во что-то упругое и холодное. Сашка схватил мешочек, подскочил и увидел напротив жутко светящиеся в темноте глаза пустотелки. Взвыв от ужаса, Сашка толкнул тень в грудь, руки обожгло, но Сашка не обратил на боль внимания, бросился к выходу из кладовой. Бежал он, не останавливаясь, до самой реки, боясь обернуться и увидеть летящие за ним тени с горящими глазами.
В деревне на другой стороне стояла тишина, окна не горели, лишь у колодца Сашка заметил знакомую фигуру. Анна побежала к нему навстречу, он раскрыл объятия, думая, что она волновалась за него. Но Анна его жест проигнорировала и протянула руку за мешочком.
— Давай, не будем терять время. Тебе опасно долго здесь оставаться, — сказала Анна и махнула рукой, — увы, сил дома и имущество перенести у меня сейчас нет. Будем спасать жителей.
Из домов вышли люди и подошли к колодцу, сторонясь Сашку. Анна прижала вывертень к груди и запела утробным голосом. Жители песню подхватили. Звук напомнил гудение пчелиного роя. Сашке стало жутко, вокруг деревни пробежали синие искры, запахло озоном.
Они проявились среди заросших травой и кустами руин. Сашка ожидал услышать радостные выкрики, слова благодарности за спасение. Но все стояли в полной тишине, словно принюхиваясь к ночному воздуху. В следующую секунду жители исчезнувшей деревни бросились к реке. Сашка удивлённо смотрел на удаляющиеся спины нечеловечески быстрых стариков и детей. Ещё секунда, и все они скрылись в овраге, Сашка спохватился и побежал за ними.
Когда он спустился, никого уже не было, Сашка переплыл реку в очередной раз и, теряя последние силы, выбрался наверх. Никого вокруг, никто его не ждал ни с благодарностями, ни с объяснениями. Сашка разозлился и отправился домой к Арине, убедиться, что та стала нормальной и они действительно вернулись в реальный мир. Дверь в дом оказалась открыта.
Анна стояла в комнате, длинная тень от неё падала на грудь замершей в кресле Арины. Сашка вздрогнул тень оказалась огромной пиявкой, чьё тело сокращалось, совершая глотки. Едва сдержав вопль, Сашка схватил стоящее в сенях ведро и запустил в голову Анне. Та легко увернулась и повернулась к нему лицом.
— А, это ты. Прости, не удержалась. Обычно мы делаем всё аккуратно и незаметно, но почти сто лет голода совсем заглушили рассудок. Хорошо, что ты привёл меня в чувство, надо остановить остальных, пока не случилось непоправимого. Нам не нужно лишнее внимание, если кто-то из людей погибнет.
Сашка лихорадочно думал, чем можно ударить идущую к нему Анну, в свои кулаки он не особо верил. Броситься бежать и оставить наедине с вампиршей бедную Арину он не мог. Сам выпустил этих тварей в деревню.
— Не переживай, тебя я не трону. А твоя подруга скоро очнётся и ничего не вспомнит. Хотя тебя оставлять с памятью о нас тоже не следует.
Тень с чмоканьем отделилась от груди Арины и метнулась к Александру. Тот взвыл и ударил голой пяткой по ползущему мраку.
— Не получишь моей крови, гадина!
— Дурачок, мы пьём не кровь, а жизнь. Зачем пустотелкам жизнь, они, по сути, не живут, а бессмысленно существуют, — пожала плечами Анна. — Да и пьём мы чуть-чуть. Не бойся, так пару дней заберу, чтобы память твою стереть.
— Ты же говорила, что у меня душа есть, — сказал Сашка, отступая в сени, шаря руками в поисках второго ведра. Пиявка уже доползла до колена и стремилась к сердцу, громко бухающему о рёбра в ужасе.
— А ты, я смотрю, доверчивый, — хмыкнула Анна.
Тут Сашка заметил, как торчит из кармана вампирши знакомый мешочек. А что если… Сашка, наконец, нащупал на лавке второе ведро и замахнулся им в голову Анне. Та дёрнулась в сторону, Сашка сделал шаг к ней и выдернул мешочек из кармана. Ведро полетело в уклонившуюся Анну, а Сашка быстро нащупал в мешочке пуговку и вывернул. Во рту захрустело, словно зубы раскрошились, не выдержав напряжения. Анна в тень не превратилась, а исчезла, на изнанке осталась видна только пиявка. Похоже, Анна и есть тень этой твари в реальном мире. Поборов брезгливость, Сашка ухватил тварь за жирный гладкий хвост и тут же отпустил. То место, где он держал, высохло и скукожилось, словно прижгли горячим. Значит, ещё работает, не успели вампирюги как следует с реальным миром слиться. Пиявка заворочалась, открыла круглую пасть, похожую на анус, усыпанный мелкими зубами, и засвистела. Сашка глубоко выдохнул, бросился к ней и заключил в объятия, надеясь, что не вырвет от омерзения. Повалил дым, пиявка задёргалась, вереща от боли. Держать вертлявое, скользкое тело оказалось непросто, но Сашка пальцами пробил кожу и держал тварь за её скользкое нутро изо всех сил. Тело высохло, а потом выпало из его рук кусками, превратившись в горку серой пыли на полу. Сашка в изнеможении упал рядом, подняв пыль в воздух, и из последних сил вывернул мешочек. Отдышавшись, Сашка с трудом поднялся и вернулся в комнату. В кресле сидела Арина и подскочила, когда его увидела.
— Где ты был? Я всю ночь с ума сходила, думала, ты в речке мог утонуть. Куда ты сбежал? Отец утром приедет, я его вчера попросила помочь тебя искать.
— О, отлично. Собирай вещи, с утра валим отсюда. Не деревенский я житель, не привык к такому быту.
Сашка подумал, что пусть она посчитает его нытиком, чем их сожрут местные вурдалаки или кто там они. Да, ему удалось обезвредить одну из них, но могут явиться и остальные.
— Да что происходит?
— Я тебе в городе расскажу, считай, что у меня случилась паническая атака, а теперь я хочу домой.
— Псих!
Арина всё-таки собралась. Рано утром, пока она запирала сараи и проверяла калитку в огороде, Сашка пошёл в кладовку. По очереди вытряхнул всё, что было в комоде, себе в рюкзак. Дома разберётся, что там к чему. Если одна вещь из этого барахла оказалась опасным артефактом, то и остальное не стоит оставлять, мало ли кому в руки попадёт. Вывертень Сашка сунул себе в карман джинсов.
Не стоило, конечно, оставлять разгуливать тварей на свободе, но кто ему поверит, что в заброшенной деревне завелась нечисть, и доказательств у него нет. Следов от пиявки на Арине не осталось, чувствовала она себя хорошо и, понятное дело, не помнила, что случилось. Свидетель из неё не получится. Возможно, в эту ночь кого-то высосали намертво оголодавшие за девяносто лет вампиры, да только тут всем жителям глубоко за шестьдесят, так что смертью стариков вдали от хороших больниц никого не удивить.
Обратная
