– Она нашла то, что искала.
– Но озеро не убило ее.
– Озеро сломало ее.
– Почему же ты не помог ей?
– Иногда человеку может помочь только он сам.
– Она в сумасшедшем доме.
– Ей нужно было остановиться, когда зло только заглянуло в ее глаза.
– Вот как? Почему же зло не заглядывает в глаза тебе?
– Оно заглядывает. Но оно не может ничего там увидеть. Духи этого озера невластны над нашим разумом. Мы не верим в них. Наши духи другие. – Индеец передал трубку Прайсу. От выкуренного начинала кружиться голова и путались мысли.
– Так значит, старик не врал, когда говорил, что индейцы заставили его уехать из города?
– Мы всего лишь наблюдаем за злом в этом озере. Не позволяем ему выбраться на свободу.
– А как же Кэсиди Клири? Как же та женщина с черными глазами?
– Она продолжает бороться.
– Она в психиатрической клинике.
– Ее тело в психиатрической клинике. Ее разум все еще здесь.
– Лана Уилман говорит, что видела ее в своих галлюцинациях. – Прайс снова наполнил легкие сладким дымом, зашелся кашлем. Старик довольно кивнул, растягивая узкие губы в улыбке. – А черные камни? – спросил Прайс, вытирая со щек слезы. – Старик, которого я встретил днем, говорил, что раньше их здесь было много. Это вы убрали их все?
– Нет.
– Тогда куда они делись? – Прайс увидел, как индеец развел в стороны руки. – Хочешь сказать, что они повсюду? – вместо ответа он снова получил трубку.
– Ты должен уехать, – сказал индеец.
– Я хочу понять. – Прайс вернул ему трубку, выдохнул дым.
– В тебе нет места для знаний.
– Я могу избавиться от лишнего.
– Не можешь.
– Ты не знаешь меня.
– Но я знаю ответы. Вижу ответы.
– И где же они?
– Прямо тут, – индеец указал на свою трубку и велел Прайсу докурить ее до конца.
* * *
Прайс очнулся на границе штата. Сердце бешено колотилось, глаза слипались. Он свернул к обочине и долго пытался вспомнить, как покинул Оскоду.
– Старый хитрец! – разозлился Прайс, выходя из машины.
Он сунул руку в карман, собираясь достать пачку сигарет, но сигарет не было. Вместо них в кармане лежал черный камень, на поверхности которого было выгравировано женское лицо. Знакомое лицо. Прайс не сомневался, что знает эту женщину.
– Что ты хотел сказать мне, старик? – спросил он индейца. Камень в руках Прайса был неестественно холодным. – Кто эта женщина? Почему ты показал ее мне? – Прайс замер. Женское лицо ожило в памяти, получило форму, объем. – Это же Сото! Анита Сото! – Прайс снова попытался отыскать сигареты. Безрезультатно. – Но причем тут Сото?
Яркое солнце начало действовать на нервы. Желание курить стало невыносимым. Прайс сел в машину. Что он знает о Сото? Девушка из Южной Калифорнии, родители которой давно переехали в центральную Мексику. Кэсиди Клири убила ее сестру, работавшую в отеле «Голубой горизонт». Сама Анита спряталась в душевой кабинке на пляже озера. Это спасло ей жизнь. Кэсиди Клири не нашла ее. Вопросов нет. Вот спасение Моски вызывает вопросы, но не спасение Аниты Сото. Она уцелела, потому что испугалась и спряталась. К тому же Кэсиди Клири не хотела убивать ее. Даже сестра Аниты, Оделис Сото, была всего лишь случайной жертвой, препятствием, вставшим на пути Клири. Анита всегда рассматривалась как случайный свидетель.
Когда Прайс писал свою первую книгу, «Глаза правды», он изучил жизнь каждого, кто имел отношение к трагедии в отеле «Голубой горизонт». Кэсиди Клири, Хэйген Моска, Тэд и Линда Ферроуз, Кейси Бредерик, Дэлвин Престон, Гэйб Рэйнолдс, Глэдис Легуин – Прайс изучил их жизни, их судьбы. Но причем тут Анита Сото?
Конечно, в первые месяцы после трагедии появлялось много теорий, в которых в сообщники Кэсиди Клири записывали единственного уцелевшего из ее друзей – Хэйгена Моску – и даже случайную жертву – Аниту Сото. Но все это были дешевые уловки, чтобы продать очередную газету. Особенно домыслы, касающиеся Аниты Сото. Дэйвид Прайс не сомневался. Он слишком хорошо изучил все стороны этой истории. Истории-тигра, который в прошлую ночь добрался до него, и если бы не старик индеец, то он уже не встретил бы это утро.
Прайс вспомнил свои галлюцинации. Что это было, черт возьми? Как это могло случиться с ним? Что это за место? Раньше Прайс считал отправной точкой своей истории день, когда Кэсиди решила убить своих друзей, сейчас ему начинало казаться, что подобный подход ошибочен. Да. Эта история началась намного раньше. Как минимум в шестидесятых годах прошлого века, о которых ему говорил старик, похожий на Клинта Иствуда. Черные камни, статуя, индейцы, духи озера. Прежде Прайс считал, что изучил всю эту историю достаточно хорошо. Свою новую книгу он хотел назвать «Эхо «Голубого горизонта». Она должна была закончиться Ланой Уилман. Или им самим, потому что Прайс посчитал, что это будет хорошим ходом. К тому же он устал быть безликим автором. Ему хотелось стать частью своей новой книги, частью этой истории. Истории-тигра, которой исполнилось уже десять лет. Так он думал, но история оказалась намного старше. Тигр оказался намного старше. Старше и умнее, хитрее, изворотливее. Этот хищник стар, и у него нет лица. Только глаза, наблюдающие за тобой: черные, такие же, как у Кэсиди Клири. Именно в эти глаза заглянула Лана Уилман. Но почему она отправилась к Хэйгену Моске?
– И почему индеец подложил мне камень с лицом Аниты Сото? – Прайс включил зажигание. Ему нужно было купить сигарет. Он хотел выпить кофе, собраться.
До ближайшего кафе Прайс ехал, стараясь ни о чем не думать – голова и так шла кругом от недавних событий. Никогда прежде он не галлюцинировал, никогда прежде не чувствовал такою пугающую близость безумия. А этот старик, похожий на Клинта Иствуда, и его странный камень? Камень из озера Гурон, в котором, по мнению индейца, спасшего Прайсу жизнь, поселилось зло. Нет, Прайс не верил в зло. Он верил в логику. Что там говорил старик с камнем о пришельцах? Нет, Прайс не верил и в пришельцев, но ведь могло быть что-то другое. Правительственный эксперимент. Мог разбиться самолет с психотропными веществами. Часть контейнеров открылась при падении, поэтому Оскода сошла с ума в шестидесятых. Оболочка остальных контейнеров медленно распадается. Выбросы в атмосферу происходят нечасто, но этим можно объяснить безумие Ланы Уилман.
– И мои галлюцинации.
Прайс попытался детально восстановить в памяти минувшую ночь. Блондинка стала Ивет Кларксон – конечно, он знал имя Ивет Кларксон, но никогда не встречался с этим журналистом, не видел даже ее фотографий. Бенни Дювайна он знал. Больше, именно таким Дювайн и представлялся ему. Да и все остальное – с ним не случилось ничего нового. Вся полученная информация уже была известна ему. Словно сон, который лишь меняет факты, не принося ничего нового.
