навзничь, он ударил копытами о землю несколько раз и затих. Второй рванул с места, но тоже повалился в папоротник. Несколько шариков дроби поразила его конечности, пробив кость.
Сайрус усмехнулся. Он знал, что теперь олень никуда от него не денется. Животное просто-напросто не сможет встать на простреленные ноги. Сайрус неспешно приближался к испуганному, обезумевшему от боли оленю, словно надвигающийся на крохотное суденышко морской шторм. Олененок барахтался на мху, пытаясь встать. Из ран сочилась кровь, а в глазах блестели слезы.
— Тот, кто никогда не промахивается, — проговорил Сайрус, склонившись над животным. — Таким именем меня нарекли в моей деревне. Мясники освежевали труп того медведя, и его шкура уже давно устилает пол моего дома. Как память о той охоте. Как трофей, что я заслужил. Это был поистине здоровенный зверь. Но пуля… Пуля оказалась гораздо крепче, чем его череп. А ты? Ты страдаешь, не так ли? Хочешь, я прекращу эти муки раз и навсегда?
— Ты обезумел, старик! — вдруг раздался голос Тони совсем близко.
— Что? — Сайрус огляделся по сторонам. — Тони! Ты мне нужен! Зови скорее остальных!
— Ты не в себе! — крикнул Тони. — Убери ружье и помоги мне подняться!
— Да где ты, черт бы тебя побрал? — стал гневаться Сайрус, пытаясь найти глазами Тони. Безо всякой жалости мгновенно всадив нож в грудь олененка, он еще раз позвал Тони: — Хватит морочить мне голову! Иди на мой голос, я покажу вам всем то, чему вам еще стоит поучиться у «обезумевшего старика», будь ты неладен, щенок!
Ответа не последовало. Тогда Сайрус сломал ветвь ближайшего дерева, воткнул ее в землю рядом с мертвыми животными и повязал на верхушку тряпицу синего цвета, служившую Сайрусу платком.
— Вот так будет лучше. Сейчас я вернусь обратно и возьму людей, чтобы перенести этих оленей в деревню. А четверо горе-охотников будут довольствоваться лишь потрохами, раз решили играть со мной в прятки. Бездельники! Нажать на курок им не в тягость, а поработать руками и ногами не хотят. Все взвалили на Сайруса!
Он сделал три шага в направлении деревни, но услышал за спиной треск ветвей.
— Что еще, — буркнул он и обернулся.
Среди листвы он увидел лицо Грэга, полное ужаса. Он сжимал ружье дрожащими руками и во все глаза глядел на Сайруса.
— Что с тобой, Грэг? — крикнул Сайрус. — Где остальные? Где Тони? Он ведь только что был здесь, я его слышал!
Грэг лишь молча указал на убитых оленей пальцем.
— Я вижу этих животных, ведь я сам пристрелил обоих! — вновь стал нервничать Сайрус. Он практически вышел из себя, глядя на Грэга, который не мог вымолвить ни слова. — Что с тобой происходит? Ты увидел черта в лесу?
Сайрус привычным движением вскинул ружье на плечо. Грэг уронил оружие и зайцем бросился прочь.
— Тьфу ты, — сплюнул Сайрус. — Первая охота за пятнадцать лет, и на тебе! Чертовщина какая-то! Хм, но где же я был все это время? — Сайрус вдруг задумался с выражением иронии на лице. И тут же, ругая себя, выпалил: — Где! Где! Дернуло меня, дурака, убраться из родного Брантненда в Ридан! Захотел другой жизни с тогдашней юной дурнушкой — официанткой из бара, которую по наивности лет я взял в жены! Пятнадцать лет, целых пятнадцать лет брака меня одолевали ночные кошмары в этом проклятом городке, к которым я так и не смог привыкнуть. Я терпел, пока моя дорогая Мэгги не отправилась на тот свет! И вот я, наконец, вернулся, чтобы жить! Заняться тем, что я умел лучше всего! И какие-то сопляки вздумали подшутить надо мной? Выставить меня дураком перед людьми? — Сайрус и сам не заметил, как начал драть голосовые связки, распаляясь все больше и больше. — Я напомню им всем, кем я был. Нет, кто я есть! Грэг! Доберусь я до тебя! До всех вас!
И вместо того, чтобы вернуться в деревню, Сайрус побрел в ту сторону, куда улизнул Грэг. На ходу он поднял оружие, брошенное Грэгом, и перебросил его за ремешок через себя.
Углубляясь в прошлое в своих размышлениях, Сайрусу вдруг вспомнилась одна прокаженная старуха с большим родимым пятном на лице багрового цвета, что когда-то жила в Брантненде. Ее все считали, если и не колдуньей, то точно ясновидящей, которая, как говорили, умела обращаться к духам мертвых. «Ты убил зверя не из этого мира, Сайрус, — сказала она ему тогда. — Как он попал в наши края мне неведомо, но ты совершил большую ошибку, нажав на курок своего смертоносного оружия. Ты видел отметину красного цвета на его шерсти возле левого уха? Это длань могущественного колдуна. Теперь он не даст тебе покоя до той поры, пока ты жив. Но и после смерти я не могу дать надежды на успокоение, Сайрус!»
Примерно такие слова ясновидицы всплыли в памяти Сайруса, пока он пробирался вглубь чащи. Нахмурившись, он рылся в своих воспоминаниях, а еще звал Тони, Грэга, Джерри и Майкла, но никто не отвечал ему. Вскоре во фляге закончилась вода, Сайрусу стало тяжело идти. Сапоги стали сильно сжимать стопы, и ноги еле-еле передвигались. Ружье в отяжелевших руках будто бы весило фунтов сто и постепенно выскальзывало из непослушных пальцев. В какой-то момент Сайрус бросил оружие, и оно стукнулось прикладом о торчащий из земли толстый корень высокой старой ели. Ружье Грэга болталось на ремне за спиной и тянуло назад. Сайрус сопротивлялся, склоняясь вперед все ниже и ниже.
Вскоре Сайрус услышал вдали журчание речного потока. Он знал, что чащу разделяла узкая, но быстрая река, бегущая вниз от водопада на востоке. Это означало, что он забрался слишком далеко вглубь леса, но так и не смог найти ни одного из мужчин, что вышли из деревни вместе с ним на охоту. Скорее всего, те просто-напросто вернулись в Брантненд. Или продолжали охотиться, пребывая в азарте. Однако, за весь пройденный путь Сайрус ни разу не услышал ни единого выстрела, и это настораживало.
Приняв решение добраться до реки, а затем повернуть в обратный путь на Брантненд, Сайрус сделал несколько шагов, но поскользнулся на мху и упал на четвереньки. В нос ударила неприятная вонь, похожая на запах вымокшей под дождем псины. Сайрус поднял голову и, потеряв сознание, рухнул на спину, прямо на ружье Грэга. Оружие выстрелило, чудом не задев дробью Сайруса.
Сайрус очнулся оттого, что стал захлебываться. Перевернувшись на бок, он отплевывал воду, которая почти добралась до его легких. Он ощущал неприятную горечь во рту. Кашель с хрипами вырывался из груди, вытесняя изнутри воду. Наконец, отплевавшись, Сайрус открыл глаза. Видение, что заставило его лишиться чувств, было таким явным. Таким настоящим. А теперь
