Вытянув первое же ведро из колодца, я понял, что стану регулярно покупать у бакалейщика ящики с минеральной водой. На всей ферме другой воды, как из колодца, не было, а эта выглядела густой и зеленой и воняла так отвратительно, что у меня заложило нос.
Я тут же слил отраву обратно в каменный сосуд, пока ею не провонял весь чистый воздух в округе.
Но если жаждущего едва не вырвало, то поэта влекла к колодцу тайна. Сколько камней я бросал в него, проходя мимо, чтобы замерить время падения и услышать плеск на дне!
Я бросал, слышал звонкое бульканье на глубине, а что давал замер? Вопрос оставался, как и в детстве, когда я считал, что внизу расположена огромная сказочная пещера.
Однако колодец не был бездной; более того, поверхность воды, усыпанная листьями дикого салата, предостерегала от заблуждения, и понимающий все взрослый человек видел, что здесь нет входа в полную тайн пещеру.
И все же одна тайна была.
На четвертый день, наклонившись над гладким истертым бортиком, я различил на воде округлое пятно.
Я отправился за граблями с длинной ручкой, висящими в амбаре, и попытался подцепить то, что увидел.
Несмотря на все усилия, ржавые, но все еще острые зубья никак не могли зацепить совершенно гладкую поверхность массы.
Наконец я все же подхватил предмет и вытащил его, сгорая от любопытства. Если бы не любопытство, я оставил бы жидкому аду эту гадость.
Короче говоря, я извлек раздутую, как бурдюк, падаль, покрытую кое-где огненно-рыжим волосом. Моя находка упала на землю с отвратительным чавканьем, разбрызгав во все стороны свое гниющее содержимое.
Четыре перебитых лапы держались только на коже, как, впрочем, и ужасная голова этого клыкастого страшного зверя, которому перерезали глотку.
Была ли это помесь волка с собакой? Или огромный пес? Или последний волк? Или ночное проклятие, явившееся из тайных ходов сказочного подземелья?
Каковы будут последствия моего поступка?
А быть может, этот дохлый пес был всего лишь свидетельством ненависти и сведения местных счетов? Предупреждение от Брюлемая или совет покинуть это место? Или что-то еще, о чем я не догадывался? Кто знает! Само Проклятие!
Проснувшийся во мне ребенок, проявивший излишнее любопытство к колодцу, задавал бессмысленные вопросы и не слышал немых ответов, которые тот давал с очевидной четкостью.
Я бросил падаль обратно, подкатил тяжелый камень, поднял его и столкнул вниз, чтобы хоть как-то заткнуть пасть проклятой дыры.
Хотя должен был без малейших колебаний вырыть вдали от фермы могилу и похоронить в ней неизвестно откуда взявшегося пса.
Воображению было где разгуляться — пес владел моими мыслями целый день и вскоре стал неудобоваримым для уставшего разума. Однако взгляд мой то и дело возвращался к колодцу, и я с трудом сглатывал противный комок слюны. Надо было бы уехать, покинуть Ардъер в тот же день; догадаться, что последовательность отвратительных происшествий составляла суть грядущей драмы. Но подобное желание ни на миг не посетило меня, ибо я верил не в ряд зловещих событий, а в ряд событий неприятных, какие случаются и при удаче, и при неудаче. Не будучи битым, я был далек от мысли, что вокруг меня постепенно сплеталась ткань трагической истории, которую мне придется прочесть до конца, не угадав ни единой детали даже тогда, когда придет мой черед сыграть в ней короткую, но главную роль.
Я едва смог перекусить и рано завалился спать, не зажигая керосиновой лампы. Ночь тут же заглянула в узкое открытое окно без ставней. Россыпь звезд давала немного света, рассекавшего густую тьму комнаты. Ночная тишь успокоила меня, я прогнал все страхи и уснул.
Сон удерживал меня в своих объятиях до двух часов ночи. Потом отлетел, оставив бодрствовать и болезненно вслушиваться в тихое поскребывание настенных часов рядом с кроватью. Создавалось впечатление, что мне вставили новые барабанные перепонки.
Ночь уже не была такой светлой, как раньше. Она ушла от меня, кто-то отогнал ее прочь и завладел ею.
Это ощущение стало вскоре гнетущим.
Вдруг во дворе послышалось прерывистое дыхание — пот разом залил меня с головы до пят.
Во дворе недалеко от окна кто-то был, и, судя по хрипу дыхания, этот кто-то пытался сдержать себя, но добивался обратного эффекта.
Я тут же подумал о колодце и разлагающемся псе. Меня просто парализовало от мысли, что мертвый зверь вернулся к жизни силой безжалостного заклятия.
Я решил, что он пытается выбраться из колодца, как уже делал по ночам, и поздравил себя с тем, что заложил тяжелым камнем выход из его логова.
Но я не чувствовал ни малейшего запаха падали, а потом с противоположной стороны донесся тихий стон. Дыхание тут же сместилось туда, и страх отпустил меня.
Я вскочил на ноги и подошел к окну. Ночная прохлада охватила мое потное тело. А быть может, на поверхность кожи выполз ужас.
Тишина восстановилась. Выглянув наружу, но не высовывая головы, я увидел заложенный камнем колодец.
Затем перевел взгляд туда, откуда, как казалось, послышался стон. Там высилась давно высохшая навозная куча. Но никого рядом с ней не было.
Меня охватил внезапный ужас, когда дыхание возобновилось у этой кучи. Я не видел ни человека, ни зверя, а дыхание пересекало двор, направляясь в сторону дороги в деревню.
Признаюсь, за все золото мира я бы не вышел наружу, поскольку, минуя окно, из которого я выглядывал, ощущая на губах и в носу прах потустороннего мира, загадочное дыхание замерло прямо напротив меня и постояло на месте, словно давая понять, что знает о моем присутствии.
Ночь, потемнев, стала в моих глазах сообщником неведомого. Я буквально ослеп от страха и не мог пронзить мрак взглядом.
Дыхание целую вечность глядело в мое окно, хотя оно было только темной щелью в стене — тьма и края проема скрывали мое лицо.
Дыхание оставалось на месте, словно хотело успокоиться после долгого бега, словно готовилось к внезапному нападению.
Быть может, оно пыталось околдовать меня и напитать страхом, но новый стон из глубины двора заставил его поспешно повернуться на звук. По затиханию дыхания и испытанному мною облегчению стало ясно — неведомый гость перестал интересоваться мною.
Он не пошел на тихий призыв, похожий на трение двух шершавых тканей, а быстро удалился от Ардьер и растаял, как бы унесенный и разогнанный внезапным порывом ветра.
На следующий день, как мы и договаривались, на два часа должна была прийти Жанна Леу. Я с нетерпением ждал ее, и если бы не обуздал себя, то бросился бы ей навстречу, испытывая признательность за приход. Но мне не хотелось показывать женщине свои ночные страхи — ведь глухая ночь еще царила в моей душе.
