Ознакомительная версия.
– За то, что подарит эта ночь. За любовь.
От этого голоса у нее внутри все перевернулось. Когда он говорил так, как сейчас, она знала, он еле сдерживает себя и свои желания. Его опасно провоцировать.
Легким кивком головы она медленно поднесла бокал к губам и немного пригубила. Вино было великолепным. Она получала огромное удовольствие, потягивая его.
Наблюдая за ней сквозь бокал, Филипп вдруг лениво улыбнулся и откинулся на спинку стула.
– Я очень надеюсь, что ты запомнишь эту ночь, впрочем, как и все последующие ночи. Ведь нам вместе было хорошо…
Ерзая на стуле, она не знала, что сказать. Пряча взгляд, она поставила на край стола недопитый бокал и кончиками пальцев прикоснулась к серебряным приборам.
Поддерживать подобный разговор не было никаких душевных сил. Ведь она не хотела его, более того, она его люто ненавидела. Все должно решиться здесь и сейчас. Тянуть не имело смысла.
– Филипп, нам нужно многое сказать друг другу.
Легкое движение бровей, коварный взгляд, холодная улыбка.
– Не думаю, что тебе есть, что мне сказать. Все давно известно. Я, например, знаю о том, как сильно ты любишь и одновременно с тем ненавидишь меня. Ты влюбилась, будучи наивной девчонкой, в тот самый день в парке, когда гуляла со своей матерью, Мари. Потом, после стольких лет страсти, ты вдруг бросила меня. Ничего не говоря, без единого предупреждения. Просто взяла и исчезла.
– Ты знаешь, почему так произошло. Я не намерена быть твоей игрушкой, содержанкой, любовницей. Все это, из-за…
– Из-за моего подарка тебе. Рубиновые серьги, верно?
– Да, ты прав.
Она вдруг поняла, что сидеть здесь, за роскошным столом, рядом с Филиппом и говорить о том, что она не может быть его женщиной, так глупо. Возможно, она неудачно выбрала момент для разговора.
– Я вдруг поняла, что все твои женщины не принадлежат сами себе. Они твои марионетки, и все это благодаря твоим дарам. Магическим драгоценностям, к которым мы, ведьмы, так неравнодушны. Мы лишены своих естественных чувств и желаний. Мы подчинены тебе словно рабыни. Ты очаровываешь нас, подавляешь, унижаешь и, наигравшись власть, уничтожаешь. Именно это я не смогла тебе простить.
Скрестив руки на груди, он чуть подался вперед и, глядя ей прямо в глаза, зловеще прошептал:
– Прошло немало лет, с тех пор как я стал многое понимать. Предательство, корысть и ревность, вот три качества, которые свойственны вам, ведьмам. Именно благодаря им вы способны на все, чтобы подчинять и властвовать. Рядом со мной было много женщин, много ведьм и все они жаждали славы, славы за мой счет. Благодаря ревности, они пытались убить меня. Благодаря коварству и мелочности, предавали. Размышляя над этим, я пришел к выводу, что подавить ведьм мне будет намного проще. Проще подчинять, проще управлять, и, наконец, избавляться, когда придет время. Никаких проблем. Только так!
– Ты много просчитал, но ты забыл о главном. Тебе никогда больше испытать любовь. Страх и покорность еще никого не вдохновляли.
– Ошибаешься. Я всегда был любим. Возьмем, к примеру, тебя и твою мать. Вы обе жаждали оказаться в моей постели. Вы обе ползали у меня в ногах.
От его жестоких слов внутри все болезненно сжалось. Стало трудно дышать. Принц задел ее за живое. Стараясь не подать вида, она слабо улыбнулась и взглянула в холодные глаза напротив.
– Мы любили тебя обе, вопреки здравому смыслу.
– Отчего же, – глядя в ее глаза, он не без удовольствия заметил подступившие слезы. – Каждый получил свое. Согласен, я поступал несколько жестоко. Мари, например, запер в комнате, а через некоторое время, когда она сбежала, наказал. Тебе, конечно, неизвестно об этом, ну да ничего. Я заполню этот пробел.
Оттолкнувшись от столешницы, он медленно поднялся со стула и направился к распахнутому окну. Вдохнув прохладный воздух, он медленно повернулся и посмотрел в ее глаза, полные слез.
– Ей удалось сбежать, с помощью волшебной мази для полетов. Покинув замок, она бежала в город, прячась в подвалах безлюдных домов. Три дня я не находил покоя. Все силы были брошены на ее поиски. Прочесав все закоулки и злачные места, мне удалось напасть на ее след. Спустя пару дней, гончие перехватили ее на пороге собственного дома. Она почти добралась до своей каморки с маленькой дочкой и унылым мирком. Однако нежной встречи так и не состоялось. Всему виной ее смерть. Мари умерла у меня на руках.
– Она была больна?
– Нет, я убил ее. Я был вынужден.
Кира была надломлена. Не останавливая поток беззвучных слез, она нашла в себе силы взглянуть в холодные глаза Принца.
– Как это произошло?
– В тот самый миг, когда Мари решила мне сопротивляться. Проклиная и сотрясая землю Заклятиями, она словно сошла с ума. Зная, что так просто ее не отпущу, не оставлю. Поэтому, приняла то, что было единственно верным. Смерть.
Он говорил это таким тоном, словно обсуждал вчерашние новости с давним приятелем. Ни грусти, ни печали, ни сожаления. Монотонность его голоса просто убивала ее.
Теплые капли слез, падая на платье, превращались в мокрые пятна. Оплакивая свою мать, она жалела себя.
– Как же ты жесток.
– Я милосерден, – ветер из распахнутого окна трепал его волосы, в этот самый миг он выглядел поистине зловеще. – Более того, я всегда предоставляю выбор. Служить мне либо умереть. Никто не виноват, что ведьмы предпочитают смерть. На мой взгляд, это непростительная глупость, а за глупость надо платить.
– Я не хочу больше об этом говорить. Мне больно.
Бросив салфетку на нетронутые блюда, она вышла из-за стола и направилась к двери. В три прыжка Филипп оказался рядом. Схватив ее за руку, круто развернул к себе и заглянул в лицо. Его дыхание обжигало кожу, а от хрипловатого голоса по спине пробежал миллион мурашек.
– Разговор будет окончен, лишь когда я этого захочу. Ты останешься здесь, и дослушаешь меня до конца.
– Ты слишком много на себя берешь.
– Твоя дерзость все усугубляет. Одновременно с тем, именно она восхищает меня.
Смерив друг друга взглядом, они молча отступили на шаг назад. Мысль о том, что несмотря на ее страх и боль, он все еще не оставляет надежду вернуть ее в свою постель, одновременно пугала и отталкивала.
Борясь с желанием залепить ему пощечину и смыть с лица самодовольную ухмылку, Кира все же отступила. Взяв себя в руки, она изобразила на лице покорность и слабость:
– Что ты хочешь?
– Вернись ко мне и все будет как прежде, обещаю.
– Ты не понимаешь, я не смогу.
– Сможешь, по-другому и быть не может. Ты сильная и умная, как твоя мать.
Это была грубейшая ошибка. Упоминание о Мари было для нее как красная тряпка для быка. Нахмурив брови, она медленно отступила на еще один шаг назад. В голове возникла четкая мысль, что так, как прежде, больше не будет никогда. Она слишком сильно ранена. Уж лучше смерть.
Ознакомительная версия.
