожал плечами.
— Ты давала их мне каждый день, — сказал он. — Так что, да.
— Они были восхитительны, — сказал Шейн. — Эй, он получал прибыль. Он разрезал их пополам и торговал каждым по-отдельности.
— Энрике.
— Я был предпринимателем, мама, — Энрике одарил ее сокрушительной улыбкой. — Что, теперь ты хочешь мои M&Ms? — в ответ она вручила ему маленький исписанный листок бумаги, а он прикрепил его на телефонный столб, когда она показала ему место.
В листовке говорилось "Капитана Откровенного в мэры", и большой знак вопроса красовался там, где должно было быть фото. Лозунг призывал голосовать за человека. Вот и все.
— Что за черт? — спросил Шейн и указал на пустое изображение. — Миссис Рэмос, Капитан Откровенный уехал из города. Вы не можете призывать людей голосовать за кого-то, кого здесь нет.
— Может быть, пустое место лучше, чем заполненное другим бесполезным подхалимом, — сказала она, казалось, дружественным тоном, но ее глаза внезапно стали холодными и темными. — Я видела эти плакаты с Моррелл. Как ты, из всех людей, можешь поддерживать такое, Шейн? Я знаю, что злая ведьма сделала с тобой и твоей семьей!
— Это не… — Шейн отступил назад, нахмурившись. — Это не то, чем кажется. Слушайте, Монику можно назвать по-разному, но подхалим? Никогда не замечал. Она вероятнее будет носить сапоги и пинать ими всех. Она не слабая. И нам нужен кто-то на этом свете, кто встанет против вампиров за нас.
Гнев вспыхнул на морщинистом лице миссис Рэмос.
— Она является частью рака, который поедает этот город. Она и вся ее семья отвратительны! Я благодарю Бога, что ее отец и брат умерли…
— Погодите секунду, — прервал Шейн на этот раз серьезным голосом, что означало, что он сейчас не собирался отступать. — Ричард Моррелл был хорошим человеком. Он пытался. Не…
— Он был испорченным человеком из испорченной семьи, — теперь ее голос стал жестче, такой же непреклонный, как и каменная отстраненность в глазах. — Достаточно. Я закончила разговор с тобой.
Клэр попробовала другой подход. Эмоции явно не действовали в этом случае.
— Но они не позволят вам вписать того, кто даже не существует!
— Капитан Откровенный существует, — сказала Флора. — Он всегда был и будет. Пока он не появится снова, я буду за него.
— Вы, — сказала Клэр. — Вы новый Капитан Откровенный?
Теперь Энрике успокоился, а когда он не улыбался и не был дружелюбным, то выглядел немного опасно.
— Что? У тебя проблемы с этим? Моя мама не достаточно хороша для тебя?
— Нет, я просто… — Клэр не знала, как закончить.
Шейн закончил.
— Чувак, она твоя мама. Она участвовала в продаже домашней выпечки. Она готовила печенье. Как она станет Капитаном Откровенным?
— Как любая мать не хочет противостоять злу, которое здесь живет? — сказала Флора. — Я воспитала детей в этом городе. Энрике, Гектор, Донна и Летиция. Ты скажи мне, Шейн. Скажи, что случилось с тремя моими детьми.
Он просто молча смотрел на нее в течение нескольких секунд, а затем продолжил:
— В этом не был кто-либо виноват. Это был несчастный случай.
— Это они так сказали.
Клэр прочистила горло и почувствовала — как всегда — будто бы что-то заполнило ее, и тут она стояла в центре сцены, переполненная напряженностью и не понимала ничего из этого.
— Эээ, извините, но… что произошло?
Миссис Рэмос не ответила, и Шейн, похоже, теперь тоже не хотел, так как задел за живое. Таким образом, Энрике в конце концов вздохнул и погрузился в рассказ.
— Моя сестра Донна была за рулем, — сказал он. — Ей было семнадцать, только что получила свои права. Она подвозила моего брата Гектора на работу — ему было девятнадцать — и мою сестру Летти в школу. Была середина зимы, немного льда, как обычно бывает. Черный лед, который не заметен. Она никогда не ездила по нему прежде. Они врезались в столб. — Он не закончил историю, но Клэр догадалась, чем это кончилось: похоронами. Ее догадки подтвердились, когда она покосилась на Шейна. Он был тихим, с непроницаемым взглядом всегда, когда люди говорили об их погибших друзьях и родственниках; он через столько из этого прошел сам, потерял свою сестру, потом маму и в конце своего отца. Он всегда казался защищенным от эмоций, даже когда они исходили от других людей.
— Это не все, — сказала Флора Рэмос, подавляя гнев, который заставлял волосы на затылке Клэр шевелиться. — Мои дети были там, лежали в боли и одиночестве, и они забрали их жизни. Я знаю, что они сделали.
— Мама, это был несчастный случай. Они истекли кровью; ты знаешь, что сказали доктора.
— Доктора, доктора, будто они не работают на монстров, как и все мы? Нет, Энрике. Это были vampiros. Это не был несчастный случай. Ты должен знать это! — в ее голосе звучала усталость и ярость в одно и то же время; когда бы это не случилось, это было свежо в ее памяти. — У меня остался один ребенок, которого они не забрали у меня. И они не сделают этого. Нет, пока воздух не покинул мое тело.
— Вы могли уехать из города, — сказал Шейн спокойно. — У вас был шанс.
— А наш дом? Наша жизнь? Нет. Мой муж похоронен здесь, и мои дети. Это наш дом. Монстры должны уехать первыми, — она подняла голову, и Клэр увидела, что, несмотря на морщины и седые волосы, она была целеустремленной и опасной. — Не играй в эти игры, Шейн; от политики здесь зависят наши жизни. Я не позволю превратить все это в шутку.
Шейн посмотрел на нее долгим взглядом. Ему было жаль ее; Клэр могла видеть это. Он знал каково это, когда вампы виновны в смерти людей, которых он любил. Но прежде всего Шейн был практичным.
— Вы не сможете победить, — сказал он. — Не делайте этого. У нас есть план. Доверьтесь нам.
— У вас двоих? — засмеялась Флора. — Твоей девушки, вампирского питомца — питомца Основателя. И тебя, слишком влюбленного, чтобы увидеть это, ты слишком молод. Она с ними, не с тобой, — она отклонила их обоих взмахом руки. — Довольно. Энрике. Vбmanos.
Он послал Шейну извиняющийся взгляд и поднял руки в жесте "что вы можете поделать?".
— Она моя мама, — сказал он. — Извини.
— Все нормально, — кивнул Шейн. — Но ты должен поговорить с ней об этом. Серьезно. Это опасно.
— Я знаю, мужик. Знаю.
Энрике поспешил догнать ее. Его мама была уже на полквартала вдали.
Клэр стояла рядом с Шейном, глядя на плакат, поддерживающий Капитана Откровенного, и Шейн наконец взял большой яркий плакат с Моникой и прикрепил его справа вверху.
— Пошли, — сказал он. — Я гарантирую, это еще не конец.
