Он стремительно обогнул остатки чугунной ограды и, опасаясь быть замеченным тусующимися возле входа в часовню, по-пластунски нырнул в еле заметный проем подвала.
Пахло прелой листвой и гниющим деревом. Кирпичные стены густо набухали мхом. Густые заросли в темноте казались нескончаемым барельефом. Иван с трудом развернулся и прополз к противоположной стене. Здесь подвал был доверху завален землей и мусором, зато теперь было легко и удобно следить за происходящим вокруг горящего костра. Судя по неровному смеху, повсеместно раздававшимся девичьему визгу и грубым восклицаниям разогретых вином парней, вечеринка в полном разгаре…
А это еще кто? Иван присмотрелся к странным, угловато-скованным движениям одиноко танцующей девушки. Яркий свет костра упал на оцепеневшее девичье лицо. Девушка повернулась к часовне, и взгляд Ивана встретился с блуждающими, безумными глазами одноклассницы, «заучки» Лены Затеевой. Холодная дрожь пробежала по его спине. Неужели пятерка по поведению и расположение директора впрямь этого стоят?!
Музыка оборвалась внезапно. Из глубины леса послышался бой барабанов, под нарастающие раскаты к костру вышел человек в спортивном костюме и надетой на лицо маске недремлющей в ночи совы. Мужчина оглядел собравшихся и, резко вскинув вверх руки, возвестил:
– Poteau mitan! Дорога духов ждет! Боги жаждут ваших тел!
По его команде возле костра вкопали большой кол, а близлежащую землю стали обильно посыпать мукой, поверх которой раскидывали взятые с мясокомбината внутренности убитых животных. По кругу передавалась бутылка, и каждый причастившийся из нее тут же срывался в безудержный, необузданный пляс. Одержимость нарастала, танцующие срывали с себя одежды и прыгали через костер, вновь и вновь предавались неистовым содроганиям. Когда порожденная ночными плясками страсть слилась с барабанными ритмами, а лихорадочные судороги тел соединились в почти синхронные движения, тогда разлитое в воздухе возбуждение накрыло танцующих людей, выплескиваясь из них яростным кличем:
– Пе-ту-ха! Пе-ту-ха! Пе-ту-ха!
Иван не успел разглядеть, как в руках «совы» оказалась птица, но совершенно отчетливо почуял, как под возбужденные крики и ритмичное хлопанье в ладоши собравшихся ломались петушиные лапы и крылья, а на вкопанный подле костра кол лилась припасенная загодя жертвенная кровь.
Иван осторожно подался вперед и тут же отпрянул. Человек в совиной маске заметил в подвале движение и, развернувшись туда, одним ударом длинного широкого ножа снес голову трепыхавшейся птице.
Стараясь унять нервную дрожь, Иван прикусил ворот куртки. Мгновения тянулись страшно медленно. Время стало ощутимо, как разлитое в воздуха желе. Иван с удивлением осознал, что в открывшемся новом времени даже звуки слышатся иначе, много медленнее, словно они доносятся из зажевавшего пленку магнитофона. Словно в бреду ему чудилось, что собравшиеся подбегали к окровавленному колу и мазали губы, радостно восклицая: «Выбери и войди!», что извивавшиеся в неистовой пляске тела теряли человеческое обличье, превращаясь в звероподобных древнеегипетских демонов, открывающих преисподнюю золотыми крестами анхов…
Ивану стало казаться, что его место вместе с бесновавшейся под барабанные ритмы толпой. Теперь он боялся, что ему наверняка не удастся отсидеться в своем подвале, что он, как почуявший кровь хищник, выскочит из логова и растворится в общем исступлении. Он вжался лицом в прелую труху и отчаянно завыл – древний хаос жадно поглощал остатки сознания, уставясь немигающими зелеными глазами в наступившую ночь…
* * *
Ранним утром 25 апреля в дежурной части немировского РОВД раздался анонимный звонок. Взволнованный, плачущий девичий голос разбудил дремавшего за пультом Степаныча.
– Товарищ милиционер, – жалобно всхлипывала трубка, – там, на кладбище, возле заброшенной часовни… мертвая девушка… Совсем голая…
Степаныч хотел расспросить поподробнее, кто звонит, при каких обстоятельствах обнаружили тело, но трубка еще раз протяжно всхлипнула, связь оборвалась.
– Черте что происходит! – он раздосадованно хлопнул трубкой об аппарат. – Опять к майским праздничкам «глухаря» подкинули!
Набрал телефон капитана Агеева, доложил:
– Андрей Данилович, у нас на кладбище голый женский труп.
– Где же ему быть, как не на кладбище? – мрачно отшутился Агеев.
– Так труп-то свежий… Вдобавок голый. Поспешить надо, товарищ капитан, пока вороны не расклевали да бродячие собаки не пронюхали…
Капитан допил кофе с масляной булочкой и кивнул присланному практиканту:
– Кому смерть, а тебе, Сидоренко, праздник.
– Неужели убийство? – вскинулся практикант.
– Похоже на то. Иди к гаражам, надо побыстрее санитаров вызвонить, пока наши вещдоки зверушки по гнездам да по норам не растащили.
УАЗик долго не заводился, урчал и кряхтел, отчаянно скрежеща зажиганием, пока не затих, окончательно выдохшись. После получасовой муки Агеев махнул рукой и решил добраться до кладбища на своей «четверке».
По рассыпавшейся дороге ехали медленно, плетясь за новенькой ГАЗелью, приспособленной в немировском морге под катафалк.
– Товарищ капитан, – Сидоренко кивнул на идущую впереди новую машину. – Почему в райотделе одна ржавая рухлядь, а у морга такое новье?
– Спонсор подарил, – Агеев многозначительно посмотрел на практиканта. – И это правильно.
– Почему правильно, Андрей Данилович? Милиция по сигналу оперативно выехать не может!
– Следовательно, милиции спешить никуда и не надо. Мы не должны никуда торопиться, а быть вовремя, – Агеев с тоской посмотрел на дорогу. – Касаемо второй части вопроса, так это еще классик верно заметил, что у нас берегут не живых, а покойных.
– Кто ж такую чушь сказать мог?! Наверняка какой-нибудь археолог.
– Точно, известный на всю страну! Высоцкий у него фамилия.
– Не знаю такого, – пробурчал Сидоренко. – Все равно чушь…
– Теперь мне ясно, почему тебя в отделении сразу же Шлангом окрестили, – усмехнулся Агеев. – Сам догадаешься? Или подсказать?
– Ростом высокий, вдобавок худой. Вот и прицепились…
– Если бы! – капитан постучал пальцем по лбу практиканта. – Приторможенный ты маненечко, простых вещей не догоняешь. Носом тычешься, а след взять не можешь, как песик неразвязанный!
– Вам бы, Андрей Данилович, только молодых унижать! – практикант обиженно отвернулся. – Я, между прочим, никогда еще мертвых не видел… И крови страсть как боюсь!
– Возьми-ка парочку, не то с непривычки наверняка выворотит, – Агеев достал из кармана пачку мятных леденцов. – Как только затошнит, сразу под язык и рассасывай, расслабься и дыши спокойнее, как в сортире.
