обломками. В полиции сказали, что я могу ее забрать.
Джордан посмотрела на разноцветную куртку-бомбер Мэтью, ставшую почти серой от сажи.
Диклан держал куртку твердой рукой, но концы ее рукавов чуть дрожали.
Девушка покачала головой.
– Этого не может быть.
Диклан понимал, что, несмотря на ее слова, вера постепенно покидает Джордан.
Но не покидает Диклана.
В глубине души он всегда знал, что именно так все и закончится. Плод, выросший из семян, посаженных его отцом. Диклан изо всех сил пытался превратить урожай в нечто иное, чтобы в итоге получился не Диклан Линч – человек, потерявший всю семью. Но, похоже, это было предрешено. Он оказался выносливее других Линчей, на свое счастье или на беду, и поэтому продолжал жить, пока вокруг него погибал остальной фруктовый сад. Всю свою жизнь он готовился к тому, что останется последним.
Эдвард Мунк – художник, подобно Диклану, снедаемый тревожными предчувствиями, – однажды написал такие строки:
Хищная птица поселилась в моих мыслях.
Ее когти впились в мое сердце.
Ее клюв вонзился в мою грудь.
Шорох ее крыльев помрачил мой разум.
Разум Диклана помрачила ночная грязь. Когти впились в его сердце, но обнаружили, что оно исчезло.
– Диклан… – начала Джордан, но замолчала, просто вложив телефон в его протянутую ладонь. Она яростно взялась писать новую картину, краской говоря то, что не могли выразить слова.
Диклан принялся звонить.
Сперва он выяснил, кто из его клиентов готов похлопотать, чтобы завтра вечером он смог попасть на Волшебный базар в Нью-Йорке, поскольку Диклан не подавал заявку на приглашение.
Затем связался с несколькими клиентами, которым регулярно требовался трансфер из аэропорта Логан в Нью-Йорк, и сообщил, что, если ему предоставят автомобиль, он готов совершить поездку.
Как только Диклан убедился, что в его распоряжении есть автомобиль, он позвонил Джо Фишер из Боудикки и включил громкую связь, чтобы Джордан могла слышать их разговор. Диклан и Джо болтали без умолку, добродушно подшучивая друг над другом и пытаясь договориться, чем она может ему помочь и что он готов ей дать взамен. (Не могли бы вы организовать нам встречу с вашим братом? Вас интересует возможность получить доступ к личным вещам Ронана и моего отца, хранящимся в нашем фамильном доме?) Диклан вновь столкнулся с тем, что давно уже знал: цифры не помогут ему получить желаемое, уже не помогут. Они хотели больше бесполезного трепа, то есть обсудить условия. Он договорился о встрече с Барбарой Шатт на Волшебном базаре, где сможет привести ей свои доводы лично. Боудикка порекомендовала ему быть готовым к разговору об Амбарах. А кроме того, не приходить без Джордан Хеннесси.
Диклан позвонил своему адвокату, муж которой заснул одновременно с Мэтью, и поручил изменить завещание, вписав Джордан Хеннесси наследницей его дома и всего имущества. Он предупредил, что зайдет через пятнадцать минут и подпишет бумаги.
После связался с человеком, хранившим для него оружие, и сказал, что будет у него через сорок минут, чтобы забрать пистолет и металлическую флягу, которую под страхом смерти запретил открывать.
После чего повесил трубку и спрятал телефон в карман.
– Отвези меня к Ронану, – попросил он Джордан.
Они отправились в Уолтем, в гараж, где на полставки работал Адам Пэрриш или уже не работал, после того как помог Диклану спрятать в этих стенах тело Ронана. Они прошлись по гравию до главной двери, освещенной холодным светом лампочки. Вокруг не было ни души. Воспользовавшись ключом, который дал ему Адам, Диклан открыл боковую дверь, включил фонарик на телефоне и шагнул в темный коридор.
Он подошел к телу Ронана. Свежих следов ночной грязи на лице брата он не обнаружил. Только две прозрачные слезинки скатывались из-под его сомкнутых век. Ронан всегда скрывал свои чувства.
Диклан опустился на колени перед телом брата.
– Как думаешь, он меня слышит?
Джордан не ответила. Наморщив лоб и прикусив зубами костяшку татуированного пальца, она внимательно наблюдала за братьями.
Диклан снова повернулся к Ронану и ровным голосом сказал:
– Ты был прав. Я ошибался. Я облажался. Все испортил. Таков расклад. Брайд сказал, что я не оберегал тебя от опасностей, а оберегал от того, чтобы ты стал опасным. Не думаю… Нет. Это так. Правда. То, что он сказал, было правдой. Я сдерживал тебя всю жизнь, потому что боялся. С самого детства я до смерти боялся, когда ты засыпал, и при любой возможности пытался тебе помешать. Больше не стану. Я отправлюсь в Нью-Йорк и достану живительный магнит, достаточно мощный, чтобы тебя разбудить.
Ронан не шелохнулся, лишь одна из дорожек на его щеке вновь заблестела от влаги, когда по ней скатилась новая слеза.
– Найди его убийцу, Ронан, – сказал Диклан. – Найди того, кто убил Мэтью, и позаботься, чтобы они навсегда забыли о счастье.
Они с братом никогда не обнимались, но Диклан на секунду положил ладонь на теплую макушку Ронана и добавил:
– Будь опасным.
Закончив с этим, он повернулся к Джордан, тут же обвившей его шею руками.
– Ты не пойдешь со мной, – сказал Диклан. – Пусть забирают Амбары. Пусть забирают все что угодно. Но тебя они не получат.
Джордан заключила его лицо в ладони и молча уставилась на него. Они оба так долго носили маски, но сейчас между ними не было фальши.
– Я знал, что этим закончится, – мягко сказал он. – Джордан, я всегда это знал. Наша история всегда была трагедией.
– Поцци, это не так, – ответила она.
– Не твоя история, – сказал Диклан. – Семьи Линч. Братьев Линч. Все было предрешено задолго до моего рождения.
– Моя судьба тоже. Но я ее переписала. «Я увидел ангела во мраморе…
– …и резал камень, пока его не освободил», – закончил Диклан цитату Микеланджело. – Да, Джордан, ты смогла.
Но он так и остался в каменной ловушке.
Раньше Ронану снились сны о том, что он умер.
Не кошмары, а хорошие сны. Они посещали его так давно, что он уже точно не помнил, когда ему впервые приснилось, что он мертв. Ронан отчетливо запомнил один из них, сон из далекого прошлого. Он сидел на мессе, тесно прижавшись к боку Ниалла, хотя, пожалуй, уже был слишком взрослым для этого. Семейство Линч присутствовало в полном составе. Ронан устроился рядом с отцом. По другую сторону от Ниалла сидела Аврора, рядом с ней Мэтью, а затем, замыкая ряд, Диклан. В те времена Ронан уже достаточно серьезно относился к мессе, поэтому ему и в голову бы
