— Полагаю, этого мы никогда не узнаем, — резко сказал я.
— Я знаю, — её голос внезапно забурлил от эмоций. — Господи, ты думаешь, я не хотела бы быть частью её жизни? Я кричу по ночам, когда я могу спать. Но, в конце концов, я не могла предложить ей ничего, кроме жизни в бегах. И ты не можешь предложить ей ничего, кроме жизни в осаде.
Я внимательно посмотрел на неё.
Но не проронил ни слова.
— Так что я сделала единственную вещь, которую могла сделать. Я нашла для нее дом. Вдали от войны. Там, где у неё могла быть нормальная жизнь. Любящая семья.
— И никогда не говорила мне, — проговорил я.
— Если бы Красная Коллегия узнала о моем ребенке, то они могли использовать её против меня. Со временем. Для шантажа или просто для мести. Чем меньше людей знали про неё, тем в большей безопасности она была. Я знала, что это неправильно ничего не говорить тебе. Я знала, что это приведет тебя в ярость, потому что это напомнит тебе твое собственное детство, — она подалась вперед, её глаза лихорадочно горели. — И я бы сделала вещи в тысячу раз хуже, если бы это значило, что она будет лучше защищена.
Я выпил еще немного колы.
— Так, — холодно сказал я. — Ты утаила её от меня, чтобы ей было безопаснее. Ты отдала её на воспитание незнакомцам, чтобы ей было безопаснее. — Шторм во мне вздымался все выше, внося в мой голос эхо своего яростного завывания. — И чем это закончилось?
Глаза Сьюзен полыхнули. Красные, кружевные отметки начали появляться на её коже, как татуировки сделанные исчезающими чернилами, только наоборот — кольца настроения от Братства. Они покрывали её лицо и шею.
— Братство было скомпрометировано, — сказала она резким голосом. — Герцогиня Арианна из Красной Коллегии узнала о ней и похитила. Ты знаешь, кто она такая?
— Да, — кивнул я, пытаясь игнорировать ледяной холод, пробежавший по моим венам при упоминании этого имени. — Вдова герцога Ортеги. Она поклялась отомстить мне…и однажды она пыталась купить меня на «eBay».
Сьюзен удивленно моргнула.
— Как это… Впрочем неважно. Наши источники в Красной Коллегии утверждают, что она планирует для Мэгги что-то особенное. Мы должны её вернуть.
Я сделал еще один медленный вдох и закрыл на секунду глаза.
— Мэгги, да?
— В честь твоей матери, — прошептала Сьюзен. — Маргарет-Анжелика. — Я услышал, как она нащупывает что-то в кармане. Затем она сказала, — Вот.
Я открыл глаза и посмотрел на небольшую фотографию, размером примерно с бумажник. На ней была запечатлена темноглазая девочка возрастом около пяти лет, в розовой одежде, с темными волосами, заплетенными фиолетовыми лентами. Она улыбалась широкой заразительной улыбкой. Какая-то невозмутимая, отдельная часть меня зафиксировала лицо, на тот случай если мне потребуется узнать её впоследствии. Остальная часть меня сжалась от мысли об изображении, как о чем-то намного большем, чем просто бумага и немного чернил.
— Эта фотография было сделана несколько лет назад, — тихо сказала Сьюзен. — Но это самое свежее фото, которое у меня есть. — Она прикусила губу и протянула его мне.
— Оставь себе, — сказал я ей спокойно. Она его спрятала. Красный узор исчезал с её кожи, так же, как появился. Я потер глаза.
— С этого момента, — сказал я медленно, — мы забудем о твоем решении вычеркнуть меня из её жизни. Потому что, переливая из пустого в порожнее, мы ей сейчас не поможем, и потому что у неё будут лучшие шансы выбраться из этого, если мы будем работать вместе. Согласна?
Сьюзен кивнула.
Следующие слова я процедил сквозь зубы:
— Но я не забуду. Никогда не забуду этого. Позже тебе придется рассчитаться по этому счету. Ты поняла?
— Да, — прошептала она, глядя на меня большими, темными, сияющими глазами. — Я никогда не хотела причинить тебе боль. Или ей. Я только…
— Нет, — остановил я её. — Сейчас для этого слишком поздно. Мы только теряем время. Мы не можем позволить себе проиграть.
Сьюзен резко отвернула к огню лицо и закрыла глаза. Когда она снова их открыла, она уже себя контролировала.
— Хорошо, — кивнула она. — Прежде чем мы сделаем следующий шаг, у нас есть кое-какой выбор.
— Например?
— Дипломатия, — сказала она. — Я слышала истории о тебя. Половина из них, наверное, не правда, но я знаю, что у тебя есть какие-то эмиссары, которых ты можешь призвать. Если достаточно членов Соглашения проголосуют, мы можем вернуть её обратно без инцидента.
Я пренебрежительно фыркнул.
— Или?
— Предложить выкуп Красному Королю в обмен на жизнь ребенка. У него нет личной заинтересованности в этом вопросе, и он превосходит по статусу Арианну. Дать ему достаточно большой выкуп, и она будет вынуждена отпустить Мэгги.
— Неправильно выстроенный подход, — зло прохрипел я.
Сьюзен пристально смотрела на меня.
— Что ты полагаешь, мы должны сделать?
Я почувствовал, как мои губы скривились во что-то, что вряд ли выглядело как улыбка. Шторм бесился где-то вокруг моего сердца, и безрассудные торнадо его ярости поднимались по моему горлу. Прошло около десяти секунд, прежде чем я смог говорить, и даже тогда это было больше похоже на рычание.
— Сделать? Красные украли нашу маленькую девочку. Я чертовски уверен, что мы не собирается платить им за это.
Горячий и внушающий страх голод в глазах Сьюзен вспыхнул в ответ на мои слова.
— Мы найдем Мэгги, — сказал я. — Мы вернем её. И мы убьем любого, кто станет у нас на пути.
Сьюзен задрожала, её глаза расширились. Она наклонила голову и облегченно вздохнула. Потом она наклонилась вперед и нежно коснулась моей левой руки, которая все еще была покрыта медленно исчезающими шрамами. Она глянула на мою руку и, вздрогнув, медленно отодвинулась.
Я поймал её пальцы и крепко сжал. Она в ответ сделала то же самое. Мы держались за руки долгую безмолвную минуту.
— Спасибо тебе, — прошептала она. Я чувствовал дрожь в ее пальцах. — Спасибо тебе, Гарри.
Я кивнул. Я собирался сказать что-то жесткое и сохранить дистанцию, но тепло её рук было тем, что я не мог игнорировать. Я был в бешенстве оттого, что сделала Сьюзен, разъярен так сильно, как только может быть разъярен человек, получивший удар в спину от того, кто ему небезразличен. Но вывод из этого был неизбежен — у меня все еще были чувства к ней, иначе я не был бы в ярости.
— Мы найдем её, — сказал я, — и я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть её в целости и сохранности.
Сьюзен смотрела на меня и кивала. По ее лицу стекали слезы. Потом она подняла руку и легонько провела пальцами по шраму на моей щеке. Этот был новым — все еще свежий и яркий. Я думаю, это делало меня похожим на актера старой немецкой школы Золотого Века Голливуда, со шрамами после дуэльных сцен. Её пальцы были нежными и теплыми.
