ламп он уже не выглядел столь по-мертвецки бледно, но страшные глаза навыкате, словно жившие на лице своей собственной жизнью, смотрели всё так же колюче и зло.
— Кто-то кричал. Вы слышали? — встревоженно спросила Ева, вытаскивая из ушей наушники. Пару мгновений он сканировал Еву нечитаемым взглядом, а после сухо ответил:
— Никто не кричал. Вам показалось.
Поезд снова въехал в тоннель, и свет на некоторое время погас, а когда включился, то человека уже не было.
День выдался очень насыщенным, а потому, когда квартира встретила ее бархатной темнотой, Ева почти сразу легла спать. У мозга уже не было сил анализировать всё произошедшее за сегодня, однако он отчаянно пытался это делать. Как только голова коснулась подушки, мысли превратились в бессвязные обрывки и совсем не хотели сплетаться в единое целое. Саваоф Теодорович…. Ада… Человек в окне… Где-то на грани между явью и сном Еве показалось, будто край кровати прогнулся под чьим-то весом. Реагировать на это сил уже не было; подтянув колени чуть ближе к груди, она наткнулась на преграду, что только подтвердило наличие в комнате постороннего человека.
— Ева, — сказал Саваоф Теодорович, — Ева. Трудно тебе придется, — девушке показалось, будто чья-то рука погладила ее по волосам. — Никто в этом мире не знает, что тебя ждёт, — Саваоф Теодорович тихо и раскатисто засмеялся, — кроме меня. Я знаю. Нас ждёт интересное времяпрепровождение.
Ева испуганно распахнула глаза. Комната была пуста.
Глава 2. Чёрная кошка в тёмной комнате
«Очень трудно искать чёрную кошку в тёмной комнате,
особенно, если её там нет».
Радостное весеннее солнце, иногда выглядывающее из-за дымки облаков, напоминало спелое яблоко или персик, неуклюже плывущий по небу. Желтогрудые синицы звонко пели под окнами свою повторяющуюся из года в год песню, и казалось, будто всё в этом мире лениво просыпается от глубокого сна.
Ева стояла на автобусной остановке в прекрасном настроении и смотрела прямо в дымчатое небо, провожая долгим взглядом огромные серые перья, когда вдруг рядом с собой заметила, как она про себя окрестила, «человека в окне». Он вглядывался в даль между домами, словно видел там что-то особенное, и курил, при этом весь дым сносило ветром в сторону Евы. Закашлявшись, девушка отошла от него подальше, однако это не имело никакого результата: ветер словно нарочно поменял направление, и дым всё равно летел в её сторону. Ева зашла за остановку и некоторое время стояла там, пока снова не почувствовала едкий запах табака.
«Человек в окне» тоже решил отойти назад, видимо, чтобы не мешать другим людям, и тогда Ева вернулась обратно, тут же наткнувшись на курящего. Так продолжалось довольно долго, пока терпение Евы не закончилось.
— Простите, пожалуйста, — обратилась она к нему как можно дружелюбнее. Парень лениво повернул голову в ее сторону и молча окинул её взглядом с ног до головы. — Вы не могли бы курить в другом месте? Весь дым сносит в сторону остановки.
Человек странно посмотрел на нее и сухо ответил:
— Я не курю.
— Простите, пожалуйста… — снова пробормотала Ева, но тут подошел автобус, и человек исчез среди толпы пассажиров.
Еву одолевали сомнения. Давно забытые чувства вдруг ожили в ее груди, заметались в ней, как испуганные птицы в клетке, обвили своими стеблями сердце и проросли тонкими колосками в разуме. Страха не было, было что-то другое… Обречённость, что-ли? Она медленно обвела взглядом дома вокруг себя, остановку, людей, куда-то летящие по шоссе машины и саму дорогу, на которой можно было задохнуться. Всё такое знакомое вдруг показалось ей совершенно чужим, как будто она видела это в первый раз, и едкий, удушливый запах гари снова ударил в нос и заполнил легкие. Ева начала задыхаться.
В метро ей стало легче. Метро она вообще любила больше, чем любой другой вид транспорта, по крайней мере, в городе: ей нравились трамваи, поезда, электрички — всё то, что передвигалось по рельсам, уезжало куда-то далеко-далеко в неизведанную страну и забирало ее с собой. Почему-то именно тихий стук колёс о рельсы и быстро сменяющийся пейзаж за окном успокаивал её, убаюкивал покачиванием из стороны в сторону и дарил надежду на лучшее.
К Саваофу Теодоровичу Ева приехала вовремя. Мужчина сразу открыл ей дверь, словно знал о её приходе, хотя девушка даже не успела позвонить.
— Добрый день, Ева, — любезно поздоровался он, приглашая внутрь. — Мы как раз пьём чай. Присоединитесь к нам?
— С удовольствием, — честно ответила Ева, которая ещё не успела поесть.
— Тогда это будет небольшой расплатой за вчерашний день, — шепнул ей Саваоф Теодорович, принимая лёгкое пальто девушки. — Чувствуйте себя как дома.
За столом сидели Ада и пожилая дама, бывшая коллега Саваофа Теодоровича, и пили чай.
— Прошу, — мужчина отодвинул стул рядом с собой, обозначая таким образом место Евы. Дама не обращала на девушку особого внимания, а если и смотрела, то делала это вполне ласково и дружелюбно. Ада тоже слегка улыбнулась и помахала ей рукой. — Вы где-то учитесь, Ева? — спросил Саваоф Теодорович, наливая чай.
— Да, уже четвёртый курс.
— И на кого?
— Искусствовед.
— Интересно, — хмыкнул он, словно это было что-то действительно необычное. — В религиях, наверное, разбираетесь?
— Есть такое, — Ева робко улыбнулась, не совсем понимая, похвала это или нет.
— И в христианстве? — Саваоф Теодорович лукаво улыбнулся и слегка прищурил глаза.
— Да, конечно.
— И как, по-вашему? Правдоподобно?
— Простите?..
— Видите ли, я тоже неплохо разбираюсь в этой сфере, — Саваоф Теодорович издал странный смешок, вовсе не соответствующий сказанному, — и могу дополнить некоторые Ваши знания. Библия верна, спору нет, но и в неё вместилось… не всё: существуют притчи и легенды, о которых мало кто знает. Могу рассказать потом. Если Вам интересно, разумеется…
— Что Вы, очень интересно! — улыбнулась Ева в ответ на его заинтересованный взгляд. — Я с удовольствием Вас послушаю.
— Приятно слышать… — протянул Саваоф Теодорович и переключился на разговор с женщиной.
Ева долго вслушивалась в их речь, стараясь понять язык, но попытки оказались тщетны. Это был явно язык не южной или восточной страны, какой-то европейский. Создавалось впечатление, будто Ева его знала, но никак не могла догадаться, какой именно. Заметив настороженность девушки, собеседники тут же замолкли и уставились на неё.
— Я пыталась понять язык, — неловко оправдалась уличённая Ева под строгим взором Саваофа Теодоровича. Тот тихо усмехнулся и отпил из своей кружки.
— Зря стараетесь. Это латынь.
— Латынь?.. — Ева переводила округлившиеся глаза с одного на другую. — Но ведь это…
— Мёртвый язык.
Дальше они продолжили беседу, словно разговаривать на латыни в современном мире — совершенно обычное дело, а Ева стала задумчиво разглядывать
