лестничную клетку и стали вести переговоры с Ангелом капитана Сухожилина. У Тамары Ангела не было, вокруг нее змеился черный ареол еще с тех времен, когда она защищала убийц и насильников и добивалась оправдания в суде. Поэтому Ангелы всех присутствовавших в квартире вылетели наружу, догнали в лифте парочку «обвинителей» и стали убеждать Ангела капитана, чтобы тот отговорил его от секса с Софьей.
– Но ведь только сейчас эта ваша отдалась слесарю за замок!
– Она – его первая любовь. И жена у него на сносях, нельзя ей. А мужик оголодал, да и любит Соню с детства – разве такую забудешь? Но твой – то женат и счастлив, и еще две любовницы на работе. Поговори с Ангелом капитанской жены, пусть та белье, что ли купит алое, чтобы муж соблазнился ею.
Ангел капитана только рукой махнул, вспомнив упитанную тушку мадам Сухожилиной с ее вечно унылым видом.
– Боюсь, что я – пас. Жена Романа всякого белья накупила. И никакое не налазит.
Ангел Софьи сказал смущенно: – Ладно, пусть переспит с ней. Ведь это и было целью возбуждения уголовного дела. Лучший способ избавляться от желаний – это их удовлетворять. Он оскорбится отказом, особенно когда посмотрит снятое бывшим мужем Сони видео.
Ангел капитана возмутился: – Как ты можешь! Это же соблазн, ты на кого работаешь?!
– Я не хочу, чтобы мою подопечную упекли в тюрьму. И после того, что она уже пережила, этот раз ничего не добавит и не убавит. Ведь капитан – очень силен, как мужчина, а жена у него не годится уже в женщины, только в домохозяйки.
Софья, захлопнув дверь за опасными гостями дверь, вдруг горько заплакала. Из ванны к ней вышел виноватый Ринат.
– Прости, что так на тебя налетел, мне просто крышу снесло, что-то доисторическое рождаешь ты в мужчинах.
– Я понимаю, ты долго держался, пытался не пойти налево пока жена беременная. Но я решила начать новую жизнь, в которой меня больше никто использовать не будет. И тут ты, такой, казалось бы, родной, а… – Она безнадежно махнула рукой, – И оказался все же неверным мужем своей Галушечке, – Соня передразнила его манеру называть Галию. И сама улыбнулась, – а ведь зарекался, когда пьяным на свадьбе напился: «больше никогда и ни с кем, кроме нее».
Ринат улыбнулся, согнав радостно с лица виноватую вымученную гримасу. Уныние ему не было свойственно вообще, а уж тем более после того одуряющего удовольствия, которое получил от секса с Соней и оргазма в ванной.
– Так ведь я тогда просто себя заклинал, себя уговаривал. Потому что клялся-то тебе. Скажу прямо: на моем примере убедился, что любой из нас или не верный, или – не мужчина.
Соню это ненаучное открытие не обрадовало, она снова, тяжело вздохнув, сунула, Ринату в руки его пальто:
Надеюсь, ты помылся? Галия тебя обнюхает. И если что учует, то преждевременные роды совпадут с разводом. Она понимать ничего не захочет. Иди. И Ринат открыл новый замок на двери, чуть помедлил, напяливая на себя одежду и обнюхивая подмышки. Но, наконец, ушел, вопросительно клюнув Соню в щеку на прощание, мол, не сильно злишься?
– Называется, начала новую жизнь – опять секс по чужому желанию, да еще с кем, с тем кто раньше дышать на нее боялся – со своим детдомовским «брателлой». Все же перестал он меня уважать, зря я тогда после свадьбы все ему рассказала про новую жизнь.
Надо помалкивать впредь. Погиб муж – и погиб, и не надо грязь тащить из прошлого в будущее.
Но, проплакавшись, Соня решила, что, по крайней мере, никто ее не заставит впредь это делать.
Не имея возможности жить нормальной половой жизнью, Софья компенсировала недостаток ласки и восхищения «изменами по приказу», благо очень редко те бизнесмены, с которыми вел дела «адвокат мафии» были неухоженными и неспортивными. Полюбить их было нереально, а вот получить от них необходимое даже для здоровья – почему бы и нет? Так что не желать секса Соню заставляло только то, что муж после каждого раза ее избивал. И уже даже не придумывал каких-то оправданий.
Но Софья рано зареклась, что теперь она пусть еще не выбирает мужчин, но хоть избавилась от вынужденного секса. Потому что не прошло и десяти минут с тех пор, как ушел Ринат, как в ее дверь уже звонил всемогущий Илларион – мрачный авторитет с двумя «шкафами» охраны за спиной.
Только что умывшаяся Соня увидела его, на цыпочках подойдя к двери. Но авторитет словно почуял ее за дверью и сказал негромко:
– Открой, надо обсудить, что будет с квартирой.
Вздохнув, Софья отомкнула оба замка и сняла цепочку.
Илларион вошел, благоухающий полынным, горьким парфюмом. Его длинное пальто из какой-то гладкой ткани достигало щиколоток. Он был похож на мафиози из романа. И впрямь Илларион на удивление много читал, смотрел фильмов, покупал картины старых мастеров. И выбрал для себя этакую роль респектабельного сыщика. Хотя сам был по другую сторону баррикад в паре «вор-полицейский». Но и сходство с французским актером, сыгравшим некогда каторжника, тоже бросалось в глаза.
Софья отступила, пятясь, в сторону злополучного кресла, где только что ее «поимел» друг детства. Но мгновенно вспомнив, что только что было на нем с Ринатом, зарделась и шарахнулась в сторону от предмета мебели.
Не спрашивая разрешения, Илларион прошел в гостиную, жестом остановив охранников в прихожей. Не раздеваясь, сел на стул, подобрав полы пальто, и без вступления начал:
– Твоя свекровь просила меня …казнить тебя за то, что ты убила ее сына. Она считает, что врезалась в столб его стороной машины ты намеренно. Так что, казнить тебя?
Софья обомлела с первых его слов, побелела и ноги стали ватными в коленях. Она опустилась на соседний стул. Губы предательски дрожали. Но Ангел над ухом не растерялся:
– Скажи ему, что Павел спал с его женой, так что сам Илларион убил бы его раньше, если б муж и свекровь не заставляли ее врать про то, что Паша смог переспать с невестой. Что означало, что кастрировали не его, что не он удрал в ту роковую ночь от охранников.
И Софья подобралась, распрямила спину и расцепила руки, уже побелевшие от силы, с которой она их стиснула.
– Да, я убила его, когда поняла, что тормоза моей машины кто-то испортил. То есть, я хотела убить нас обоих. Жила я с ним, как в тюрьме. Он был кастрированным импотентом, заставлял меня спать со всеми по его команде, врать вам, Илларион, что все у нас в семье в порядке. А ведь он меня
