Прош не стал распространяться, почему бежал из России, да сержант не особенно и расспрашивал, ведь почти у каждого легионера весьма запутанная биография.
Сержант порекомендовал ему проситься на курсы саперов-подрывников.
Как он пояснил, подрывник – весьма престижная профессия, при которой полагаются различные льготы. Прош так и поступил. К тому же молодой легионер понимал – знание взрывного дела поможет в будущем, когда он вступит в ряды борцов за подлинную независимость Армении.
Часть, где он служил, базировалась в Марселе, но легионеры частенько выполняли особые задания в Африке. Первой такой командировкой для Проша стал Чад. После Чада он попал в Сомали, потом в Конго, потом снова Чад. Платили, по понятиям Проша, неплохо, к тому же деньги он тратил только в увольнениях на выпивку и девок, а так жил на всем готовом. Не приходилось задумываться о завтрашнем дне – все расписано и решено за тебя.
Срок контракта истек, когда Прошу стукнуло двадцать восемь. Он всерьез подумывал остаться служить в армии, однако вдруг сильно потянуло домой. Он приехал в Ереван уже как французский гражданин, но испытал сильное разочарование.
Из невнятных слов матери он понял, брат неплохо устроился в Москве, крутится, занимается ремонтом машин, заодно спекулирует автозапчастями на черном рынке. «И это человек с университетским дипломом! – с горечью констатировала она. – Что вам Армения, что судьба ее многострадального народа. Ваши отцы и деды не щадили свои жизни, без слов бросая себя на алтарь свободы».
– По-моему, – возражал Прош, – отцы и деды всю жизнь занимались коммерцией.
– Тем не менее… – не сдавалась мать.
Высокопарный стиль ее речей смешил Проша, что очень обижало мать. В конце концов они разругались, и Прош отправился в Москву к брату.
Брат жадно расспрашивал о жизни на Западе, был буквально потрясен, узнав, что Прош – гражданин Франции. Спросил о доходах. Прош скромно сообщил, что имеет счет в «Крэди Лионнес».
– В валюте? – изумился брат.
– Естественно, не в рублях.
– И сколько?
– Двести пятьдесят тысяч франков, – назвал приблизительную цифру Прош.
– А в долларах это сколько?
– Тысяч пятьдесят…
– Не густо, – разочаровался брат.
– А ты думал, я миллионер?
– Ну, не миллионер, а все же…
– Ничего себе, – засмеялся Прош, – что-то я не заметил в Москве особого достатка. Одеты все довольно серо, роскошных машин тоже незаметно.
– Это ты зря, – оживился брат, – здесь есть очень богатые люди. Особенно наши…
– Сведи меня с кем-нибудь из этих ребят. Кстати, о наших…
– Это пожалуйста.
Ребята, с которыми познакомился Прош, буквально смотрели ему в рот, ловили каждое слово. Еще бы! Человек служил в Иностранном легионе, повидал мир, но главное, он на их стороне и готов практически помогать и советом, и делом. Ни программы, ни оружия у них не было, только детский энтузиазм и шалая горячность. Однако Прош чувствовал: за ними кто-то стоит. Кто именно, они или сами не знали, или не хотели говорить, не вполне доверяя Прошу.
Прошло недели три с момента пребывания Проша в Москве, срок действия туристической визы истекал, и Прош начал собираться во Францию.
– С тобой тут хотят встретиться, – сказал как-то вечером брат, отводя глаза в сторону.
– Кто? – без особого интереса спросил Прош.
– Очень влиятельные люди, – сделал большие глаза брат.
– Что им нужно?
– Именно то, о чем вы с матерью так много и нудно говорите. Они желают полной независимости Армении, без русских или кого-то там еще.
– Можно и встретиться, – не выказав энтузиазма, сказал Прош. – Болтуны, наверное, очередные…
Брат пожал плечами:
– Сам разберешься.
Вечером возле дома брата его ждала машина. Молчаливый шофер, кстати, русский, привез его в какой-то загородный дом, где Проша ждали двое – один совсем пожилой седовласый холеный господин, чье лицо показалось смутно знакомым, второй тоже немолодой, лет пятидесяти с поврежденным левым глазом.
– Parlez-vous fransais? – спросил седовласый.
– Oui.
И разговор пошел на французском. Говорил в основном старик, человек с поврежденным глазом все время молчал, казалось, не прислушиваясь к разговору. Прош даже начал сомневаться, понимает ли тот, о чем идет речь. Французский седовласого звучал довольно архаично, так, видимо, разговаривали в начале века.
– Вас, кажется, зовут Прош Прошьян? – первым делом спросил старик.
– Сурен Прошьян. Прош – прозвище. А, собственно, кто вы такие? – поинтересовался Прош.
– Я – депутат Верховного Совета СССР, а он… – седовласый кивнул на человека с поврежденным глазом и неопределенно помотал ладонью, – он позже сам скажет о себе.
– Депутат Верховного Совета… – протянул Прош. – И что же депутату от меня нужно?
– Вы меня перебили, я хотел припомнить некоторые этапы вашей биографии. – Седовласый потер лицо, и Прош отметил, какие у него старческие, усыпанные «гречкой» руки. – Как я понимаю, вы имели отношение к борцам за свободу Армении?
Прош неопределенно пожал плечами.
– И сейчас, будучи гражданином Франции, интересуетесь, как обстоят дела в этой, так сказать, сфере. Значит, вам небезразлична судьба родины.
– Допустим. А каковы ваши цели и предложения?
– Первейшая наша задача на сегодняшний день, – заговорил человек с поврежденным глазом, – отторжение от Азербайджана НКАО. Карабах должен стать армянским. Там грядут значительные события.
– Неужели вы это серьезно?
– Вполне. Так вот. Если вы действительно согласны к нам присоединиться…
– К кому к вам?
– К боевому крылу партии дашнаков… Если согласны, будем сотрудничать. Как мы понимаем, кроме патриотизма, для таких, как вы, немаловажен и материальный фактор.
– Как понимать – для таких, как вы?
– Будем называть вещи своими именами. Вы – типичный солдат удачи, дикий гусь, как называют таких на Западе. Мы это учитываем. На ваш счет в банке единовременно будет перечислена определенная сумма, так сказать, подъемные, потом вы будете получать жалованье. Устраивает вас такой вариант?
– А если я не соглашусь?
– Это ваше личное дело. Не согласитесь, разговора не было, и все.
– Допустим, я принимаю ваше предложение, тогда?..
– Вы обычным порядком отбываете во Францию, мы переводим на ваш счет деньги, чтобы вы убедились в серьезности наших намерений, потом переправляем вас через границу, и вы начинаете подготовку бойцов в одном из секретных тренировочных лагерей в горах.
– Сколько вы мне заплатите?
– Десять тысяч долларов сразу и по пятьсот долларов ежемесячно до тех пор, пока вы с нами сотрудничаете.
– В три раза меньше, чем в легионе…
