— Хочу посмотреть на это, — сказал Фабрини.
— Так давайте порыбачим, — сказал Кук, обрадовавшись, что это занятие хотя бы на время отвлечет его от Сакса.
Сакса же интересовало, что именно они хотят поймать в этом «супе».
Крайчек сидел в носовой части шлюпки, как и прежде держа на коленях голову Хаппа. Он смотрел на происходящее отсутствующим взглядом. Возможно, он находился рядом с ними, возможно, где-то совершенно в ином месте.
Менхаус осторожно погрузил в воду свою импровизированную приманку и подергал, словно заправский рыбак. Он продолжал стравливать леску, опуская все глубже. Так продолжалось минут пятнадцать. Он пробовал разную глубину, как в детстве, когда ловил сома. Все это время Фабрини над ним потешался. Но Менхаус не обращал на того внимания. Для него пока это был единственный способ скоротать время.
— Есть что-нибудь? — спросил Фабрини.
— Не думаю.
— Пустая трата времени.
— Нет… подожди. Что-то чувствую.
Леска дернулась у него в руках. Потом еще раз и еще. Менхаус как следует дернул, пытаясь закрепить крючок. Ничего. Он потянул, но сопротивления не было. Никакого ощущения веса на другом конце лески. Но что-то там все-таки было. Если только он не зацепился крючком за водоросли. Он стравил еще немного лески, осторожно подергал. Еще раз, еще раз и еще.
— Нет там ничего, — сказал Фабрини.
Менхаус понял, что тот прав… но тут леска, резко натянувшись, обожгла пальцы. Шестидесятифутовая тяжелая штуковина рассекла кожу на ладонях. Он вскрикнул. На помощь бросился Фабрини, догадавшись надеть перчатку из аварийного контейнера. Он как следует ухватился за леску. На другом конце было явно что-то крупное.
— Похоже, у нас там громадина, — воскликнул он. — Тащи, Менхаус! Этот ублюдок сопротивляется…
Теперь все внимание было приковано к ним.
Крайчек смотрел широко раскрытыми, немигающими глазами.
Сакс — прищурившись.
Кук, казалось, был лишь слегка заинтересован.
Менхаус надел другую перчатку на левую руку, и вдвоем с Фабрини стал бороться с беснующейся в воде леской. То, что находилось на другом ее конце, явно с удовольствием проглотило блестящие часы, но было крайне недовольно тем, что попало на крючок.
Фабрини никогда особенно не рыбачил, но Менхаус был старый «спец».
Они то тянули леску на себя, то ослабляли ее, выматывая таким образом то, что находилось на другом конце. Минут через десять сопротивление стихло.
Они принялись вытаскивать улов.
Фут за футом леска затягивалась в лодку. Сакс сматывал ее, пока двое других тянули. Нейлоновая леска стала розовой после погружения в тлеющее море.
Теперь уже близко.
Фабрини не сводил глаз с Менхауса, желая знать, что будет дальше.
У Менхауса на лбу бисером выступил пот.
Вдруг в днище лодки что-то ударило, потом еще раз. Менхаус принялся тащить леску из-под корпуса. Он направил улов вдоль левого борта и наклонился над планширом, чтобы взглянуть. Но свет… грязный, странный свет… проникал лишь на пару дюймов в непрозрачную воду.
Но там что-то было. Что-то довольно крупное.
— Поднимем его как можно выше, — сказал Менхаус. — А я, если смогу его ухватить, втащу его.
Вместе они стали поднимать улов, пока не увидели зеленовато-бурый хвостовой плавник, похожий на широкий веер из костяных шипов, соединенных розовой мембраной. Он ударился о борт лодки. Натянув обе перчатки, Менхаус потянулся и ухватился за хвост.
— Боже, скользкий сученыш… и тяжелый… приготовьтесь, парни…
— Осторожно, — воскликнул Кук.
Что было силы Менхаус дернул вверх. Улов скользнул через планшир и шлепнулся на палубу, практически под ноги Крайчеку. Тот шарахнулся прочь.
— Что за хрень? — воскликнул Сакс.
Но этот вопрос, видимо, был у всех на уме.
Потому что это была не совсем рыба…
Сегментированная, как хвост лобстера, извивающаяся и вращающаяся, она, казалось, была почти без костей. Тварь билась об палубу, разбрызгивая во все стороны склизкую воду. Уклоняясь от нее, мужчины повалились друг на друга.
— Да ты рыболов, — сказал Сакс, явно наслаждаясь дискомфортом и ужасом остальных.
Тварь была почти четыре фута в длину. Покрытое сетчатым узором, бурое тело походило ближе к хвосту на змеиное, и расширялось до размеров пивного бочка в районе головы. Оно было какое-то до неприличия толстое и мясистое. Вроде рыба… а вроде и нет. Странная, отталкивающая помесь рыбы и ракообразного. У хвоста существо было грязно-коричневым, и ближе к голове — или к тому, что они приняли за голову — становилось бесцветным и абсолютно прозрачным, как тело солоноводной креветки. Можно было даже рассмотреть пульсирующие органы и что-то похожее на артерии.
Но самой странной его частью была голова. На первый взгляд, совершенно безглазая, заканчивающаяся пучком извивающихся отростков, похожих на усы сома. Только эти были прозрачными, как сосульки и заканчивались кроваво-красными иглами.
Но больше всего Сакса беспокоил запах… запах гниющей рыбы, пронзительный, мерзкий и сырой. Еще странно отдающий кошачьей мочой.
— Ты втащил, — рявкнул Фабрини на Менхауса. — Ты и выбрасывай это дерьмо!
— Я к нему не прикоснусь, — ответил тот.
— Держись от него подальше, — предупредил Кук. — Не нравятся мне его усы… могут ужалить.
Сакс молча смотрел на существо, гадая, из какой клоаки эволюции оно могло выползти. Такое… просто не имело права на жизнь.
Грудные плавники состояли из шипов, как и хвост, с перепонками из розовой плоти, а брюшные напоминали помесь плавников и коротких ходильных ног. Ближе к хвосту росли крошечные придатки, которые могли быть только плавательными ножками, как у лангуста.
А в остальном это была рыба.
Что ни говори, существо бесспорно походило на рыбу.
— Господи Иисусе, — воскликнул Фабрини. — Прикончите уже кто-нибудь эту гребаную тварь!
Этого хотели все, потому что она была настолько отвратительна, что оскорбляла своим видом до глубины души. Это был какой-то ужас. Нечто, выскользнувшее из вод первобытного моря… извивающееся, пульсирующее и омерзительное. Но никто не отважился даже приблизиться к твари.
Сакс взял весло, посмотрел на него, прикидывая, можно ли им прикончить это чудовище.
Оно умирало, и это было видно. Шевелилось все медленнее и медленнее. Долго оно не протянет. Его пластины или сегменты растягивались при каждом вдохе, и снова сжимались с чавкающим звуком. Видимо, у него не было нормальных жаберных щелей, как у рыбы, и те отверстия между сегментами действовали как жабры.
