вещи, всё то безумное дерьмо, которое она видела за последние несколько дней, привели её сюда.
Письмо. Кто-то же его прислал. Это были женщины. Что бы ей ни пытались сказать, она была в этом уверена - её позвали сюда они.
- Вы отправили мне это письмо?
- Мы этого не делали.
- Чушь собачья! Вы это сделали! У вас есть мой ребёнок?
- У нас нет. Но мы можем помочь тебе найти её.
Эмили поймала себя на том, что плачет. Воссоединение с её нерождённым ребёнком было невозможно. Но именно это и предлагали эти женщины.
Когда отчаяние овладевает людьми, они верят во что угодно - сделают что угодно - лишь бы сохранить малейший проблеск надежды, который появляется на их пути.
- Где она? - сказала Эмили.
- Ты знаешь, где она.
Это разозлило Эмили. Если бы она знала, где Эбигейл, то зачем ей быть здесь?
- Нет. Я не знаю.
- Ты знаешь. Твоя дочь существует только внутри тебя.
Эмили вытерла слёзы.
- Если она существует только во мне, как, чёрт возьми, вы можете помочь мне найти её?
- Прежде всего, мы должны помочь тебе найти себя.
Это не имело смысла. Женщина была сумасшедшей. Подойдя ближе к женщинам, Эмили заметила кое-что в их руках.
Они были иссохшими, почти скелетными. Зелёные и голубые цвета пересекали тонкий слой кожи, плотно облегавший кости. Эти руки выглядели так, будто принадлежали существам, давно умершим.
- Ты потерялась, - продолжал голос. - Ты знаешь это. Тебя ввели в заблуждение. Но иногда это хорошо.
Скелет на полу оставался неподвижным. Свечи продолжали гореть.
- Скажите мне, как её найти, - умоляла Эмили женщину.
- Ты должна просто заглянуть внутрь себя и признать правду о том, что ты сделала.
- Я ничего не делала.
- Твоя дочь - ты планировала назвать её Эбигейл.
Это застало Эмили врасплох. Откуда эта женщина могла знать об этом?
Голос продолжал:
- Но её забрали у тебя, убил человек, который поклялся защищать тебя, любить тебя вечно. Человек, который обещал никогда не предавать тебя.
На щеках Эмили появилось ещё больше слёз. Все остатки боли, которые она когда-то чувствовала в плече и в ноге, теперь полностью испарились.
- Но ты первая сделала ему плохо. Это правда, не так ли?
* * *
Билл был так взволнован, когда узнал, что станет отцом. Это было то, чего он никогда не понимал, что хотел. Он всегда говорил Эмили, что из него получится ужасный отец, но Эмили постоянно говорила ему, что это неправда, в то же время втайне веря, что он, вероятно, прав. Тем не менее Эмили хотела, чтобы Билл был отцом её ребёнка.
Ведь он был её мужем. И, несмотря на оскорбления, которым она подвергалась от его рук, она всё ещё любила его.
Но это не имело значения. Она знала, что он не отец. Даты не сходились.
Роман был кратким, но этого было достаточно.
Марк был новым торговым представителем в компании, где работала Эмили. Он был обаятелен, забавен, красив - всё, что нужно, чтобы быть успешным продавцом. Будучи секретарём, Эмили разговаривала с Марком почти ежедневно. Он был кокетливым. Когда он пригласил её выпить - не одну, собирались другие представители - она впервые за столь долгое время почувствовала желание. Пока Билл был дома, скорее всего, пьяный, Эмили гуляла по городу, распивая вино с человеком, которому она искренне нравилась.
Когда Марк впервые поцеловал Эмили, она снова почувствовала себя школьницей. У неё порхали бабочки в животе. Билл больше не целовал её, и они редко занимались сексом, за исключением случаев, когда в пьяном виде Билл навязывался ей.
Эмили чувствовала себя виноватой в первый раз, когда они с Марком переспали вместе. Но чувство вины длилось недолго - ощущение необходимости, которое она чувствовала, когда была с Марком, намного перевешивало любые негативные чувства, которые у неё были.
Однажды, после того как Билл ударил её ещё раз (скорее всего, из-за какой-то глупости, которую она не совершала), Марк заметил синяки на её боку. Эмили сказала ему, что сделала это, когда неловко вошла в дверь. Он рассмеялся, а затем долго целовал синяки, прежде чем заняться с ней любовью.
И даты идеально совпадали. Марк был отцом ребёнка, растущего внутри неё.
Потом Марк исчез. Как сообщили Эмили, им заинтересовалась конкурирующая компания, базирующаяся где-то в Шотландии. Ему нужно было двигаться быстро. Он уехал, даже не попрощавшись. Когда она попыталась позвонить ему, её встретило не более чем сообщение, в котором говорилось, что номер больше не обслуживается.
Итак, чувствуя себя раздавленной - нет, не раздавленной - чувствуя себя использованной, Эмили решила сказать Биллу, что она беременна и что он отец.
Она надеялась, что это остановит его пьянство и укротит его агрессию.
Так оно и случилось.
Пока он не узнал об измене. Кто-то где-то видел Эмили и Марка вместе. Хотя они всегда старались не выглядеть так, будто спят вместе, иногда это было невозможно скрыть.
Конечно, Эмили это отрицала. Но Биллу было всё равно. Он поверил бы кому угодно, кроме Эмили. Она была лживой шлюхой, насколько он был уверен. Он дважды толкнул её и дёрнул за волосы. Он плевался на неё, когда кричал и замахивался на неё. Эмили была в ужасе, боялась за свою жизнь, но ещё больше за жизнь, растущую в её утробе.
Затем Билл ударил её. Это был полный удар, со всей силой, которую он мог собрать. Его сжатый кулак врезался Эмили в челюсть и раздробил нижнюю надвое. Жгучая агония, которую она испытывала, была ничто по сравнению с ужасом, который она испытывала за своего ребёнка. Она упала на пол, схватившись рукой за разбитое лицо. Она могла чувствовать тёплую кровь, просачивающуюся между её пальцами. И тогда Билл сделал то, чего боялась Эмили - молилась богу, в которого не верила, чтобы он этого не делал; он ударил ботинком ей в живот.
- Чёртова шлюха, - сказал он. - Я должен выбить из тебя это живое дерьмо.
Эмили схватилась за живот. Глубокая боль пульсировала внутри. Она чувствовала, как жизнь её ребёнка ускользает.
А затем Билл снова ударил её ногой. Сила сломала указательный палец её правой руки, как ветку. Эмили могла только визжать. Она хотела умолять Билла, умолять его не делать этого, не убивать её ребёнка. Не убивать их ребёнка. Но она знала, что это только ещё больше разозлит его.
Эмили перевернулась и схватилась за живот, надеясь, что Билл перестанет её бить - по крайней мере, пока. Но потом она услышала, как он расстегнул
