лабиринту, -сказал он наконец, смеясь над чем-то, что ему, похоже, совсем не казалось смешным. - Это прекрасно, не так ли? Мы в ловушке здесь, внизу, и они это знают. Это именно то, чего они хотели. Я думаю, прошло уже некоторое время с тех пор, как у них появилась возможность проникнуть в человеческие умы. Но теперь мы здесь, и они здесь. Этот лагерь - отличная живая лаборатория, и у них есть месяцы, чтобы сделать все, что они захотят.
- Сделать что? - спросил Катчен.
Хейс сглотнул. - Собрать наши разумы.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ОБИТАЕМЫЕ И ОДЕРЖИМЫЕ
Самые глубокие пещеры... не для постижения глаз видящих; ибо их чудеса странны и ужасны. Проклята земля, где мертвые мысли живут в новых и странных телах, и злой разум не удерживаемый никакой головой.
- Г.Ф. Лавкрафт
После того, как Хейс вышел из лазарета, до него дошло, насколько удачной была его аналогия с крысами в лабиринте. Аналогия была настолько близка, что ему захотелось с криком убежать из комплекса... только, конечно, бежать особо было некуда. Его разыгравшееся воображение представило ему людей в виде микробов на предметном стекле, в то время как какой-то огромный, ужасный глаз смотрит на них сверху, оценивая их реакцию. Это было очень неприятно.
Итак, поскольку он не мог бежать, он сделал следующее: избавился от снега.
Обычно Биггс и Стоттс делали это, но после того, что случилось с Сент-Оурсом и того, что они видели... или нет... они были не в той форме, чтобы делать что-то, кроме как прятаться в своих комнатах. Рутковский делал то же самое. Им не было так плохо как Линду, но они определенно были сломлены.
Поэтому Хейс решил, что он сделает это за них.
Снегоуборщик, который они использовали для очистки дорожек, представлял собой, по сути, большой садовый трактор с насадкой для снегоочистителя и маленькой кабиной, которая защищала вас от ветра. Хейс был в своем отапливаемом комбинезоне ECW, поэтому холод, который колебался в районе шестидесяти градусов ниже нуля, его не беспокоил. Ночь была черной и ветреной, ее прерывали только охранные огни самих зданий. Хейс медленно двинул трактор вперед, расчищая дорожки, ведущие от дома Тарга к буровой вышке и электростанции. Второстепенные дорожки, соединявшие их с многочисленными гаражами, хозяйственными постройками и хижинами, в некоторых из которых хранилось оборудование, а некоторые превратились в импровизированные лаборатории. Он подгонял снег к стенам зданий, чтобы укрепить их, и к тому моменту долгой зимы у большинства из них уже не было стен как таковых, а были лишь сугробы снега, которые скатывались с крыш на твердый слой земли. Были прорезаны дверные проемы и окна, и здания все больше напоминали иглу.
Он расчистил путь к метеорологическому куполу - Катчен это оценил бы - и попытался разобраться в том, что было у него в голове. То, что сказал Гейтс, было именно тем, чего Хейс не хотел слышать. Просто подтверждения того, что все безумное дерьмо, о котором он думал и чувствовал, было не полной чушью, а фактом. Это было трудно принять.
Но, опять же, все происходящее здесь в этом году было трудно принять.
Было столько блядства, что трудно было все это вместить, сдержать. Шарки сказала, что Линду не становится лучше. Он больше не представлял никакой опасности как таковой, и его не нужно было ограничивать, но за ним нужно было присматривать. Она сказала, что считает, что сейчас у него клиническая депрессия. Он не хотел покидать маленький лазарет. Он сидел там и смотрел телевизор, в основном то, что транслировалось через антарктическую сеть американских сил – Мак-Мердо (American Forces Antarctic Network-McMurdo). Иногда он читал журналы. Но большую часть времени он просто сидел на своей койке, склонив голову набок, как щенок, прислушивающийся к приближению своего хозяина.
"И, возможно, именно это он и делает", - подумал Хейс.
И, возможно, именно это они все и делали, даже не осознавая этого. Выжидают и ждут. Потому что, когда он подумал об этом, разве это не казалось почти правильным? Может быть, то, что он чувствовал с тех пор, как ступил на замерзшую почву станции Харьков, было чувством ожидания? Конечно, по большей части опасения, страх и натянутые нервы, но в основном ожидание. Как будто каким-то образом он знал, что произойдет, что они собираются с вступить в контакт с чем-то.
Звучит как полная чушь, когда вы действительно об этом думаете, облекаете это в слова, но кажется, похоже на правду. И, возможно, если разобраться, не было способа узнать, что происходит в этом огромном беззвучном вакууме человеческой психики и ее подвале, подсознании. Там были вещи, императивы, воспоминания и сценарии, о которых ты просто не хотел знать. На самом деле, ты -
Господи, что это, черт возьми, было?
Хейс заглушил трактор.
Ужас пронзил его, как отравленный дротик. Он тяжело дышал, думая о разных вещах, думать о которых не хотел совершенно. Сглотнул. Сглотнул еще раз. Он думал... Господи, он был почти уверен, что видел что-то возле хижины №6, что-то, что на мгновение осветили тракторные огни. Это выглядело как какая-то фигура, исчезающая, удаляющаяся во тьму. И это была не человеческая фигура. Он посмотрел сквозь прозрачный пластиковый экран кабины. Сейчас он ничего не видел, и возможно не видел и в первый раз.
Ебись конем, там что-то было. Я знаю, что там что-то было.
Но чем бы это не было, теперь оно исчезло.
Хейс посидел еще несколько минут, а затем снова начал убирать снег. На них надвигалась буря, и снег был густым, как гусиный пух, закрывая дрожащие огни системы безопасности комплекса белыми сгустками, выглядящими как помехи на экране телевизора. Снег дрейфовал и хлестал, засыпая кабину трактора, как песок. Ветер и тьма превратили его в огромные летающие фигуры, танцующие в ночи.
Хейс снова остановил трактор.
Ветер был странным: он выл и кричал, а потом перешел в ровный жужжащий
